Читать онлайн «Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.». Страница 42

По аналогичным мотивам были исключены из партии в 1937—

1938 гт., а затем арестованы и расстреляны командир 11-го механизированного корпуса (ЗабВО) комдив Я.Л. Давыдовский, командир

5-го стрелкового корпуса (БВО) комдив Е.С. Казанский, командир 14-й стрелковой дивизии комдив Ж.И. Лаур и др.

В 8-м выпуске журнала «Военно-исторический архив» опубликована интересная подборка материалов на затронутую тему. Это, во-первых, цифровые данные о количестве участников троцкистско-зиновьевской оппозиции в армии, и, во-вторых, там даны краткие биографические справки на некоторых из этих «оппозиционеров» с указанием их «прегрешений» на идеологическом фронте. Взяты эти материалы из соответствующего дела фонда Главного управления кадров Красной Армии. И хотя на опубликованном документе не обозначена дата его составления, однако по содержанию его достаточно уверенно можно датировать июнем—августом 1937 г., т.е. он был составлен вскоре после процесса над М.Н. Тухачевским.

Особо отметим, что гонения, репрессии против командно-начальствующего состава за «неправильные колебания» в различных вопросах партийной жизни резко усилились после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) (1937 г.) и особо возросли после суда над маршалом Тухачевским и его товарищами по несчастью. Приведем несколько примеров в подтверждение этому. Кстати, во всех таких случаях предложения по «оргвыводам» давал вчерашний политработник А.С. Булин, назначенный Ворошиловым в апреле 1937 г. вместо комкора Б.И. Фельдмана начальником Управления по командно-начальствующему составу РККА. В начале мая 1937 г. Булин подготовил документ следующего содержания:

«НКО Союза ССР Маршалу Советского Союза

т. Ворошилову К.Е.

В связи с тем, что командир и военком 7 запасной танковой бригады комдив Бакши М.М. в 1923 году, будучи слушателем Военной академии имени М.В. Фрунзе, голосовал за троцкистскую резолюцию, считаю необходимым доложить Вам о возможности дальнейшего оставления его командиром танковой бригады.

Бакши М.М. — 1898 г., еврей, рабочий, член ВКП(б) с 1919 г., в РККА с 1919 г., участник гражданской войны, награжден орденом «Красное Знамя». В 1926 г. окончил Военную академию имени Фрунзе и в 1932 г. оперативный факультет Военной академии имени Фрунзе.

Считал бы необходимым Бакши с бригады снять и зачислить пока в распоряжение Управления по комначсоставу.

Булин

7.5.37 г.».

На этом рапорте А.С. Булина имеется краткая, но однозначно понятная резолюция наркома Ворошилова: «Правильно. К.В. 9.5.37 г.». И в тот же день комдив Бакши освобождается от занимаемой должности, чтобы спустя неделю подвергнуться аресту.

Скажем еще об одном «троцкисте», бывшем слушателе Военной академии РККА. Тот же Булин 15 мая 1937 г. (середина мая 1937 г. — это время активного поиска все новых «врагов народа» и формирования команды подсудимых во главе с М.Н. Тухачевским. — Н. Ч.) кладет на стол наркому обороны очередной рапорт:

«В мае 1936 г. заместитель начальника штаба Л ВО комбриг Островский А.И. был освобожден от занимаемой должности и зачислен в распоряжение Управления по комначсоставу.

В течение года подыскать соответствующую должность для Островского не удалось, потому что использовать его в центральном и окружных управлениях нецелесообразно, а использовать его в войсках затруднительно.

Островский в 1923 г., после окончания Военной академии, активно участвовал в контрреволюционной троцкистской оппозиции.

Со своей стороны полагал бы необходимым уволить Островского из РККА».

И опять, как и в случае с М.М. Бакши, Ворошилов начертал на рапорте Булина: «Правильно. К.В.». И пребывавший в течение целого года между «небом и землей» комбриг Островский по политическому недоверию был уволен из Красной Армии.

В начале июня 1937 г. точно такая же участь постигла начальника 1-го отдела Автобронетанкового управления РККА комбрига

В.М. Иконостасова. Некоторые подробности этой истории и биографии Иконостасова узнаем из рапорта А.С. Булина от 2 июня 1937 г.

«Народному комиссару обороны СССР

Маршалу Советского Союза

т. Ворошилову К.Е.

31 мая с.г. (сего года. — Н.Ч.) начальник 1-го отдела Автобронетанкового управления РККА комбриг Иконостасов В.М. исключен из рядов ВКП(б) за сокрытие от партии во время чистки в 1929— 1933 гг., а также перед парткомиссией ЗабВО в 1936 г. при обмене партдокументов своей принадлежности в 1923 г. к троцкистской оппозиции, будучи слушателем Военной академии РККА.

Иконостасов В.М.— 1900 г., русский, из рабочих, в РККА с

1917    г. (так в оригинале.— Н.Ч.), окончил командные курсы в

1918    г., Военную академию РККА в 1924 г., АКТУ С7 при Военной академии механизации и моторизации в 1933 г., участник гражданской войны.

Я считаю необходимым уволить его из рядов РККА.

Булин.

2.6.37 г.».

Приказ об увольнении Иконостасова в запас по политическому недоверию Ворошилов подписал 7 июня 1937 г. Арестован же Василий Михайлович был через полгода— 10 января 1938 г.

Еще раз обратимся к личности и воспоминаниям полковника И.В. Дубинского — бывшего командира 4-й тяжелой танковой бригады Резерва Главного Командования. Попутно отметим, что в 5-м выпуске журнала «Военно-исторический архив» приведен документ — рапорт А.С. Булина на имя К.Е. Ворошилова, датированный 10 июня 1937 г. В нем Дубинский обвиняется в том, что он проявлял примиренчество к проискам «троцкистско-зиновьевской банды», а также в том, что в своих книгах восхвалял «врага народа» комкора В.М. Примакова3.

Перипетии своих мытарств в эти страшные годы Илья Владимирович описал в книге «Особый счет». Сначала его прорабатывали на партийном собрании бригады за связь с «троцкистом» Д.А. Шмидтом**— командиром соседней 8-й отдельной механизированной бригады, также дислоцированной в г. Киеве. На этом собрании некоторые ретивые коммунисты из числа так называемого «актива» требовали исключения Дубинского из партии. На первый раз все обошлось благополучно — партийная организация 4-й отдельной танковой бригады РГК отстояла честь своего командира. После некоторого затишья травля заслуженного командира, кавалера ордена Красного Знамени вновь возобновилась. Следует жестокое его избиение на собрании партийного актива Киевского гарнизона, на котором Дубинского обвинили — ни много ни мало — в неискренности с партией, в сокрытии связи с троцкистами на Украине.

Илья Владимирович вспоминает, как он мучительно обдумывал свое положение. «Впереди мерещился сплошной мрак. Где же выход? Рука невольно потянулась к парабеллуму. Стало не по себе. Впервые в жизни ощутил, что гораздо легче отказаться от жизни, чем влачить на себе непосильный ее груз...

Рука обмякла. В самом деле, что будет с сыном, с матерью? Что скажут люди? Покончил с собой — значит виновен...»4

Осенью 1936 г. Дубинского снимают с должности командира Киевской тяжелой танковой бригады и переводят с понижением в Приволжский военный округ — в г. Казань помощником начальника Курсов усовершенствования технического состава Автобронетанковых войск РККА по учебно-строевой части. Но и этого назначения пришлось ждать несколько месяцев. Свое состояние в тот период и атмосферу вокруг себя Дубинский описывает так:

«Был конец декабря. Уходил заполненный большими радостями и горькими печалями 1936 год. И дома было невесело. Никто мне не звонил. Никто не звал в гости. И мы не приглашали никого. Не верилось, что под нами и над нами, во всех этажах большого дома на Золотоворотской живут люди, с которыми столько лет был связан работой и борьбой. Казалось, что во всем голодном и безразличном мире я остался один.

Начался надлом, боязнь, недоверие. Надлом, который вскоре превратится в бездну. Боязнь, которая перерастет в страх. И недоверие, которое перейдет в отлучение»5.

После полугодовой работы в Казани И.В. Дубинский был уволен в запас по политическому недоверию (приказ наркома обороны от 11 июня 1937 года). Кстати, приказ был подписан в тот день, когда судили Тухачевского, Якира, Уборевича и их подельников. Уже уволенного, но еще не снятого с партийного учета, Дубинского в Казани вновь разбирали на партийном собрании Казанской бронетанковой школы (так в 1937 г. стали именоваться курсы усовершенствования). Результат— исключение из партии за связь с «врагами народа»— Якиром, Примаковым, Шмидтом. 10 июля 1937 г. последовал арест. Потом будет следствие, абсурдные по своей сущности обвинения.

Писатель Михаил Булгаков однажды сказал: «Рукописи не горят!..» Ошибался выдающийся прозаик и провидец— горят, еще как горят!.. Во второй половине 30-х годов хорошо горели и книги, и рукописи книг. Как это было в случае с Ильей Дубинским — незаурядным человеком, обладавшим многими способностями, — он был умелым командиром и воспитателем личного состава вверенных ему полков и бригад, неплохим писателем с острым пером, издавшим несколько романов, повестей и сборников рассказов, получивших у читателя хорошие отклики в конце 20-х и начале 30-х годов. К тому же Илья Владимирович оказался кропотливым исследователем теории и практики применения танковых войск в современной войне. Используя каждый час, свободный от исполнения сложных и ответственных задач командира-единоначальника, он стремился к письменному столу, чтобы занести в рукопись очередного романа удачное сравнение, метафору или же окончательно продуманное предложение по использованию танков прорыва.