Читать онлайн ««Пятая колонна» Советского Союза». Страница 25

Однако в 1935 году Сталин обратил внимание, что по каналам Коминтерна утекают слишком большие суммы в золоте и валюте. Решил, что хватит кормить зарубежных дармоедов, и прекратил их финансирование. Это сыграло свою роль: среди европейских и американских коммунистов пошел раскол. Рождались новые партии — «рабочие», «марксистские». Они связывались между собой, появилась Всемирная объединенная рабочая партия, прообраз Интернационала.

В преддверии Второй мировой войны троцкисты сыграли ключевую роль в грандиозной провокации. В 1936 году началась гражданская война в Испании. Франко взялись помогать Германия и Италия. А западная пресса — социалистическая, демократическая, коммунистическая — дружно подняла ажиотаж, объявив Испанию «передовым бастионом» борьбы с фашизмом. Одними из первых откликнулись троцкисты. В разных странах они вербовали и посылали на Пиренеи отряды добровольцев, провозглашали эту войну началом «мировой революции». Испанская секция IV Интернационала, Рабочая партия марксистского единства (испанская аббревиатура — ПОУМ) захватила под свой контроль Каталонию — и ее горячо поддержал давний помощник Троцкого, советский генеральный консул в Барселоне Антонов-Овсеенко.

Сталин сперва отнесся к испанским делам довольно осторожно. СССР наряду с Англией и Францией занял позицию невмешательства. Но и вокруг генерального секретаря хватало интернационалистов, принялись убеждать его: оставаться в стороне нельзя. Иначе получается, что борьбу с фашизмом на «передовом бастионе» ведут троцкисты, а Советский Союз ее предает! При такой политике можно утратить всякий авторитет в международном коммунистическом движении, оно отвернется от Москвы и перейдет к Троцкому. Подобные аргументы подействовали. Сталина склонили принять сторону республиканцев и взять их под покровительство.

В Испанию были откомандированы военные специалисты, на пароходы грузились советские танки и самолеты. Правда, на этот раз помощь вовсе не была «благотворительной». Иосиф Виссарионович вел себя как рачительный хозяин: СССР получал за свою технику плату золотом, и по очень неплохим ценам. Генерального секретаря озаботило и то обстоятельство, чтобы советское вмешательство не выглядело «экспортом революции». В декабре 1936 г., когда начала оказываться помощь, Сталин, Молотов и Ворошилов направили премьер-министру Испании Л. Кабальеро письмо с требованием «предпринять все меры, чтобы враги Испании не смогли изобразить ее коммунистической республикой». Но на Пиренейском полуострове заварилась каша чрезвычайно крутая. Троцкисты изображали только себя «настоящими» революционерами, блокировались с анархистами и прочими ультралевыми. Как только республиканское правительство получило поддержку Москвы, его объявили «просоветским». Решения этого правительства и центрального командования саботировались.

А в 1937 г. троцкисты подняли мятеж в Барселоне — П.А. Судоплатов в своих мемуарах привел факты, что он был спланирован совместно с абвером. Испанским правительственным силам пришлось действовать по сути на два фронта. 14 апреля 1937 г. президиум Коминтерна принял заявление, что «политика всех коммунистов должна быть направлена на полное и окончательное поражение троцкизма в Испании как непреложное условие победы над фашизмом». На Пиренеи были направлены не только военные, но и представители советских спецслужб.

ПОУМ разгромили, ее руководителей вылавливали, часть из них расстреляли. Но это стало прекрасным поводом для грандиозного скандала. Сталин из личной ненависти к Троцкому бьет по антифашистам! Диверсия сработала отлично. Она стала катализатором раздрая и раскола в международном коммунистическом движении, в немалой степени помогла созданию IV Интернационала.

Но куда более серьезными стали последствия в международных делах. Советских военных специалистов в Испании было совсем немного, за всю войну там побывало около 1800 человек. Немцы и итальянцы направляли в Испанию куда больше войск, 20 тыс. офицеров и солдат. Однако Англия и Франция на это закрывали глаза. Зато вмешательством СССР сразу «озаботились». Несмотря на усилия Сталина, чтобы советская помощь не выглядела попыткой коммунистической экспансии, мировая пресса подняла шумиху, изобразив вмешательство Москвы именно в таком ключе. В результате сама идея коллективной безопасности разрушалась, вместо угрозы нацизма на первый план выносилась угроза, исходящая от СССР! А Германия и Италия выступали борцами против «советской угрозы»! Фюрер и дуче получили возможность испытывать свою военную технику, обучать и обкатывать войска. И уже ни у какой «общественности» не могло возникнуть вопросов, для чего немцы клепают танки и самолеты. Конечно же, из благих побуждений! Защищая всю Европу от коммунистической опасности. Без испанской провокации был бы невозможен Мюнхен… А помогли в этом троцкисты. Подыграли закулисным силам, готовившим новую мировую схватку.

Трагические события в Испании разворачивались одновременно с переменами в Советском Союзе — начались капитальные чистки оппозиции. И в эмиграции широкий спектр антисоветских течений дополнился еще одной категорией — невозвращенцы. То есть перебежчики. Находившиеся за границей советские дипломаты, разведчики, члены торговых и культурных миссий, предпочитавшие не возвращаться на родину. Бажанов, Беседовский, Бармин, Раскольников, Кривицкий (Гинзбург), Рейсс (По-редкий), Орлов (Фельбинг), Крюков-Ангарский, Гельфанд и др. К идейным контрреволюционерам они никак не относились. Многие из них в свое время активно поучаствовали в «красном терроре» или в торговых махинациях, были так или иначе связаны с оппозицией. Все занимали в СССР привилегированное положение, ведь оказаться за рубежом мог далеко не каждый. Теперь большинство из них опасалось попасть под репрессии. Добавлялись те, кто в загранкомандировках соблазнился западным «изобилием», «свободами». А уж при этом объявляли, что разуверились в коммунизме, в Сталине.

Невозвращенцы, в отличие от «старых» эмигрантов, не задавались какими-то высокими целями, да и моральные устои у них были довольно шаткими. Они становились обычными предателями. Так, Агабеков заложил всю советскую разведывательную сеть в Иране и на Ближнем Востоке. Кривицкий выдал англичанам более ста агентов в Европе и Америке. Многих сдал Орлов, раскрыл готовившуюся операцию по ликвидации Троцкого. Видимо, немало интересного поведал иностранцам и сын Парву-са — дипломат Гельфанд, сбежавший в США. Бажанов во время финской войны пытался помогать Маннергейму, агитировал русских пленных воевать против «коммунизма» на стороне Финляндии.

Представляется характерным, что именно эта категория «борцов с советской властью» оказалась востребованной западными разведками и правительствами. Их опекали, обеспечивали защиту, предоставляли хорошо оплачиваемые должности «консультантов» по русским делам. Такие кадры оказывались для Запада более полезными и перспективными, чем белогвардейцы с их идеалами возрождения России. Но и советские спецслужбы отнюдь не случайно выслеживали и уничтожали невозвращенцев. Для этого организовывали сложные операции, привлекали агентуру из русских эмигрантов. Они отправлялись на тот свет один за другим — Агабеков, Кривицкий, Рейсс, Раскольников…

Но еще более важной целью оставался Троцкий. Он был опаснее «многознающих» изменников. И Сталин хорошо знал, как легко революционные «авторитеты» могут возвращаться из эмиграции, возноситься на гребень смуты, собирать вокруг себя недовольных: пример 1917 г. был не таким уж давним. В Норвегии, как и во Франции, Лев Давидович задержался ненадолго. В своих мемуарах он расписывал, что смело заступался за жертвы московских политических процессов, пытался защищать невиновных и за это подвергся травле со стороны Советского Союза, под нажимом СССР его отовсюду изгоняли. Но подобные утверждения — очередная ложь. В Норвегии у власти находилась Рабочая партия, детище Коминтерна, многие министры были друзьями и почитателями изгнанника. Однако Троцкий сам сбежал оттуда. Когда в России серьезно взялись за высокопоставленных оппозиционеров, он почувствовал себя слишком неуютно. Норвегия лежала слишком уж близко от советских берегов. Хотелось оказаться где-нибудь подальше.

Чтобы увидеть это, достаточно сопоставить даты. 25 августа 1936 г. в Москве были расстреляны Каменев и Зиновьев, и сразу же после этого, в первых числах сентября, друзья Троцкого из норвежского правительства объявили Троцкого «как бы интернированным», перевели в отдаленную деревню. То есть укрыли и взяли под охрану. Немедленно включились дипломаты, посыпались запросы в разные страны в поисках нового места жительства. Самому Троцкому хотелось попасть в Америку. Но США отказались его принять (несмотря на то, что он с 1917 г. являлся американским гражданином). И другие государства его принимать не желали. Почему? Да потому что он не оправдал надежды своих теневых покровителей! Ему обеспечили выезд из алма-атинской ссылки ради конкретной задачи — создать альтернативную, антисталинскую партию. Обеспечили всем необходимым, выделили средства. Но Троцкий не сумел этого сделать. Вместо налаживания подобной работы он принялся плодить книги, восхвалявшие его собственные заслуги и мстившие обидчикам. Черчилль писал о нем: «Когда узурпатор и тиран опускается до литературной полемики, когда коммунист не делает бомбы, а изливает душу в капиталистической прессе, когда беглый военачальник вновь и вновь переигрывает свои сражения, когда отставной палач превращается в говоруна у салонного камина, мы можем порадоваться признакам наступления лучших дней».