Читать онлайн «Сибирское бремя». Страница 27

Одним из самых курьезных идеологических обоснований промышленного планирования в Сибири была так называемая «доктрина Энгельса» — точка зрения Фридриха Энгельса, согласно которой крупномасштабная промышленность должна быть «свободна от пространственных ограничений» и равномерно распределена по всей стране.

«Крупномасштабная промышленность… таким образом, в значительной степени освобождала производство от территориальных ограничений… Общество, освобожденное от пут капиталистического производства, сможет добиться намного большего… Поэтому ликвидация различий между городом и деревней — это не утопия, как раз именно потому, что этим обусловливается максимально возможное равномерное распределение крупной промышленности по всей стране. Действительно, в лице огромных городов цивилизация завещала такое тяжелое наследие, что на избавление от него уйдет много времени и сил. Но от этого наследия необходимо и можно избавиться, каким бы длительным не был этот процесс. (Курсив наш. — Авт.)»54

«Доктрина Энгельса» было взята на вооружение советскими экономистами, особенно теми из них, кто изучал взаимосвязь между экономикой и государственной безопасностью. К концу 1950-х годов этой концепции стали придавать особое значение во влиятельных советских кругах, включая военные академии. Один из наиболее ярких примеров дальнейшего развития «доктрины Энгельса» можно найти в материалах генерала Андрея Лаговского, одного из первых военных экономистов в СССР и основателя кафедры военной экономики при советской Академии Генерального штаба (см. блок 5-3).

«Географическое размещение производительных сил, и прежде всего тяжелой промышленности, как ведущей отрасли народного хозяйства и основы обороноспособности страны, в современных условиях имеет огромное политическое, экономическое и стратегическое значение…»

«В современных условиях составные части высокоразвитой экономической базы, и в первую очередь промышленные предприятия, должны быть так расположены на территории страны, чтобы иметь наиболее благоприятные условия для их работы в военное время…»

«В странах социализма на основе закона планомерного (пропорционального) развития народного хозяйства производительные силы размещаются принципиально по-иному, чем в странах капитала. В последних, как известно, производство размещается там, где оно сулит монополиям максимальные прибыли».

«Неравномерное и нерациональное размещение производства в капиталистических странах видно из того, что промышленность стихийно развивается в тех районах, где быстрее и больше можно получить прибыли, т. е. обычно в немногих центрах метрополий, в то время как громадные территории окраин страны и колоний остаются в промышленном отношении или совершенно неразвитыми, или там развиваются преимущественно предприятия легкой и пищевой промышленности. Примером нецелесообразного, с общегосударственной точки зрения, размещения промышленности являлась царская Россия…»

«Великая Октябрьская социалистическая революция, уничтожив в нашей стране капиталистический способ производства, покончила и с нерациональным с точки зрения планового хозяйства размещением нового строительства промышленных предприятий. В процессе строительства социализма уродливое наследие капиталистического размещения производительных сил постепенно ликвидировалось, хотя оно окончательно не устранено в в настоящее время, так как для этого требуется довольно длительное время»55.

Царский режим действительно оставил Сибирь и российский Дальний Восток промышленно неразвитыми. В то же время отдаленность от Европы и стремление перенести промышленность подальше от западных границ в период Великой Отечественной войны показали, что из соображений безопасности промышленность нужно сосредоточивать именно там. Безопасность и необходимость повышения обороноспособности СССР послужили мотивацией дальнейшего претворения в жизнь «доктрины Энгельса». В интересах оборонной промышленности в 1960–1980-х годах было начато интенсивное освоение Сибири, Дальнего Востока и тихоокеанского побережья. Там были размещены крупные сухопутные и морские военные объекты, призванные защищать территорию СССР от возможного нападения со стороны Китая. К 80-м годам в Зауралье были размещены примерно 25 процентов советских наземных вооруженных сил, столько же военно-воздушных сил и порядка 30 процентов военно-морских сил. Повышение роли Сибири и Дальнего Востока как военного укрепления способствовало возрождению прежней идеи об обеспечении независимости в снабжении металлами и другими стратегическими ресурсами, которые теперь были востребованы оборонными отраслями промышленности, размещенными здесь после Второй мировой войны. В результате разработка богатых сырьевых месторождений Сибири ускорилась56.

Такие обоснования необходимости освоения этого региона обусловили приоритет Сибири и Дальнего Востока в советском планировании. Но, если следовать «доктрине Энгельса» и ее прочтению генералом Лаговским, в такой огромной стране, как Россия, распределение крупной промышленности или экономическое освоение в рамках такой обширной территории, как Сибирь и Дальний Восток, конечно же, «отняло бы много времени и сил». Скорее всего, это невозможно. Подобная перспектива, однако, не устрашала советские плановые органы, хотя со временем они модифицировали «доктрину Энгельса», пытаясь добиться скорее равномерного, чем равного распределения средств производства57. Лаговский и другие экономисты со схожими взглядами были уверены, что размещение промышленности в отдаленных регионах рядом с источниками минеральных ресурсов на самом деле повысит эффективность советской промышленности. Удаленность и затраты не составляли проблемы при подобном образе мышления. Как пояснил Лаговский в своей книге, само отсутствие проблем с удаленностью и издержками является основным преимуществом советской системы. Время или, скорее, его количество тоже никого не останавливало. Идея о рассредоточении промышленности по всей территории СССР и Сибири по идеологическим причинам и из соображений безопасности, сформулированная Лаговским в 1957 году, благополучно просуществовала до 80-х годов прошлого столетия38. Большинство планов развития промышленности были долгосрочными.

Города в Сибири были важной деталью этих планов. Города развивались вместе с промышленностью, чтобы постоянно обеспечивать заводы, рудники и нефтяные и газовые месторождения рабочей силой. Они проектировались со ступенчатой географической и функциональной иерархией, чтобы максимально охватить стратегические ресурсы с целью их освоения. Города проектировались как базы сосредоточения социальной инфраструктуры и центры снабжения или проживания для добывающих отраслей промышленности в изолированных регионах. В Западной Сибири, например, Новосибирск, Омск и Иркутск — крупные города вдоль Транссибирской магистрали — занимали первые места в иерархии, то есть являлись главными социальными и снабженческими центрами сосредоточения инфраструктуры и одновременно центрами крупных географических регионов. По мере удаления от Транссибирской магистрали меньшие города, вроде Сургута и Нижневартовска, выполняли аналогичные функции меньшего масштаба, выступая в качестве базовых городов для обслуживания рабочих из отдаленных северных месторождений. Даже небольшие поселки и временные шахтерские поселки или нефтяные и газовые месторождения были зависимы от ближайшего города в плане разнообразного обслуживания, включая обеспечение долговременного проживания их семей59.

Однако во многих отношениях плановые города в Сибири на деле не являлись городами в привычном смысле этого слова. Они не были социальными или экономическими образованиями, а скорее — сборными пунктами, складами и центрами снабжения, то есть имели исключительно утилитарное назначение. Города были лишь функциональными образованиями для складирования, перераспределения и руководства деятельностью и снабжением огромной плановой промышленности региона. Их размер и организация местного управления, включая изменения населения и инфраструктуры, разрабатывались в тесной увязке с потребностями отдельных промышленных предприятий. Поэтому они строились под потребности промышленности и государства, а не под потребности, или желания, или предпочтения жителей этих городов. И в самом деле, ответственность за планировку и создание инфраструктуры в этих городах находилась, в основном, под юрисдикцией соответствующего советского экономического министерства, которому было подотчетно то предприятие, для обслуживания которого был спроектирован город, — при весьма небольшой доле ответственности муниципального руководства. Во многих случаях, при нехватке региональных инвестиционных фондов или их несвоевременном поступлении, министерства просто перенаправляли ресурсы, предназначенные для развития социальной инфраструктуры в городах, на соответствующие промышленные объекты, оставляя жилищный фонд и городские коммунальные службы в дефиците финансирования60.