Читать онлайн «Самые знаменитые реформаторы России». Страница 50

На основе каких знаний и опыта могла императрица предложить проект свода законов для малоизвестного ей народа, если сама родилась и воспитывалась в другой стране, а за время пребывания в России ничего досконально не изучила, кроме разве что дворцовой жизни времен Елизаветы Петровны? В основу Наказа легли работа Монтескье «Дух закона» и Беккари «Преступление и наказание». Екатерина не скрывала заимствований. Более того, признавалась в плагиате: «…Я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его. Надеюсь, что если бы он с того света увидал меня работаящею, то простил бы эту литературную кражу во благо 20 миллионов людей, которое из того последует… его книга служит для меня молитвенником». Отсюда понятно, что Наказ содержал положения, мягко говоря, не привычные для тогдашнего общественного мнения России.

Обширный труд Екатерины состоял из 526 статей, объединенных в 20 глав (затем, в процессе работы комиссии, императрица добавила еще две главы), и призван был охватить, по возможности, все наиболее значительные положения, каковые должен содержать основной закон государства. В начале давалось обоснование — почему для России единственно приемлемой формой правления является самодержавие (иное не допустимо в государстве, занимающем столь обширное пространство). Учреждением, выполняющим роль «хранилища законов», должен быть Сенат. Большое внимание уделялось систематизации преступлений и неотвратимости наказаний, с соблюдением, в то же время, умеренности в них. А чтобы люди совершали меньше преступлений, им следовало знать законы. Отсюда вывод — людей нужно учить. «И для того предписать надлежит, чтобы во всех школах учили детей грамоте попеременно из церковных книг и из тех книг, кои законодательство содержат». В Наказе идет речь о всех сословиях империи. Обращает на себя внимание упоминание о крестьянах, землепашцах: «Не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в уничтожении, или не рачительно производится». И вот что интересно — мало было политического, хозяйственного и просто житейского опыта у Екатерины, но она понимала — земледелие, то бишь сельское хозяйство, — основа всего.

Почти два с половиной века прошло после этого, а нынешние правители России, похоже, иного мнения. И еще одна, совершенно актуальная для нашего времени мысль: «Не может земледельчество процветать тут, где никто не имеет ничего собственного». Эти слова как будто обращены к тем, кто пытается лишить права крестьян иметь собственную землю, собственное дело.

Революционным следует считать положение о возможности производить «подлых» людей в дворянское достоинство за их заслуги: «Добродетель с заслугою возводит людей на степень дворянства». В Наказе заметны попытки введения того, что мы называем сейчас свободой слова: «Слова не вменяются никогда во преступление, разве оные приуготовляют или соединяются или последуют действию беззаконному». А также поднята весьма актуальная и для нашего времени проблема расслоения граждан по достатку. Екатерина понимает, что сосредоточение богатства в руках немногих — это угроза спокойствию, стабильности и процветанию государства, поэтому в ее представлении лучше «несколько тысячей подданных, наслаждающиеся умеренным достатком, нежели имея несколько сот великих богачей». Много чего еще содержал Наказ императрицы, переданный на рассмотрение комиссии. Грандиозность замыслов сочеталась в нем с наивностью, гражданский пафос с утопиями, проистекающими из слабого знания Екатериной российской действительности за пределами Зимнего дворца. Что и показала работа комиссии, призванной создать законодательное Уложение на основе написанного ею Наказа.

В эту комиссию было избрано 564 депутата. 26 из них представляли правительство, 161 — дворян, 208 — горожан, 54 — казаков, 79 — государственных крестьян и 34 — иноверцев. Конечно, можно говорить о непропорциональном представительстве, особенно — крестьян. Но сам факт привлечения их к законотворческой деятельности является весьма знаменательным. Для работы над отдельными статьями Уложения были созданы специальные комиссии.

Поскольку при выборах депутатов избирателям предлагалось изложить свои «нужды и недостатки», то многие посланники губерний приехали с массой разного рода просьб, прошений, предложений частного порядка, к Уложению не имевших отношения. Например, депутат из Архангельска Гуиров привез 195 наказов, а два других депутата, представлявших провинции Архангельской губернии, имели 841 наказ.

Самыми острыми оказались дискуссии по крестьянскому вопросу. К этой теме возвращались постоянно при обсуждении любых других. Были напрочь отметены скромные предложения об улучшении участи крестьян, тем более — о даровании им какой бы то ни было свободы. Дворяне не только не допускали мысли об ослаблении крепостнического режима, но выступали за его усиление. Требовали к праву ссылать крестьян на каторгу в Сибирь добавить право казнить. Одно из требований помещиков гласило: «Как помещикам, так и прикащикам, естли беглый, паче чаяния, при наказании умрет, в вину не ставить».

Дворяне были против предоставления дворянского звания лицам из иных сословий, какими бы великими ни были их заслуги перед Отечеством. Они также отказывали в праве иметь крепостных представителям других категорий российских подданных, в частности купцам. Купцы, естественно, возмущались подобной дискриминацией и приводили против этого такие доводы: «на наемных положиться не можно»; «не имея в своем владении собственных крепостных людей, несут крайние себе убытки и немалые изнеможения»; «фабрик и заводов размножать и в лучшее состояние приводить никак не можно, понеже вольные люди не могут быть в таком послушании, как собственно приписной или крепостной».

Со своей стороны, купцы выступали против права крестьян заниматься торговлей, требуя, в частности: «узаконить, чтоб каждый чин по собственному званию своему свою должность исправлял и в право купеческое ни под каким видом не вступал», или: «чтобы всеми торгами, промыслами, подрядами пользовалось бы одно купечество».

Любопытно, что, возмущаясь против нераспространения дворянских льгот на иные сословия, то есть на них, против проникновения в дворянскую среду простых людей, купцы также оберегали и свои сословные права от посягательств низших по сословной иерархии элементов.

Самосознание крестьян было на столь низком уровне, что они и не ставили вопросов об освобождении от крепостной зависимости, ограничиваясь просьбами о податных послаблениях.

Однако среди иных сословий находились защитники крестьян. Павленко приводит слова козловского дворянина Коробьина: «Разоряя крестьян, разоряется и все прочее его государства». Коробьин считал, что массовые побеги крестьян происходят из-за тяжелых условий их жизни и произвола помещиков, которые должны хорошо обращаться с крепостными.

Заслуживают внимание слова казака Олейникова, предостерегавшего комиссию от больших неприятностей, если сохранится практика «передавать крестьян, как скотину, да еще таких же христиан, как мы сами».

Внимательно наблюдавшая за дискуссиями в комиссии Екатерина, очевидно, вскоре пришла к выводу о бесполезности затеянного ею столь затратного предприятия. Она решила прекратить дебаты, которые могли отрицательно сказаться на общественном спокойствии в государстве, побудив у подданных завышенные ожидания, которые не могли быть реализованы. В декабре 1768 г. было объявлено о прекращении на неопределенный срок работы Уложенной комиссии со ссылкой на начавшуюся Русско-турецкую войну. Но ее деятельность впоследствии так и не возобновилась.

Наказ Екатерины, будучи переведенным на ряд европейских языков, вызвал определенный резонанс в просвещенных кругах. Отношение к нему оказалось неоднозначным, в том числе были и очень даже критические оценки. Писали, что Екатерина затеяла игру с Уложением в целях саморекламы, не более. Однако это неверно хотя бы потому, что наказы, привезенные депутатами со всех российских губерний, давали императрице обильную пищу для размышления и принятия управленческих решений.

Кроме того, гласная деятельность комиссии, в которой приняли участие сотни человек, способствовала распространению прогрессивных идей, владевших умами европейской общественности.

В 1775 г. вышел указ, вводивший «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи». Сама императрица в предисловии к «Учреждениям…» ссылается на работу Уложенной комиссии: «Свету известно, что в 1766 году уже приступили мы к созыву депутатов со всей империи, дабы спознать нужды и недостатки каждого уезда по его положению, и уже осталось нам ожидать от трудов комиссии уложения плодов соответствующих нашему попечению о благе общем и частном, как объявление с турецкой стороны в 1768 году войны России… заняло время и мысли упражнением не менее важным…»