Читать онлайн «Сибирское бремя». Страница 37

Миграция на Северный Кавказ напоминает иммиграцию в США из Гаити и Центральной Америки. Мигранты прибывали на Северный Кавказ от отчаяния, убегая в соседний регион от тяжелой экономической и политической ситуации. Погода и свойства почв на Северном Кавказе — также существенный фактор в принятии решения о миграции. Мягкий климат региона благоприятен для человеческого существования, а наличие сельскохозяйственных угодий со сравнительно длительным сезоном вегетации позволяет сводить концы с концами, обеспечивая переселенцам пропитание за счет обработки земли. Многих мигрантов привлекает туда возможность получения небольшого земельного участка14, а некоторые просто подыскивают себе постоянный приют в сараях или заброшенных домах. Такие жилища не способны обеспечить элементарное выживание в условиях суровой зимы, но для невысоких зимних температур на Северном Кавказе они вполне пригодны.

К 1998 году численность населения в Северокавказском регионе возросла более чем на 4 миллиона и составила 17 707 000 человек — порядка 12 процентов от численности населения РФ, — превратив его в самый плотнонаселенный регион России15. Частично этот рост численности произошел из-за высоких темпов естественного прироста жителей в некоторых автономных республиках с преимущественно нерусским населением. Но большая доля прироста была, вероятнее всего, следствием миграции16. В 1998 году, например, Северный Кавказ принял 248 000 мигрантов, из которых большинство осело в сельских регионах, а не в административных центрах и городах, из-за перспектив получения сезонных и иных видов сельскохозяйственных работ. Численность сельского населения в регионе в 1998 году возросла почти до 45 процентов с 43 процентов в 1989 году. Такой дисбаланс распределения населения между городом и селом полностью противоположен миграционным тенденциям в других современных сообществах и подчеркивает, что городские районы в регионе не создают достаточное количество новых рабочих мест для размещения новых мигрантов17.

Действительно, многие мигранты, переехавшие на Северный Кавказ в 1990-х годах, к тому же были еще и городскими жителями, вытесненными из других мест жительства и берущимися за более примитивную работу в сельских регионах. Миграция на Северный Кавказ приняла более примитивную форму, чем передвижение элит или городских профессионалов в поисках более тесных деловых связей с рынком. Это больше походило на бегство крестьян из-под центрального гнета в поисках земли на периферии, чем на типичную миграцию XXI века — из сельских регионов в городские. Более того, на Северном Кавказе миграция увеличила экономическую напряженность в одном из самых «хрупких» регионов Российской Федерации и не повысила производительность. По всем экономическим показателям, в 1998 году, например, учитывая доход на душу населения, средние заработки, покупательную способность и безработицу, жителям Северного Кавказа было далеко до аналогичных средних национальных показателей. И уровень бедности там тоже заметно увеличился в 1990-е годы18.

Что касается Севера, в вопросах миграции присутствуют и неопределенность, и сложность. Идея, что российские проблемы могут быть разрешены простым перемещением населения из наиболее отдаленных северных и дальневосточных поселений в другие места обширного Зауралья, — постулат российской государственной политики. Она же формирует и международное мнение по вопросу перестройки связей в России. Мнение основывается на том, что географически Сибирь — огромное пространство, но сравнительно мало заселенное и, конечно же, обремененное рядом сложных экономических обстоятельств.

Север в России — это изменчивое образование (см. приложение В). Статистика по Северу зачастую охватывает разные группы регионов в разное время и в различных целях. В советской литературе по планированию Крайним Севером считалось более 60 процентов территории Российской Федерации от Баренцева моря до Берингова пролива. Согласно определению, данному Северу Всемирным банком, которого придерживаемся в этой книге и мы, в 1989 году на Севере проживало 6,7 процента российского населения19. Хотя этот процент мал для территории такого размера, он в то же время чрезвычайно велик по сравнению с 1 процентом населения, проживающего в аналогичных регионах в западных странах, имеющих значительные северные территории.

Крупные поселения появились на Севере в 1930 году, когда были осознаны размеры и ценность материальных активов региона — его богатые и зачастую редкие минеральные ресурсы20. Как и в большинстве добывающих и перерабатывающих отраслей промышленности в советский период, ресурсы российского Севера первоначально эксплуатировались с использованием принудительной рабочей силы и системы ГУЛАГа. В 1970–1980-е годы Север стал притягивать рабочую силу в связи с запланированными гигантскими строительными и промышленными проектами. Сегодняшний Север — особенно «разобщен» даже по российским меркам. Там мало автотрасс и железных дорог для обеспечения связи между поселениями и между Севером и остальной Россией. Большую часть поставок приходится совершать авиарейсами из Европейской России или пароходами и баржами по речной системе региона. Основные виды телекоммуникации еще более проблематичны, если учесть тот факт, что 60 000 поселений на Севере вообще не имеют телефонной связи21. И действительно, сегодня одним из параметров официальной классификации территории, которая является частью такого более широкого понятия, как Север, является частичная или полная недосягаемость в течение 180 и более дней в году22.

Согласно Константину Доценко, исполнявшему в 2000 году обязанности руководителя департамента по делам Севера Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ), это определение относится к любым регионам, с которыми нет железнодорожного сообщения23. Недосягаемость тех регионов Севера, где до поселений можно добраться только речным транспортом (или вертолетом), может быть полной большую часть года (например, Таймырский автономный округ).

Главный экономист Таймырского округа Виктория Морозова отмечала в 2000 году, что до некоторых поселений там можно добраться только в течение одной или двух недель в году, когда уровень сибирских рек достаточно высок для судоходства24. В других регионах Севера, таких как Магадан, высокий уровень воды, напротив, создает большие проблемы для местных жителей. В марте 2001 года подъем грунтовых вод вынудил постоянных жителей одного из районов Магаданской области эвакуироваться из своих домов. Согласно сообщению ИТАР-ТАСС, грунтовые воды прорвались на поверхность, залили дома в регионе и превратили их в ледяные блоки.

Российский журналист так описывает впечатляющую картину тех решительных мер, которые пришлось принимать городским властям в борьбе с ледовым нашествием:

«Некоторые дома в поселке Снежный теперь выглядят как гигантские ледяные блоки. Лед заполнил некоторые помещения в домах до потолка. Грунтовые воды продолжают подниматься на поверхность. Их потоки разрушают дома и замерзают, превращая жилища людей в ледяные дома… Мэр города распорядился временно расселить обитателей ледяных домов по общежитиям и незаселенным квартирам в городе, независимо от их принадлежности… Пришлось выкатить бульдозеры, чтобы взломать лед на улицах, но большая вода все еще продолжает поступать, превращая поселок в гигантский ледяной город»25.

Регионы, официально классифицируемые как «северные», получили право на федеральное дотирование, которое осуществляется под контролем Госкомсевера в форме поставок топлива и продуктов питания в зимнее время. Российские источники утверждают, что каждый постоянный житель Севера с учетом субсидий обходится российскому государству вчетверо дороже жителя европейской части России26. И тем не менее федеральные субсидии в форме северных поставок не считаются адекватными потребностям Севера. В 2001 году Валентина Пивненко, глава комитета по проблемам Севера и Дальнего Востока Государственной думы, соотнесла нужды Севера с текущими затратами: когда необходимые поставки были оценены в 685 миллионов долларов, фактические федеральные дотации составляли всего 224 миллиона27. Это существенно обременяет скудные региональные бюджеты. Морозова подсчитала, что на Таймыре пришлось использовать свои собственные фонды для покрытия до 60 процентов затрат на зимнее топливо и поставки продуктов питания в 2000 году28. Необходимость покрытия разницы между федеральными субсидиями и реальными затратами вынуждает региональные власти на самостоятельные и не всегда разумные меры. В 2002 году, например, власти Иркутска, изыскивая возможности покрыть возрастающие зимние затраты на топливо, стали передавать находящиеся в собственности государства доли в местном бизнесе российским поставщикам энергии в обмен на списание задолженности за топливо29.