Читать онлайн «Древняя Русь и Великий Туран». Страница 5

«Специалисты», как огня, боятся некоторых слов с приставкой «палео-»: палеолингвистика, палеоэпиграфика, палеоклиматология, палеогеография, палеонтология др., а также гляциологии (наука о ледниках). И ещё они с большим-пребольшим презрением относятся к «непрофессионам-любителям, которые путаются у них под ногами».

О том, что история не является наукой, говорят уже все: в отличие от настоящих наук, она не имеет своего предмета исследования, т. к. не в состоянии ответить на вопросы, относящиеся именно к её компетенции: в чём смысл «хода» истории, откуда, куда и зачем идёт человечество, что происходило с ним в прошлом и что его ждёт в будущем?

На мошенническую по своей глубинной сути породу «специалистов» по истории указывает ставший общеизвестным факт: как во всякой полукриминальной структуре, у «историков» хорошо развита корпоративная солидарность. О тайнах ремесла они не пишут и в приватной беседе о них не проболтаются.

Но в их рядах, к нашему счастью, нашёлся маргинал по фамилии А.А. Формозов, написавший скандальную книгу «Человек и наука. Записки археолога»[5], в которой довольно подробно всё о них выложил.

Оказывается, академик АН СССР Алексей Павлович Окладников в своих научных работах «скромно» замалчивал факт существования в Сибири мощной протоцивилизации индоевропейцев! И лишь однажды в интервью писателю Л. Шинкарёву признался, что «…археологическая культура сибирского палеолита соответствует культурам Мадленской эпохи, т. е. Европы, а не Азии».

В 1938–1939 гг. проводились дорогостоящие раскопки у поселения Буреть под Иркутском в Приангарье, раскрывшие некоторые тайны прошлого Сибири. Однако все отчёты по тем раскопкам ныне утрачены; случайно уцелела лишь статуэтка с монголоидными чертами лица, обнаруженная в квартире Окладникова после его смерти. Но бесследно пропали статуэтки людей белой расы.

Материалов археологических раскопок дореволюционного периода нет в большей части музеев, даже в городах, лежащих за тысячи километров от некогда оккупированной немцами территории.

«В Краснодаре во дворе расстилают брезент, ставят хрупкие сосуды из курганов, сверху кладут другой брезент» вот и всё хранение[6]. В Майкопе заведовать музеем поставили бывшего деятеля комсомола, который вывез ценные коллекции палеонтологов на городскую свалку.

Что касается хранящихся в Черкасском музее на Кавказе черепов времён неолита, то однажды вновь назначенная директриса приказала разбить их ломом и выбросить. В музее антропологии в Санкт-Петербурге, «кунсткамере», основанной Петром I, «…обсуждают, как бы избавиться от археологического отдела»[7].

Все думают, что после пожара, однажды случившегося в хранилище Исторической библиотеки Москвы, промокшие при тушении книги тщательно восстановили. Ничего подобного! Их свезли на подмосковную свалку, куда потом люди ездили за фолиантами XVII и XVIII вв. И т. д., и т. п.

Кто-то скажет: «Ну и что?».

Про варварство по отношению к книгам пишут часто. А про черепки, которым тысячи лет, редко. Но от их наличия и правильной идентификации, а также, отсутствия и неправильной идентификации может пролиться кровь, море крови.

Финны, например, считают себя самыми древними обитателями Европы, первыми заселившими её после окончания последнего оледенения. О том, что из этого вышло, написал известный в Санкт-Петербурге публицист Роман Жданович:

«Финляндский археолог А. Тальгрен… выводит фатьяновские погребения верхней Волги и курганы со скорченными погребениями Причерноморья из культуры одиночных могил Северной Европы: “Кажется, что разрушение Трипольской культуры было произведено частью воинственных народностей, пришедших с Северо-Запада”.

Объяснить археологические факты, по Тальгрену, можно, как он пишет, “миграцией тех народностей, пришедших с севера, которые разрушили господствующую в Западной Украине Трипольскую культуру, принесли с собой каменные боевые топоры и шнуровую керамику, овладели областью Кубани-Терека, где и основали своё царство”».

К сожалению, именно этого рода антинаучные «теории» толкнули ряд финляндских археологов на гибельный для финского народа путь враждебных отношений к Советскому Союзу, путь смехотворных притязаний на советскую территорию до… Урала.

И одним из аргументов таких притязаний, как ни странно, была ссылка на археологию, на единство археологической культуры неолита с ямочно-гребенчатой керамикой от Финляндии до Урала. Культура эта была объявлена «прафинской», хотя, без сомнения, в неолитическую эпоху никаких финнов и даже прафиннов не существовало» (Ждановч Р. «У эстонцев даже имя не своё». «Новый Петербург» № 21, 2007).

Ожесточённость сопротивления финнов в Советско-финскую войну 1939 г. мы ещё не забыли…

Манза… Так называют в странах Востока биологическую помесь китайцев с некитайцами. Так же называют некитайцев, заражённых умилительно-восторженным отношением ко всему китайскому. По научному их ещё называют «синофилами». К манзе относят также подкупленных китайцами подданных других стран.

Пора заговорить о том, что существует и стремительно плодится российская манза. Это не только дети русских женщин, рожающих от китайцев. Это и преступное сообщество учёных-«историков», которые теоретически обосновали отторжение от России Сибири и русского Дальнего Востока в пользу Китая. Только на «научные» выкладки дальневосточной манзы опирался президент РФ В.В. Путин, когда отдавал Китаю Тарабарово-Уссурийские острова — аграрное «подбрюшье» Хабаровска (своего рода его «Карельский перешеек») общей площадью 240 кв. км.

Один из таких «историков» — В.Л. Ларин. Должность, кормящая этого человека с 1992 г. — директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Научное звание — доктор исторических наук. Казалось бы, он должен ревностно защищать интересы России на её восточных рубежах. Однако не исключено, что именно В.Л. Ларин возглавляет китайскую пятую колонну в Российской Федерации. Это вполне вытекает из интервью «Самый китайский россиянин», которое было опубликовано во владивостокской газете «Конкурент» в № 15 от 20.04.04:

«Корреспондент: Вас как учёного-историка не удручает двусмысленность — жить на земле, российское содержание которой тает на глазах: не успели россияне освоить, окультурить территорию, как сюда уже хлынул поток людей, совершенно не признающих название «Владивосток». Что делать?

В.Л. Ларин: Конечно, я, как и большинство приморцев, ощущаю себя европейцем. Мои корни — на западе. И Дальний Восток для меня такой же чужой, как для всех других потомков переселенцев… Что касается отношения соседей (имеются в виду Китай и китайцы. — О.Г.), то оно меня не обижает, потому что я хорошо их понимаю. Территория Приморья действительно испокон веков принадлежала китайцам — достаточно проверить это по любой старой китайской карте…

Корреспондент: Должен ли историк быть гражданином и отстаивать свою позицию вопреки воле чиновников?

В.Л. Ларин: Не надо насиловать человека. Быть гражданином, заниматься политикой учёный не обязан. У него другая работа»…

Китайские юани, шелестящие, видимо, в карманах этого «учёного», просто обязывают его вбивать жителям Приморья такие вот «истины»: «Приморье, как и весь Дальний Восток, вследствие узости своего внутреннего рынка и крайне ограниченного производственного потенциала не имеет шансов ни стать центром экономической жизни АТР (Азиатско-Тихоокеанского региона. — О.Г.), ни попасть в зону активной политической жизни»[8].

Проходят годы. Надо полагать, китайскими юанями уже набиты не только карманы, но и матрацы в квартире Ларина. Иначе, чем объяснить его заявление в обозрении «Эффективная граница» № 4 (18) за 2006 г., торпедирующее оптимистические (по крайней мере, официально декларируемые) планы Москвы относительно будущего Дальнего Востока:

«У широко рекламируемой сегодня идеи массового “переселения миллионов соотечественников” из “ближнего зарубежья” (которое для Дальнего Востока является “дальним”) в Тихоокеанскую Россию нет реального экономического обоснования. В основе её — абстрактные геополитические расчёты, родившиеся под влиянием синдрома “жёлтой опасности” и продиктованные стремлением предупредить заселение этих земель китайцами… Геополитический потенциал, территориально-локальные возможности Дальнего Востока, способные содействовать политическому и экономическому внедрению России в АТР, остаются невостребованными ни правительством, ни крупным российским бизнесом. Дальний Восток так и не стал и вряд ли станет для России “мостом» в Азию”».