Читать онлайн «Формула бессмертия. На пути к неизбежному». Страница 58

Молекула, нарисованная Ковиной, чем-то напоминала осу. И вот к попке этой осы, возле которой крутилась шариковая ручка Ковиной, Скулачев пытался привесить разные химические элементы.

— Думаете, я к нему не приходила со своим проектом? — продолжила меж тем Ковина. — Но его интересует только эта его молекула. В принципе, это хорошее соединение, аналог известного БАДа Q-10. Биологически активная добавка. Если вы пойдете в любую аптеку или одну из фирм, занимающихся БАДами, вы сможете этот Q-10 купить. Да, это хороший антиоксидант, да, он показывает 20 плюс-минус 5 процентов продления жизни на мышах. Но я не вижу особой разницы между этим Q-10 или его натуральным аналогом, который вы употребите, просто покушав побольше зелени за обедом, и той молекулой, которую синтезирует Скулачев, пытаясь увеличить ее эффективность. Ну зачем увеличивать ее эффективность, пришивая к ней потенциально опасные химические агенты? Ладно, сделает он эту молекулу в миллион раз эффективнее. Но что значит в миллион раз эффективнее? Это значит, что она вызовет тот же эффект в концентрации в миллион раз меньшей. И все. К тому же надо помнить, что усиление положительного эффекта во столько же раз усиливает и побочные эффекты. А не лучше ли просто зелени поесть — вместо того чтобы пить химический реактив?..

— Нелюбезны вы к бывшему шефу.

— Скулачев — великий ученый, у меня к нему никаких в этом смысле претензий. У меня есть большие претензии ко всей современной фармацевтике.

— Почему? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Они берут натуральный действующий компонент — как правило, растительный или, допустим, из змеиного яда. Синтезируют искусственный аналог и начинают его всякими химическими способами модифицировать, чтобы он действовал сильнее. Но проблема в том, что и его побочные эффекты тоже становятся сильнее. Вот сейчас эти все энолаприлы, инапы, которые люди пьют для снижения давления — они ведь жутко вредные для печени и почек. В общем, я против фармацевтики.

— Но ведь и ваш способ омоложения дал странный, мягко говоря, результат — все самцы сдохли. А бабам без мужиков никакого продления жизни не нужно, им будет скучно одним. Значит, необходимо продолжать исследования!

— От идеи кардинально увеличить продолжительность жизни человека с помощью стволовых клеток я не отказалась. Но на сегодня самый эффективный способ — здоровый образ жизни и питание.

— Тьфу ты! Как пошло все закончилось!.. — я обвел глазами терриконы аппаратуры, окружающей нас. — Неужели все эти свинтопрульные агрегаты, все эти скулачевы, обриди греи и прочие мамаевы, всю жизнь убившие на борьбу со старением, продвинулись не дальше, чем угрюмые алхимики, работавшие на падишахов? Мы ведь в XXI веке живем!

— Мы продвинулись далеко. Теорий старения много. И они все правильные. Они все работают. Все дегенеративные процессы, прописанные разными теориями старения, идут. Но… Раньше были большие надежды на стволовые клетки. Сейчас все кинулись спасать митохондрии. Тот же всему миру известный ди Грей, например. Что он предлагает? Митохондрии — это топки, где сгорает сахар. А митохондрии имеют свою ДНК — митохондриальную. Эволюционно это говорит о том, что когда-то одна клетка пожрала другую, но не переварила, а они стали жить симбиотически. Так вот, большинство белков, нужных для митохондрии, закодированы не на ее ДНК, а на ядерной — на системной ДНК клетки. Эти белки потом особым механизмом транспортируются внутрь митохондрии и там начинают работать. Но 13 белков кодируются внутри митохондрий. И они портятся быстрее всего, поскольку митохондрия — это топка, огонь. Так вот, его идея в том, что если нам удастся все белки митохондрий как-нибудь закодировать в ядерной ДНК, митохондрии будут портиться медленнее, поскольку ядерная ДНК в несколько раз лучше защищена от разрушительного действия кислорода, экранирована несколькими слоями. И это сильно замедлит старение, поскольку убережет ДНК от митохондриального «огня».

И Скулачев действует в том же направлении, но другим способом. Хочет сделать вещество с неограниченной селективностью, поступающее в митохондрии и защищающее их мембраны от окисления. Эта его молекула действительно хорошо ловит все антиоксиданты, нейтрализует их. Но я в его идею не верю, поскольку мы — не математический маятник, мы не идеальны. Если вы вводите в реальный организм постороннее химическое вещество, которое достаточно токсично, оно будет оседать не только в митохондриях и вызывать мощный побочный эффект, как и все другие лекарства.

— А оно токсично?

— Оно не может быть нетоксичным, потому что мембрана митохондрий и мембрана цитоплазматическая — практически одно и то же. Скулачев пришивает к молекуле элементы, усиливающие действие молекулы. Но если ваше вещество имеет некую аффинность, то есть «липкость» к митохондриальной мембране, оно обязательно будет залипать и на цитоплазматической. Оно и в мозгу будет накапливаться, и вообще везде. Предсказать побочные эффекты сложно, но то, что они будут, у меня сомнений нет. Те кусочки, которые исследователи пришьют к молекуле, рано или поздно будут откусываться организмом, выводиться. Они могут сделать мембрану хрупкой, ломкой. Много чего может случиться. Это же инородное вещество, которого никогда у нас в организме не было, с которым мы вместе не эволюционировали, и с которым организм начинает бороться сразу после его введения. У организма есть специальная система борьбы с инородными агентами, он их выводит — через печень и почки, которые будут страдать.

…Эх! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Мы привыкли покорять природу. Мы высунули нос в космос.

Мы опустились на дно Марианской впадины. Пробурились в глубины Земли на 12 километров, а мысленно уже достигли ее ядра. Мы поняли принцип работы Солнца. Мы сделали трактор, посадили на него Пашу Ангелину, и они вместе поехали. Мы овладели энергией ядра, и жители Хиросимы почувствовали это на себе. Мы научились узнавать, из чего сделаны звезды. Мы умеем делать пластмассовые цветы. Но все наши покорения касаются в основном мертвой природы. Природу живую — себя — мы только начинаем покорять. Потому что сложность человека на порядки превышает все наши достижения вместе взятые. Мы в нем — в себе — до конца так и не разобрались. От другого человека взять донорскую почку и пришить ее реципиенту с грехом пополам можем, а вырастить новую почку с нуля — пока не можем. И все наши искусственные протезы конечностей, какими бы навороченными они ни были, не сильно отличаются от деревянной ноги Джона Сильвера. А если кому-то это покажется натяжкой, если кто-то вспомнит маленькую заметку о британских ученых, изобретших супернавороченные экспериментальные протезы на электрической тяге, которыми можно управлять с помощью мозговых импульсов, пусть сравнит эту нелепую конструкцию с настоящей рукой. И все сразу встанет на свои места.

Из скольких элементов состоит рука Терминатора из одноименного фильма? Сервомоторы, проводка, титановые штанги, шарниры… Ну, допустим, из полусотни. Или из сотни. Пусть даже из тысячи. А живая рука состоит из триллионов клеток. Каждая из которых, в свою очередь, представляет собой невероятно сложную фабрику с тысячами машин, работающих по сложнейшему связанному алгоритму. Тут тебе и паровоз полимеразы, который «ездит» по ДНК, режет ее вдоль, поверяет и ремонтирует, тут и центриоли, и лизосомы, и ядро, и аппарат Гольджи, и эндоплазмический Ретикулум, и пероксисомы, и везикулы, и энергостанции митохондрий, каждая из которых по сложности своего внутреннего устройства сама напоминает клетку. Все детали и оборудование внутри митохондрий работает согласованно. Машины внутри клетки, включая цеха митохондрий, функционируют тоже согласованно, как механизмы на огромном заводе. А таких заводов в руке, повторюсь, триллионы. И все они тоже работают согласованно.

Возможно, когда-нибудь нам удастся сделать искусственную руку даже лучше настоящей. Но при этом надо понимать, что если она будет лучше, ее сложность должна превышать сложность руки существующей, состоящей из триллионов самостоятельных единиц. Иначе будет хуже. Киборг — пол у металлическое создание, знакомое нам по фантастическим фильмам про далекое будущее и на первый взгляд такое совершенное, не так уж далеко ушел на своих железных ногах от Джона Сильвера. До совершенства естественного организма ему еще очень далеко.

Конечно, технарь может сказать, что титановая кость или кость из какого-нибудь графена может быть прочнее настоящей, вместо мышц можно придумать что-нибудь другое, и вообще природа сильно переусложнила руку, потому что ей приходилось строить довольно крупную конструкцию из того, что было, — мелких клеток. Поэтому она брала числом, а мы возьмем умом! Нам не нужны миллиарды клеток, сделаем одну здоровенную деталь!.. Так-то оно так. Только рука тактильно чувствительна по всей поверхности, а чтобы добиться подобного от руки искусственной, ее всю придется усеять микроскопическими датчиками. Такая чувствительность избыточна? Иными словами, это роскошь, по-вашему? Согласен, наше тело роскошно в сравнении с любой железкой. Оно ведь «усеяно датчиками» чувствительности не только по всей поверхности, но и по всему объему. Оно чувствует себя изнутри и сигнализирует обо всех повреждениях.