Читать онлайн «Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики». Страница 25

Демонстративное потребление, конечно же, способствует росту экономики. Однако если в основных странах-производителях это выражается в росте промышленного производства, создании новых рабочих мест, привлечении инвестиций, то в России, где до 80 % товаров народного потребления и до 90 % высокотехнологичной продукции приходится на импорт, в выигрыше в лучшем случае оказывается торговля и частично – строительство. Никаких долговременных стимулов экономического роста в России не фиксируется, а улучшение благосостояния людей на поверку оказывается ложным.

Пелена материального потребительства, при попустительстве государства все плотнее окутывающая российский социум, привела к деградации общественных благ, в первую очередь в сферах образования, здравоохранения, культуры. Качественные образовательные или медицинские услуги со все большей скоростью становятся той же роскошью (налогообложение которой, думаю, не за горами), доступной минимальному числу наших сограждан. И это при том, что бюджетное финансирование общественного сектора с каждым годом увеличивается. Столь уродливое развитие социальной сферы привело к возникновению практически не изученного современной экономической наукой феномена: импорту социального потребления, когда медицинские, образовательные, культурные, творческие потребности людей удовлетворяются за границей.

Резюмируем три главные причины разгула потребительского поведения в России.

1. Провинциальность государственного мышления. Россия, геополитически никому не нужная в 90-е (фактически отброшенная на обочину глобального мира после капитуляции в противостоянии «двух систем»), стала экономически привлекательной в нулевые. Нет, не полезные ископаемые оказались нужны нашим западным, а позднее восточным «партнерам», и даже не деньги, вырученные от их продажи, а внутренний рынок. Самый ценный ресурс любой экономической системы.

Россия не только финансово, но и психологически подавилась нефтедолларами. Запятая в идиоме «копить нельзя инвестировать» долго стояла после первого слова. Какую только чепуху мы не слышали вместо объяснений (одни только «истории» о пагубности вложений в собственную экономику из-за неизбежного роста инфляции чего стоят), лишь бы болтать, светиться на заграничных саммитах и получать призовые иностранные конфетки. В свою очередь, рост уровня благосостояния людей никак не отразился на восстановлении ныне утраченных социальных стандартов, присущих советскому периоду нашей истории.

Гуру современной науки о связях с общественностью Эдвард Бернейс говорил: «Сознательное и умелое манипулирование упорядоченными привычками и вкусами масс является важной составляющей демократического общества. Но еще более важно то, что и наши собственные мысли и привычки в значительной степени подвластны сильным мира сего»[119]. Манипулирование человеческим поведением через заранее запрограммированные реакции справедливо не только для «внутрироссийского употребления», но и для построения путем лжи и обмана односторонне выгодного политического взаимодействия на межгосударственном уровне.

2. Потребительская ущербность первых лиц государства. Щегольство, франтовство, пижонство «небожителей» проецируется не только на ближайшее окружение, но и на общество в целом. И пусть президент Франции выбирает для инаугурации гибридный Citroёn, а мэр Лондона частенько ездит по городу на велосипеде, наши «громовержцы» передвигаются исключительно на люксовых Mercedes с непременной опцией перекрытия автотрасс. Что говорить, если третий президент России Дмитрий Медведев в одном из видеообращений предстал перед своими небогатыми согражданами за рулем люксового внедорожника BMW, а совещания частенько проводил при помощи гаджета iPad? Возможно, того самого, что принял в дар (вопреки прямому запрету, следующему из Закона о противодействии коррупции) от участников некогда популярной телепрограммы Comedy Club.

Недвижимость высочайших господ также должна быть на высоте. Однако это, скорее, институциональное, ментальное наследие прошлых времен, когда боярам «по статусу» полагалось иметь каменные палаты, а холопам – жить в деревянных постройках[120]. Многочисленные фотографии элитных резиденций, формальными собственниками которых являются либо государственные ведомства, либо частные российские организации, либо офшоры, а на самом деле – государственные служащие или руководители госкомпаний, давно стали предметом не только осуждения, но и подражания. Сегодня уже весь мир осведомлен о многомиллионных активах российских вице-премьеров, губернаторов, мэров и их дражайших половин.

3. Углубление социального расслоения как главная причина. Государственным институтам не под силу справиться с усугубляющимся социальным неравенством, а культ потребления, приобретение товаров преимущественно демонстративной полезности в кредит – один из наиболее легких способов не только лицемерно и лживо завуалировать проблему, но и создать у населения иллюзию перераспределения дохода от богатых к бедным.

Беспросветное социальное неравенство порождает «черную» зависть и, как логичное следствие, ненависть. Сравнительно легкий способ временно заглушить социальное расслоение потребительскими кредитами был бы продуктивным при эффективном функционировании основных социальных институтов, таких как медицина, образование, наука. Но если в развитых странах через социальные институты негативные последствия кредитного бума отчасти демпфируются, то в России все ровно наоборот: автомобили на улицах сплошь иностранные, гаджеты новейшие, а социальная сфера деградирует.

Послесловие

В нашем бренном мире существуют, пожалуй, лишь три настоящих вида роскоши: интеллект (если конкретнее – компетенции, то есть знания, умения, навыки), память и время. А еще свобода. Как сказал когда-то Бенджамин Франклин, тот самый, чей портрет мы лицезреем на стодолларовой купюре, «подумайте, что вы делаете, когда одалживаете (берете в долг. – Н.К.) деньги: вы отдаете другому человеку право распоряжаться вашей собственной свободой! Если вы не можете вернуть долг вовремя, вам будет стыдно встречаться с кредитором; вам будет страшно даже говорить с ним, вы будете искать жалкие, ничтожные, жульнические оправдания и мало-помалу утратите правдивость и скатитесь к простой и откровенной лжи»[121]. Похоже, уже скатились.

В 2013 г. пенсионную систему России снова взломали, фактически ликвидировав накопительный компонент. Очередной факт пенсионного «вандализма» отнюдь не последний: по всей вероятности, к концу второго десятилетия нового века мы снова будем подстраиваться под видоизмененные пенсионные правила. Поразительно, но в стране, крайне одаренной профессионалами в области социального обеспечения, на протяжении почти четверти века не удается внедрить адекватную современной экономике пенсионную модель. Бюрократам-временщикам устойчивая долговременная пенсионная конструкция без надобности.

Остается лишь восхищаться одержимостью российских ученых-«социальщиков», сожалеть о конечности их земного пути – ведь многие сегодня в весьма преклонном возрасте – и верить, что когда-нибудь наша пенсионная система вновь станет примером для международного подражания. А нашему поколению, тем, кому сегодня 40–50 лет и кто несет в себе всю историческую мощь многовековой российской государственности, нужно смириться с тем, что в старости рассчитывать придется только на себя.

Четверть века российская пенсионная система выстраивается методом проб и ошибок. Четверть века российские «царедворцы» упорно игнорируют позитивный зарубежный опыт. Четверть века власть не может настроить в обществе главный психологический фактор экономики – уверенность в будущем.

О каком экономическом росте мы говорим, если старость не обеспечена?

Необходимый исторический экскурс. Сегодня об этом мало кто вспоминает, но российские традиции пенсионного страхования, говоря шире – социального страхования, едва ли не самые давние не только в Европе, но, пожалуй, во всем мире[122]. Первые элементы социального страхования можно обнаружить еще в X в., когда церковный устав, принятый при князе Владимире в 996 г., впервые определил обязанность духовенства и имущих слоев населения Киевской Руси осуществлять призрение бедных, надзор за медиками, содержать больницы и богадельни. На эти цели церковь и княжество должны были выделять «десятину», то есть одну десятую всех своих доходов.

В 1581 г. в России было введено государственное управление медицинским делом и учреждена Аптекарская палата, позднее переименованная в Аптекарский приказ. Приказ заведовал царской аптекой, сбором лекарственных растений, осуществлял наблюдение за придворными врачами, вел учет больных и раненых, приглашал иностранных врачей, назначал полковых врачей, обеспечивал воинские аптеки медикаментами, проводил судебно-медицинскую и врачебную экспертизу.