Читать онлайн «Революционный террор в России, 1894— 1917». Страница 57

Красин и его товарищи установили взаимовыгодные связи и с анархистами. Для изучения богатого опыта последних в изготовлении бомб революционеры из окружения Красина, которые устроили лабораторию для производства взрывных устройств вблизи российско-финской границы, летом 1907 года работали там вместе с анархистами, не имевшими собственной лаборатории и вполне готовыми объединиться на этой почве с большевиками(66). Довольно интересен тот факт, что одной из инструкций по производству взрывчатки, которой пользовались большевики в этой и других подпольных лабораториях, была «Лабораторная техника» Е.А. Гоппиуса, анархо-индивидуалиста, который тесно сотрудничал с большевиками в московском отделении военно-технического бюро, а в 1917 году официально вступил в партию большевиков(67).

И в боевых действиях в отдаленных районах империи большевики часто действовали заодно с местными анархистами(68). К тому же и за границей большевики оказывали анархистам услуги. Например, пользовавшийся дурной славой Виктор Таратута, доверенное лицо Ленина, был замешан не только в попытках отмыть деньги, полученные большевиками в результате экспроприации в Тифлисе в июне 1907 года, но и в оказании помощи анархистам в подобных операциях с их собственными экспроприированными средствами(69).

На окраинах большевики успешно сотрудничали не только с местными социал-демократами, но и с членами других радикальных организаций. Сторонники Ленина из Петербурга весной 1907 года вступили в переговоры с партией Дашнакцутюн на Кавказе и переправили этим революционерам из столицы большую партию ружей(70). Для Красина и его товарищей еще важнее было установить дружеские отношения с финскими активистами, хотя большевики прекрасно понимали, что этот союз может быть только временным. В 1906–1907 годах обе стороны обменялись опытом по перевозке оружия из-за границы и в изготовлении бомб. Красин и профессор Михаил Тихвинский, большевик, химик и специалист по взрывчатым веществам, летом 1906 года ездили в Хельсинки показывать финским революционерам новейшие бомбы и везли демонстрационный экземпляр в футляре от фотоаппарата(71). В Хельсинки Красин познакомился с д-ром А. Тернгреном, видным членом Финского национального движения пассивного сопротивления русификаторской политике царского правительства, который после 1917 года какое-то время занимал пост финского посла в Париже. Несмотря на свои умеренные взгляды, Тернгрен и другие сторонники пассивного сопротивления были готовы помогать большевикам в контрабанде оружия и производстве взрывчатки(72).

При осуществлении террористической деятельности большевики также пользовались помощью различных малоизвестных полуреволюционных, полууголовных отрядов — например, партизан под командованием Лбова на Урале. Пытаясь сохранить свои действия в тайне даже от членов собственной партии, некоторые сторонники Ленина налаживали взаимовыгодные связи с лбовцами, которые летом и осенью 1907 года были особенно активны, грабя банки, фабрики, почтовые конторы и богатых граждан. В связи с этим странным союзом было немало жалоб на большевиков со стороны членов банды Лбова. Пермский партизанский революционный отряд Лбова заплатил большевистскому центру шесть тысяч рублей в качестве аванса за доставку оружия из-за границы, но, несмотря на оформленный по всем правилам договор, большевики не привезли обещанного оружия и отказались вернуть деньги(73). Есть также сведения о том, что при дележе добычи после нескольких совместных экспроприации большевики наживались за счет уральских бандитов(74).

Вероятно, еще более знаменательной была готовность товарищей Ленина сотрудничать с обычными уголовниками, которые интересовались социалистическим учением еще меньше, чем бандиты Лбова, но которые тем не менее оказывались очень полезными партнерами в операциях с контрабандой и продажей оружия. В своих воспоминаниях большевики утверждали, что некоторые их помощники из уголовного мира были так горды своим участием в антиправительственной борьбе, что отказывались от денежного вознаграждения за свои услуги(75), однако в большинстве случаев бандиты не были такими альтруистами. Обычно они требовали денег за свою помощь, и именно большевики, имевшие наиболее крупные суммы экспроприированных денег, наиболее охотно заключали деловые соглашения с контрабандистами, жуликами и торговцами оружием. Неудивительно, что в этих сомнительных временных союзах было немало поводов для конфликтов и обид. В одном случае большевики на Урале послали представителя в Киев выяснить, почему они не получили оружия, за которое уже заплатили контрабандистам. Оказалось, что контрабандист, взявший эти деньги, отнюдь не собирался доставлять им оружие, поскольку уже пообещал его другим клиентам, анархистам. Торговец оружием согласился выполнить требования большевиков, когда к его виску приставили револьвер(7б).

Большевики осуждали изолированные теракты как неэффективные, однако они (в том числе и Военно-техническая группа Красина) обычно охотно участвовали в подготовке покушений, даже когда такие акты планировались отдельными лицами, не связанными с революционными партиями или организациями. Н.К. Четвериков (Михаил Львович), член Военно-технической группы в Петербурге, получил информацию о том, что матрос на «Штандарте», яхте Николая   , решил произвести взрыв на борту во время одной из поездок императорской четы по Балтийскому морю, но не знал, где достать бомбу. Четвериков поддержал матроса в его планах и пообещал доставить ему необходимые взрывчатые вещества, как только все будет готово к взрыву(77).

Большевики были не единственными представителями социал-демократического движения, готовыми объединяться с другими экстремистами для совместной террористической деятельности. Бундовцы, примыкавшие то к одной, то к другой радикальной группировке(78), также не были против межпартийного сотрудничества. Отношения между бундовцами и революционными организациями, не принадлежавшими к социал-демократическому лагерю, были временами натянутыми, что видно хотя бы из листовок еврейских социал-демократов, направленных на дискредитацию соперников, особенно анархистов. Анархисты не оставались в долгу, прибегая к оскорблениям и угрозам(79). И все же противостояние общему противнику обычно влекло бундовцев к другим радикалам(80). Например, они пытались привлечь другие революционные партии к участию в организованных ими совместных комитетах самообороны, первоначально имевших целью защиту от антисемитских выступлений, но часто превращавшихся в полутеррористические боевые отряды(81). Несмотря на предостережения и прямые запреты со стороны центрального партийного руководства, бундовцы объединялись с эсерами для осуществления терактов. Примеры такого сотрудничества многочисленны. После того как Вейн-рейх Богач, влиятельный гражданин Белостока, настоял, чтобы местные власти держали в городе казачьи отряды для предотвращения революционной деятельности, несколько эсеров и бундовцев тайно от своих организаций образовали маленький террористический отряд и совершили неудавшееся покушение на его жизнь, несколько раз выстрелив в него во время службы в синагоге, в присутствии всей общины(82). В Креславке, городке в черте оседлости, местный полицейский чиновник был серьезно ранен взрывом бомбы, подложенной действовавшими совместно эсерами и бундовцами(83). И наконец, в Житомире бундовцы предложили свою помощь эсеровским боевикам в нападении на местного губернатора и начальника полиции, предлагая эсерам убийцу-добровольца, который стал бы вторым Гиршем Лекертом(84).

В Прибалтике, особенно в Латвии, межпартийное сотрудничество также процветало. По словам рижского революционера, террористы перед лицом полиции или армии забывали о межпартийных разногласиях и объединялись для таких акций, как освобождение заключенных, рискуя своей жизнью и свободой независимо от идеологических взглядов арестованных(85). Отряд эсеров и социал-демократов, образовавшийся в 1908 году в Риге, решил не определять своих теоретических или политических устремлений, а только ставить непосредственные цели — узко террористические. Среди разных насильственных действий, которые они планировали, были покушения на жизнь Кошелева (председателя рижского военного суда), начальника центральной городской тюрьмы и начальника полиции, а также взрыв в полицейском управлении. Среди членов этого межпартийного отряда не было, казалось, никаких внутренних идеологических конфликтов и даже мелких разногласий. Этой группе, однако, не удалось осуществить свои далеко идущие планы, кроме ранения Кошелева 31 января 1909 года, — она была разгромлена полицией(86). Есть также свидетельства о том, что в Литве местные боевики участвовали вместе с эсерами в насильственных действиях против лиц, подозреваемых в сотрудничестве с полицией(87).