Читать онлайн «Тайны русского народа. В поисках истоков Руси». Страница 61

Важным для понимания жизнетворящих функций Бога Рода и рожаниц является истолкование космогонических мифов — и в частности индоевропейских — как обобщенного опыта половой жизни, процесса зачатия и родов. С этой точки зрения космогония вообще сродни эмбриогонии, поэтому каждый человек носит в себе подсознательные сведения о собственной эмбриональной жизни, появлении на свет в процессе родов, а космогонический миф дает людям возможность косвенным образом снова пережить — через макроскопическую проекцию — свое прошлое внутриутробное состояние и соответствующие ощущения.[164]

Перенос на Космос выводов из житейского сексуального опыта — это лишь одна сторона проблемы. Вторая же состоит в том, что в космическо-небесных силах видели и первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах, а впоследствии получил отражение в многочисленных трактатах о любви — китайских, индийских, японских, арабских и т. п. По канонам христианским половая любовь всегда считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в народных традициях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом — небесные силы, которые якобы и обусловливали всю гамму любовных чувств, управляя ими как в положительном, так и в отрицательном направлении. Александр Блок, написавший о поэзии русских заговоров и заклинаний главу для «Истории русской литературы», называл это постоянным ощущением древней души любовного единения с природой.[165]

В народном сознании таинственная и правящая всем миром сила — могучая и которой «нет конца» — связывалась в основном с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и производимыми им действиями: «ажги ты, сила могучая, ее кровь горючую, ее сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу». Стихия огня, скрывающая в себе все потенции любви, теснейшим образом сопрягается с силами небесными. «Зажечь горячую кровь и ретивое сердце», чтоб кипели они да горели, можно лишь встав «под утреннюю зорю, под красное солнце, под млад месяц, под частые ярые звезды». (При этом поминается и древняя Прародина мировых цивилизаций с полярной горой Меру посреди Вселенной: «Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна…»[166]

В представлении многих народов Небо — не только часть или полное выражение Космоса, но и активная сторона космогонического или теогонического процесса. В большинстве древних культур Небо имело мужское обличие (редкое исключение — древнеегипетская мифология, где Небо — Нут — женского рода), оно наделялось мужской потенцией и представлялось с ясно выраженной мужской атрибутикой. В связи с распространенными сказаниями о браке Земли и Неба Млечный путь представлялся фаллосом Небесного Бога. Так, древние греки полагали, что Млечный путь — гигантский фаллос Бога Урана. Отголоском общеарийских воззрений может служить русская народная сказка из сборника «Русских заветных сказок» А. Н. Афанасьева о волшебном кольце, благодаря которому фаллос героя вытягивается на семь верст и достигает неба.[167] Аналогичные мотивы обнаруживаются в символике погребальных курганов, где наряду с отдельными небесными светилами воспроизводится весь Млечный путь в виде гигантского детородного члена (рис. 114).

Впрочем, имеются и другие объяснения и соответственно народные наименования Млечного пути. У индоевропейских народов со времени, зафиксированного в Гомеровой «Одиссее», небесная река из звезд именуется Повозкой (или Возом, или Телегой). Названий Млечного пути множество и у каждого народа — самые разные, только в польском языке их зафиксировано около сотни. У северных народов Млечный путь — Лось, хотя у финно-угорских суоми, карелов, мордовцев, марийцев, коми, удмуртов, манси — это Путь Птиц (Путь Диких Гусей, Журавлиная Дорога). У некоторых славянских народов Млечный путь именовался точно так же: Гусиная (Журавлиная) дорога. Тюрки, арабы, иранцы, армяне, албанцы, венгры и балканские славяне именовали Млечный путь — Дорогой, устланной соломой, тунгусские народы — Лыжным следом, чукчи и коряки — Пыльной рекой; корейцы — Серебряной рекой; китайцы, японцы, вьетнамцы — Небесной рекой и т. д.

Укоренившееся в современном русском языке и обиходе название Млечного пути несомненно сопряжено с древними мифологическими представлениями о сказочной Молочной реке или благословенной стране, где текут молочные реки (Беловодье).

Интерес Голубиной книги к вопросу о происхождении утренней и вечерней зари обусловлен тем, что в общеарийской мифологической традиции зори представлялись плодом соития Неба и Земли (сама заря, то есть покраснение неба, воочию демонстрировала такой процесс соития).

В славянской и всей индоевропейской культуре особенно развит и распространен был культ утренней Зари (рис. 115), предвозвестницы дневного света (рассвет). По древнеиндийской традиции Утренняя заря (богиня Ушас) — дочь неба. В славянском фольклоре утренняя заря зовется Оком (или окном) Божьим. «Зори утренни от очей Господних», — подтверждает Голубиная книга. Отсюда понятна однокоренная родственность слов «заря-зори» с лексическим гнездом: «взор»; «зоркий»; «зрак», «зреть», «позор», «зариться». Иначе: слова, означающие небесный или огненный свет (ср.: «зарево»), родственны словам со смыслом «видеть-глаз».

В русском языке и народно-поэтических воззрениях понятия «зари-зорьки» относятся к числу наиболее стойких и укоренившихся: от ласкательного эпитета «зоренька ясная» и сказочных имен Заря-богатырь, Иван-Зорькин (ср. также кличку животных — Зорька) до древнейших присловий и заговоров.

Владимир Даль приводит пример подобных народных представлений. Так, о Солнце говорили: «По заре зарянской катится шар вертлянский — никому его не обойти, не объехать». Сохранился также текст заговора, с которым нагая бабка обносит нагого младенца вокруг бани. «Заря, зарина, заря скорина, возьми с раба Божия младенца зыки и рыки дневные и ночные». По народным повериям, жизнь ребенка с момента рождения зависит от животворящей силы зари.

У восточных славян и русских Утренняя Заря, прогонявшая Ночь, считалась Девой-воительницей, Победительницей Тьмы и одновременно — Матерью Солнца, которое она в прямом смысле рожала каждый божий день, подобно тому, как птица сносит яйцо. Такое представление восходит к самым глубинам протоарийского мировоззрения, впоследствии расщепившегося на самостоятельные, но во многом перекрещивающиеся индоевропейские мифологии. Рудиментами первичного миросозерцания (в Ригведе оно представлено концентрированно в виде Богини Утренней Зари — Ушас) можно считать такие русские сказочные образы, как Ненаглядная Красота, Марья Моревна, Царь-Девица, которые первоначально, как доказал А. Н. Афанасьев, были тождественны Богине Утренней Зари.

В фольклоре сохранились и другие осколки древнейшей общеиндоевропейской мифологемы: Заря — мать, Солнце — сын или дочь. «Без утренней зорюшки солнышко не взойдет», — гласит пословица. В Архангельской губернии записан заговор, обращенный к ночному небу и утренней заре: «Заря-зорница, красная девица, сама мати и царица, светел месяц, часты звезды… Среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей». В новгородской Хлудовской псалтири конца XIII века есть миниатюра: огнеобразная дева несет в руках Солнце, имя ее, как гласит подпись, «Зоря утрьняя».[168]

Представление о жизнедарящей роли зари уходит своими корнями в самые глубины протоиндоевропейских верований. В Ригведе собрано около 20 гимнов, посвященных Богине утренней зари Ушас — создательнице света, воспламеняющей своими лучами Небо, своего отца, с которым Богиня находится в кровосмесительном браке (слияние зари и неба воспринималось как акт совокупления). Ушас олицетворяет вечный свет, который был, есть и будет и если исчезает ночью, то на время; Ушас — гарант его неизбежного возрождения (в этом смысле в Ригведе она именуется «знаменем бессмертия»).

Отзвук имен светозарных Божеств слышится в культурах разных эпох и народов: пророк Заратуштра (греч. Зороастр); женские восточные имена — Зара, Зарема, Зарина. Были попытки сблизить с общеиндоевропейскими корнями «зор — зар» (ср. укр. зирка — заря) имя древнеегипетского бога Осириса (Озириса), истолкованного как Зарид, т. е. Озаренный или Осиянный. Взаимодействие между индоевропейской и семитско-хамитской культурами и мифологиями на разных отрезках исторического развития бесспорно. Бесспорны также древние контакты между этносами. Так, статуэтка Осириса была найдена в Томской области (а статуэтка Амона — в Пермской области).[169] Что касается генеологической связи, то следует отталкиваться от подлинного древнеегипетского звучания имени бога Осириса. В европейские языки вошел его древнегреческий эквивалент, который на древнеегипетском языке прочитывается как Усир (это при том, что в древнеегипетском письме гласные звуки отсутствуют).