Читать онлайн «Флаг на грот-мачте». Страница 1

Пионер… Какой большой и глубокий смысл в том, что страна, первой проложившая дорогу в новый мир, страна-пионер, нарекла этим гордым именем своих детей, свое будущее.

Ты раскрыл одну из книг серии, которая поведает о рождении и становлении организации юных ленинцев. Разговор ведут и писатели, и очевидцы этих событий, и непосредственные участники, люди, которые в далеких двадцатых по зову партии, по поручению комсомола вывели в путь отряды красногалстучных.

Они прошли большую и нелегкую жизнь, но остались молодыми душой, навсегда сохранили в сердцах неуспокоенность и трепетность пионерских вожаков.

И перед нами оживают страницы прошлого: мы слышим голоса наших давних сверстников, видим пламя первых пионерских костров.

«Дорогой учитель, товарищ Ленин! Будьте уверены в том, что мы неустанной работой в будущем претворим в жизнь все те величественные, яркие стремления и обязанности, которые возложены на нас, и этим добьемся окончательного претворения в жизнь наших идеалов. Ваши маленькие и сознательные товарищи».

Так писали Ильичу в двадцатых годах пионеры одного из первых отрядов.

Они всегда и везде были верны своему слову, своей клятве – «маленькие и сознательные товарищи» коммунистов и комсомольцев, участники и очевидцы великой эпохи борьбы и созидания. С волнением и гордостью прочитаешь ты страницы, повествующие о том, как растили и воспитывали свою смену партия коммунистов и советский народ и как искренне и горячо стремились дети быть достойными своей страны и своего народа.

Они светлы и героичны, эти страницы, как и время, писавшее их.

Герои этих книг сегодня уже бабушки и дедушки, а многих из них давно уже нет среди нас, но с этих страниц они встают юными и задорными, непримиримыми и решительными, мальчишки и девчонки первых лет Советской власти, ровесники революции, чтобы передать тебе и тем, кто придет на смену, свою чистоту и честность.

И мы отдаем салют пионерам пионерии, юным ленинцам первого призыва.

Представьте себе, друзья, что машина времени перенесла вас в прошлое.

И вот вы оказались на берегу полноводной северной реки в старинном городе. Чуть больше года прошло, как закончилась гражданская война. Ушли за моря корабли Антанты, исчезли с нашей земли иноземные солдаты в желто-зеленых шинелях, подбитых собачьим мехом. Только последний приказ главнокомандующего генерал-лейтенанта Миллера на стене музея, остатки тюремных бараков на Мудьюге да имена погибших красных бойцов в названиях проспектов и в памяти друзей напоминают об ушедших в историю днях.

Мальчишку зовут Никита. Он приехал к отцу после трехлетних странствий по вздыбленной революцией и гражданской войной России. За эти годы он видел много такого, что совсем не обязательно видеть мальчишке…

Взорванный мост через Днепр на Кичкасе, там, где теперь Днепрогэс. Обгорелые вагоны под откосом в Гуляй-Поле. Ревущие, озверелые толпы на вокзалах, разинутые страшные рты. Махновские тачанки и синий след пули над глазом убитого мальчика. Смерть матери в раскаленной степи. Беспризорная жизнь в голодном Петрограде, промерзшие стены детского приюта…

Все уже позади. Он думал, что остался один в страшном холодном мире, и вдруг нашел отца.

Если вы прочтете эти страницы, то узнаете, что случилось с Никитой дальше. Вы услышите шум ветра в снастях парусного катера с броненосца «Чесма», раскроете тайну затонувшего корабля «Святитель Михаил», увидите лица верных друзей в тревожном пламени костров. С ними вместе вы сорвете тотем «Черного бобра» и зажжете костер первого городского отряда.

Вы готовы, друзья? Тогда в путь. Не будем терять ни минуты.

Никита проснулся и, не открывая глаз, прислушался. Тишина. Не слышно перестука вагонных колес под полом, и нары не дергаются взад-вперед. Значит, стоим. Стук, тук, тук… – долетает издалека, и Никита невольно напрягается, улавливая этот приближающийся стук буферов, за которым всегда следует рывок вагона. Но рывка нет, да и стук какой-то странный, не железо по железу, а будто по дереву.

Никита открыл глаза и очутился в незнакомой просторной комнате. Через распахнутое окно вливались потоки прохладного воздуха, на белой стене, просочившись сквозь листву, плясали солнечные пятна. Через окно был слышен стук чьих-то каблуков по деревянным мосткам: стук, тук, тук.

Никита рывком сбросил жесткое солдатское одеяло. Прошлепав босыми ногами по чисто вымытому полу, он подбежал к столу, откинул газету и увидел черный хлеб, коричневый сахарный песок на блюдечке и записку: «Чай возьмешь у хозяйки на кухне. Приходи ко мне к 12 часам обедать».

За три года Никита отвык от многого: мыться по утрам, питаться три и даже два раза в день. Здороваться, спать на подушке, носить носки и ботинки. Три года он заботился о себе сам. И теперь ему показалось, что это все сон: и солнце сквозь листву, и солдатское одеяло, и хлеб под газетой. Ему вдруг представилось на мгновение, что вчера – это тоже было не взаправду. Когда он сидел на жесткой полке в пропахшем дегтем и махоркой переполненном вагоне, стиснутый с двух сторон твердыми буграстыми узлами, и держал на коленях мешочек, приготовленный ему воспитательницей приюта Ирмой Васильевной, по прозвищу Вобла.

В вагоне было тесно и душно. За окном проплывала зеленая майская Россия со свежими лугами, солнечными березовыми рощами, пыльными дорогами и бородатыми мужиками в тряских телегах. На станции Исакогорка в вагон ввалилась орава теток с мешками. Они подняли крик и гам, отвоевывая себе место. За ними, осторожно перешагивая через вещи, густо наваленные на пол вагона, пробирался широкоплечий человек в кавалерийской шинели. Длинные ее полы цеплялись за сундуки. Он поднимал полы повыше и, переступая через узлы и мешки, все смотрел по сторонам, разыскивая кого-то.

Взгляд военного скользнул по Никите не останавливаясь. Что-то такое знакомое было в этом человеке, что Никита испугался.

– Папа, это ты? – спросил Никита тихо.

Человек в шинели перестал двигаться и замер, уставившись на Никиту.

– Это я, сынок. Я! – сказал он хриплым голосом и шагнул к нему в тесный проход между полками…

И сейчас, осматривая солнечную незнакомую комнату, Никита еще раз испугался: вдруг это все кончится и нужно будет удирать по шпалам от облавы, в кровь разбивая ноги о куски паровозного шлака?

Посмотрев на кровать отца, заправленную с армейской строгостью, Никита пощупал рукой жесткий ворс одеяла и решил, что нет, не сон. Он застелил свою и, быстро расправившись с завтраком, выбежал из дома.

Улица с обеих сторон упиралась в небо. Как будто там край света. И это тоже напоминало сон. По бокам улицы – дома с высоко расположенными окнами. Перед ними деревянные мостки. Между домами и мостками мох и болотная трава. Дома соединялись глухими заборами, ворота и калитки были плотно закрыты. Никита потопал по мосткам поглядеть, что же там, на краю земли.

Одна из калиток приоткрылась, выглянула голова с оттопыренными ушами в гимназической фуражке с продавленным козырьком. Голова проводила Никиту прищуренным взглядом и пропела вслед тоненьким голосом:

– Босичком и без шапочки, хи, хи. Ножки не промочи…

Никита оглянулся. Он заложил кольцом два пальца в рот, пронзительно, по-босяцки, свистнул и топнул ногой. Голова дернулась назад так резко, что гимназическая фуражка свалилась на землю и откатилась на полметра. Калитка захлопнулась. Через секунду она чуть приоткрылась, высунулась рука, торопливо нашарила фуражку, схватила ее и исчезла. Калитка снова захлопнулась.

Доски были нагреты солнцем. Никита добежал по ним до конца улицы и увидел реку. Она открылась перед ним во всю свою ширь. Ее поверхность казалась выпуклой, за ней едва заметной узкой полосой проглядывал противоположный берег. На середине реки стоял пароход. Он казался игрушечным. Поближе к берегу ходко проплывали карбасы с однобокими парусами. Над ними носились чайки, камнем падали в воду, стремительно взмывали вверх и пронзительно кричали. Река пахла морем и дальними странами.

От пологого берега в воду выдавался длинный причал на сваях, забитых в речное дно. У причала покачивались карбасы с прикрученными к мачтам парусами. С карбасов переносили на берег деревянные бадейки с молоком, берестяные туеса с творогом и маслом, корзины с крупными зелеными яйцами, которые Никита видел первый раз в жизни. Он не знал, какие птицы несут такие странные яйца. На берегу, у самой воды, прямо из бочек торговали соленой рыбой. Бочки были такие большие, что в каждую из них могли бы без труда поместиться трое мальчишек. «Базар», – догадался Никита. Это было уже нечто знакомое. Базар, по мнению Никиты, был самым интересным местом тех городов, где ему пришлось побывать. На нем среди торговой суеты и веселой неразберихи снуют лихие пацаны, знакомая братва, искатели пищи и приключений.