Читать онлайн «Ёбург». Страница 42

В 1977 году в Свердловске снесли особняк Ипатьева, но Александр Авдонин и Гелий Рябов продолжали искать останки жертв проклятого дома. За такое можно было угодить за решётку. А Рябов с Авдониным по минутам восстанавливали тот жуткий день 18 июля 1918 года. Большевики мотались по лесным просёлкам на грузовичке «Фиат», в окровавленном кузове которого кучей лежали 11 полуголых тел. Их бросали в шахту и снова доставали, обливали кислотой и жгли в костре, переваливали в телеги и обратно в кузов. Наконец, увязнув в грязи Поросёнкова лога, решили к чертям собачьим зарыть прямо на дороге. Девять тел закопали тут же, а два тела – чтобы захоронение не опознали по числу трупов – поблизости.

В мае 1979 года группа Авдонина и Рябова начала бурение на полянке, по которой тянулись едва заметные колеи давно заброшенной Коптяковской дороги. Неглубокие скважины выявили зону тёмного жирного суглинка с запахом смерти. Авдонин и Рябов взялись за лопаты. В метре от поверхности искатели обнаружили груду гнилых и перемешанных человеческих костей и черепа. В пригородном лесу чирикали птицы, издалека слышался перестук поездов. Под ногами советских крамольников лежали останки самого могущественного монарха ХХ века.

Александр Авдонин

Ну а что дальше? В СССР – ничего. Рябов взял с собой в Москву два черепа, чтобы определить у специалистов, кто конкретно похоронен под Коптяковской дорогой, но специалисты побоялись связываться с Романовыми. В июле 1980 года Рябов и Авдонин сложили в ящик всё, что извлекли из погребения год назад, и закопали ящик там же, где взяли кости. Надо было ждать ещё долгих 11 лет.

11 июля 1991 года над погребением поднялась зелёная армейская палатка. Поляну огородили забором. Это по заявлению Авдонина комиссия Свердловского облисполкома и областной прокуратуры, пригласив археологов и судмедэкспертов, вскрывала могилу царской семьи. Моросил дождь, и было очень холодно. Из земли извлекли останки девяти человек. Александр Авдонин переборол цареубийц.

А вот дальше началось нечто неожиданное. Находку на Коптяковской дороге начали освистывать. Сперва из-за угла, глумливо, а потом прямо в лицо Авдонину, по-хамски. Видимо, обретение царских останков нанесло обществу удар в болевую точку, в комплекс неполноценности. Может, причиной была ревность или зависть, а может, глубинное несогласие с новой картиной мира. Так что демоны цареубийц не успокоились. Сомнение в подлинности останков было тем искушением, которое исключало национальное покаяние. И останки ещё на годы легли в судебно-медицинский морг Екатеринбурга. 23 октября 1993 года Правительство РФ создало комиссию по вопросам, связанным с открытием Александра Авдонина.

Изучение «екатеринбургской находки» завершилось 24 января 1998 года. Мировая наука и политика ещё не встречались со столь масштабной экспертизой. Историки проверили все версии убийства. Генетики Англии и США провели все анализы. Антропологи исследовали все кости, по черепам восстановили внешний облик убитых. Математики определяли вероятность совпадения или ошибки. В экспертизе участвовали даже кутюрье: по обрывкам ткани из погребения они реконструировали женскую одежду и «примерили» её на великих княжон по таблице размеров для девушек образца журнала Burda Moden за 1996 год.

В 1995 году Синод сформулировал для комиссии десять вопросов. На все вопросы были даны аргументированные ответы. Да, на Коптяковской дороге были найдены останки царской семьи. Точность – 99,99 %. Через 80 лет и не может быть точнее. Среди убитых нет цесаревича Алексея и Великой княжны Марии. 27 февраля 1998 года Правительство Российской Федерации единогласно постановило захоронить «екатеринбургскую находку» как останки Романовых.

А истерия в прессе и в обществе не прекращалась. Самозваные знатоки так и сяк перетолковывали обстоятельства уничтожения трупов и результаты экспертиз. Конспирологи с жаром говорили про семь царских семей-двойников и про пять тонн императорского золота в банке братьев Барингов: золото отдадут лишь по казённой справке, что царь помер. Политиканы рассуждали о пресмыканиях России перед Британией, ведь Николай II приходился родственником королеве Елизавете, и про самодурство Ельцина, якобы ломавшего экспертов об колено.

Учёные и церковь были потрясены пляской на костях, устроенной оголтелой публикой. И церковь уклонилась от признания подлинности останков. Пусть люди сами разберутся в себе и придут к согласию. Признание как повод для раздора обществу не нужно. Непризнания тогда не звучало. А Божья правда не пропадёт. В общем, «воздержался» – не значит «был против». Официальным объяснением такой позиции церкви стали те доли процента, в которых пряталась возможность ошибки. Но для учёных и для Авдонина всё это стало вечной горькой обидой.

Лето 1991 года: Коптяковская дорога до начала раскопок

Правота учёных будет подтверждена через девять лет. Авдонин продолжит искать цесаревича Алексея и великую княжну Марию. 29 июля 2007 года в том же Поросёнковом логу, но чуть в стороне упрямый Авдонин найдёт останки мальчика и девушки, и среди костей будут лежать пули и керамические черепки от бутылей с серной кислотой, которой пытались уничтожить трупы.

Раскапывать захоронение Авдонину помогут волонтёры из екатеринбургского военно-исторического клуба «Горный щит», а извлекать останки поисковики будут под пение хора женского монастыря. Генетическая экспертиза подтвердит: это Алексей и Мария, недостающее звено всей истории. Значит, в поисках всё было правильно. Всё.

17 июля 1998 года, ровно через 80 лет после расстрела, останки Николая Александровича, Александры Фёдоровны, Ольги, Анастасии и Татьяны Романовых были похоронены в императорской усыпальнице Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. В соборе, обнажив голову, стоял Президент России Борис Ельцин, искупивший свою вину за снос Ипатьевского дома, а патриарх Алексий II отслужил службу в Троице-Сергиевой лавре. Гражданские и церковные власти приняли вынужденное разногласие с достойным смирением. Власть сказала: «Сам факт погребения императора важнее церемонии». А церковь ответила: «Бог истинно ведает, о ком сейчас печалуется кесарь. Пусть убиенные покоятся в мире».

Антон Баков и движение «Май»

Опять казалось, что Россель тонет.

На выборах 12 апреля 1998 года «Преображение Урала» откатилось в аутсайдеры – на третье место. В знак протеста против разгона студенческого митинга в отставку подал первый вице-премьер областного правительства Анатолий Гайда, теоретик Уральской республики и руководитель избирательной кампании ПУ. На работоспособности команды Росселя уход Гайды не сказался, но был весьма нехорош для имиджа.

А вот Чернецкий отлично провёл юбилей города и осенью 1998 года нанёс команде Росселя новый удар: устроил коррупционный скандал вокруг генерала Краева, начальника ГУВД области. Команда Росселя пересчитывала пальцем зубы во рту, а Чернецкий 31 декабря появился в телике вместе с героями пиар-проекта «Кроме нас – некому!» и, поздравляя горожан, сказал: «С Новым годом, годом нового губернатора!»

Чернецкий шёл в атаку, Россель укреплял оборону, сгущались тучи великого побоища, молнии лупили через всё небо, но вдруг на ратном поле обнаружилось ещё одно войско – лихая шатия-братия Антона Бакова. Баков рассудил: ему надо напасть на Чернецкого. Если это поможет Росселю победить, то Россель пожалует Бакова наградой. А если Чернецкий и Россель разгромят друг друга в пух и прах, то у Бакова появится возможность продвинуть своего губернатора.

Шатия Бакова называлась «Май» – движение трудящихся за социальные гарантии. За свою долгую и бурную карьеру Антон Баков насоздавал множество социальных фантомов – странных организаций, которые на деньги Бакова имитировали общественные институты. Чем они были? Партиями? Профсоюзами? Коммерческими структурами? Экстремистскими группировками? Криминалом? А ни тем ни этим. Какие-то привидения гражданских позиций. Эскадрон химер летучих. «Май» получился самым клыкастым, когтистым и агрессивным призраком.

Он существовал на деньги СМЗ – Серовского металлургического завода. СМЗ принадлежал мутной полусингапурской компании TWAL, уставной капитал которой составляли 20 картин актуальных художников из Питера. А завод был градообразующим предприятием стотысячного города Серова. Завод «лежал на боку», в заводской столовке в день обедали три-четыре человека. Посредством непонятных распасовок в апреле 1997 года гендиректором СМЗ стал Антон Баков – вообще-то инженер-металлург по образованию. Россель это назначение одобрил.

Баков взялся за предприятие всерьёз. Он закупил на других заводах хоть и старые, но работающие агрегаты, переправил их на СМЗ, смонтировал и запустил. Завод ожил. Баков нанял молодых специалистов и обратно собрал СМЗ воедино из россыпи отдельных производств, на которые завод раздробили его прежние владельцы. Баков на четверть увеличил количество работников, поднял зарплату и сократил задержку по ней с семи месяцев до одного. В общем, Баков спас СМЗ.