Читать онлайн «Сталинская экономика Победы. «Было время – и цены снижали»». Страница 11

Причем надо отметить, что эта коалиция обладала весьма серьезными военными и военно-хозяйственными возможностями по сравнению с СССР, еще не прошедшим индустриализацию. Эти данные можно выразить в такой таблице, данные в которой приняты на 1930 год, а советские данные – на 1928 год, то есть до начала индустриализации:

Таким образом, до того как экономическая история Европы резко изменилась в результате индустриализации в СССР и Великой депрессии в капиталистических странах, даже «Малая Антанта» заметно превосходила СССР по военному и военно-хозяйственному потенциалу. По суммарной численности войск эта коалиция превосходила Красную Армию вдвое, по добыче угля – в 3,3 раза, по выплавке стали – в 2,5 раза. У СССР было преимущество только по нефти, которой добывалось вдвое больше, чем в странах «Малой Антанты».

Конечно, под влиянием дальнейшей истории и столкновения с Германией мы как-то привыкли недооценивать другие варианты нападения на СССР, которые могли бы состояться при несколько другом исходе событий. Опасения войны с Польшей, которые в Советском Союзе времен первой пятилетки руководили военными приготовлениями, часто считаются теперь чуть ли не ошибочными. Однако цифры показывают, что «Малая Антанта» до Великой депрессии обладала весьма солидными возможностями для ведения большой войны.

Если мы рассмотрим вариант возможной войны «Малой Антанты» против СССР около 1930 года, то есть в тот момент, когда индустриализация только началась, то она была бы очень тяжелой. Это была бы схватка не только против более сильной в военном и экономическом отношении коалиции. В СССР тогда было слабо развито производство новейших видов вооружений: танков и самолетов, тогда как Франция обладала на тот момент наиболее развитой в мире военной авиацией. Воздушный флот Франции состоял из 6114 самолетов против 1285 самолетов в ВВС РККА. Польская армия имела 498 самолетов. Превосходство в авиации у «Малой Антанты» было более чем в 5 раз. Франция также поставляла Польше много современного вооружения, в частности самолеты и танки. Имелось даже специальное судно «Вилья», которое перевозило военные грузы из Шербура в Гдыню.

Франция имела также крупный флот, резко превосходивший советские военно-морские силы того времени. В его составе было 8 линкоров, авианосец, 16 крейсеров, 66 лидеров и эсминцев, 77 подводных лодок, причем большая часть этого флота была построена и введена в строй после 1922 года. Французский флот только одними крейсерами по водоизмещению превосходил весь советский флот в конце 1920-х годов.

Чтобы противостоять этой коалиции, весной 1928 года комиссией под руководством К. Е. Ворошилова были разработаны основные установки дальнейшего развития Красной Армии. Суть их сводилась к следующему: «По численности – не уступать нашим вероятным противникам на главнейшем театре войны… по технике – быть сильнее противника по двум или трем решающим видам вооружений, а именно – по воздушному флоту, артиллерии и танкам»[61]. Эти тезисы встретили похвалу со стороны Политбюро ЦК ВКП (б), однако для их реализации нужны были пушки, танки и самолеты в наличии, их следовало еще произвести, а для этого довести промышленность, и военную, и гражданскую, до нужной кондиции. Пока этого сделано не было, преимущество, и весьма немалое, было на стороне противника.

Подобное военное превосходство вполне позволяло «Малой Антанте» осуществить нападение на СССР, и в таком случае французские, польские и румынские войска смогли бы оккупировать Белоруссию, Украину, захватить Донбасс, а также Закавказье и бакинские нефтепромыслы, которые для Франции, испытывавшей острый дефицит нефти, были бы первоочередной целью войны. Потеря донецкого угля и металла, потеря бакинской нефти были бы для Советского Союза катастрофическими. Конечно, что-то можно было компенсировать за счет нажима на уральскую металлургию, на кузнецкий уголь, на самые жесткие методы экономии и рационализации в стиле Гражданской войны. Но все же это проблему не решало, и при потере важнейших экономических районов СССР ничего не сумел бы всерьез противопоставить этой коалиции интервентов. Имевшихся производственных возможностей Центрально-промышленного района, Урала и Кузбасса было бы совершенно недостаточно для отражения интервенции. В лучшем случае дело кончилось бы огромными и очень болезненными территориальными уступками, а в худшем привело бы к появлению несоветского правительства – Франция была весьма заинтересована в том, чтобы взыскать царские долги, она требовала этого у П. Н. Врангеля, когда тот был в Крыму. Вне всякого сомнения, нашлись бы желающие «возродить Россию» французскими штыками, вместе с царскими долгами и их выплатой.

Судя по материалам процесса «Промпартии», подобные планы вполне себе вынашивались французским руководством: налаживались контакты, собиралась разведывательная информация, готовились экономические диверсии и саботаж. Возможным сроком нападения назывался 1930 год. Но эти планы не сбылись. Возможности для интервенции в СССР подрубил мировой кризис – Великая депрессия. Знаменитый «черный вторник» 24 октября 1929 года случился через полгода после утверждения первого пятилетнего плана в СССР.

Великая депрессия сильнейшим образом изменила расстановку сил в мире, дав шанс странам-аутсайдерам. В течение 1920-х годов никто не рассматривал Германию в качестве активного участника новой мировой войны. Все прогнозы исходили из того, что вооруженное выяснение отношений будет между главными империалистическими державами: США, Великобританией и Францией, а также между США и Японией на Тихом океане. В это время Франция активно строила свой флот, явно имея в виду противостояние с Великобританией, а США разрабатывали планы войны с Великобританией в Канаде, которая тогда была британской территорией, и в Северной Атлантике. Причина вынашивания этих планов была прозаической. США потребляли для нужд автомобильной промышленности много каучука, который на 80 % производился в британских владениях, и его продавали в США с большой наценкой. США также ввозили 100 % олова и 98 % никеля, которые шли в автомобилестроение, и 92 % марганца, без которого нельзя выплавить качественную сталь. В основном эти продукты поставлялись из британских владений. Ради того, чтобы сбить цены на эти продукты, США готовы были на войну.

Но мировой экономический кризис подорвал экономику этих стран и выдвинул на авансцену те страны, которые не рассматривались как серьезные военные державы, – Германию, Италию. Открывшимися возможностями также воспользовалась Япония, бросившаяся укреплять свою империю за счет Маньчжурии и Китая. Стала формироваться совершенно новая ситуация, совершенно новый расклад сил в мире, серьезно отличный от предыдущих прогнозов на грядущую мировую войну.

Кризис нес также целый ряд новых возможностей и для СССР. Во-первых, резко сократился экономический разрыв между ведущими капиталистическими странами и СССР. В 1929 году производство стали в США, Германии, Франции и Великобритании составляло 92,5 млн. тонн, а в СССР – 4,3 млн. тонн. Превосходство капиталистов составляло 21,5 раза. В 1932 году разрыв сократился до 4 раз[62]. Военно-промышленный потенциал СССР и «Малой Антанты» практически сравнялся. В 1933 году Франция, Польша, Чехословакия и Румыния выплавляли вместе около 8,5 млн. тонн стали, тогда как производство стали в СССР поднялось до 6,8 млн. тонн. СССР имел, таким образом, 80 % от выплавки стали в странах «Малой Антанты», при том, что программа развития черной металлургии, запланированная на первую пятилетку, еще не была выполнена и на полную мощность еще не заработал Магнитогорский металлургический комбинат.

В литературе часто отмечается, что экономисты до сих пор не пришли к согласию относительно причин грандиозного мирового кризиса, поразившего капиталистический мир в начале 1930-х годов. Причины ищут в денежной политике, в банковской сфере, во взглядах различных экономистов, в частности Дж. М. Кейнса.

Однако причины столь масштабного и острого кризиса нужно искать в сложившейся после Первой мировой войны мировой хозяйственной системе, в Версальском мире и его последствиях. Важнейшими результатами мировой войны стало не только превращение Германии в плательщика огромных репараций, но и превращение Франции и Великобритании в должников США. Долги эти, набранные за время войны, были огромными. Скажем, Великобритания должна была выплатить 11,1 млрд. долларов долга и процентов, срок погашения которого заканчивался в 1984 году. Великобритания получала 23 % германских репарационных платежей, и из 650 млн. ежегодных платежей 149,7 млн. долларов приходилось на Великобританию. При этом английские платежи по долгам в пользу США составляли 138 млн. долларов в год. Иными словами, германские репарационные платежи через английский и французский долги перекачивались в США.