Читать онлайн «Теодосия и Сердце Египта». Страница 8

Мы с папой придвинулись ближе к маме, а она вытащила из своей сумочки ключ и опустилась на колени возле первого сундука.

– Ах, Алистер! Все оказалось именно там, где ты предсказал. Ты провел блистательное исследование, просто блистательное, – сказала мама. Пока она возилась с замком, я с облегчением увидела, что на ее руках надеты перчатки. Отец, к счастью, тоже был в перчатках – это я заметила, когда он нетерпеливо потер руки.

Я посмотрела, нет ли на лице отца следов горечи или грусти. Их не было, но кто бы обвинил папу, если бы они и были?

Давно, когда мне было всего два года, папа в результате многолетних упорных исследований вычислил, где должна находиться гробница Тутмоса III, могущественного египетского фараона, который жил в период Нового Царства. Папа вместе с мамой отправился на раскопки в Египет, в Долину царей, оставив меня с моей британской бабушкой, которая, как я подозреваю, одевала меня в платьица с кружевами и приучала часами сидеть смирно. Эта экспедиция, можно сказать, увенчалась полным успехом, если не считать того, что родителей предал их же коллега, человек по имени Виктор Лоретти, который объявил, что именно он нашел гробницу Тутмоса.

Дальше было еще хуже. Британский музей, в котором тогда работал папа, отказался поддержать его и признал, что открытие совершил Лоретти.

После этого папа и перешел из замшелого старого музея в новый Музей легенд и древностей.

Несмотря ни на что, папа продолжал свои исследования и последние несколько лет занимался поисками местонахождения гробницы Аменемхеба.

Вы спросите, кто такой этот Аменемхеб? Он числился кем-то вроде военного министра при Тутмосе III, и, как полагают, именно его таланту был обязан фараон своими самыми великими и славными победами.

Два года мама возвращалась с раскопок с пустыми руками, на этот раз ей наконец удалось отыскать гробницу Аменемхеба.

Папа сгорал от нетерпения, так хотелось ему увидеть, что же нашла мама. Мне тоже было любопытно посмотреть, что там в ящиках, правда, мой интерес сильно отличался от папиного. Я приблизилась к маме и спросила ее:

– Скажи, мама, наверное, жутко становится, когда забираешься в древние запечатанные гробницы, такие, как эта? Неужели тебе ни чуточки не было страшно?

Но прежде чем мама успела ответить, в комнату влетел опоздавший Боллингсворт и тут же отвлек мамино внимание.

– Здравствуйте, миссис Трокмортон. С возвращением вас!

– Благодарю, мистер Боллингсворт. Очень приятно возвратиться домой.

Как и папа, Найджел нетерпеливо потер свои ладони.

– Много сокровищ привезли на этот раз? – спросил он у мамы.

– Много, – просто ответила она, картинным жестом поднимая крышку сундука.

Меня обдало сложной, тяжелой смесью запахов. Я различила медный привкус крови, сладковатый трупный запах, струйку горького дыма и отчетливую нотку серы. Я невольно ахнула, коленки мои подогнулись, словно меня придавило вырвавшейся из сундука и прокатившейся по всей комнате волной черной магической силы.

Папа пристально взглянул на меня и спросил:

– Что с тобой, Теодосия?

– Они… они великолепны. Больше ничего, – выдавила я, пытаясь сделать вид, что все нормально. Неужели никто здесь, кроме меня, ничего не чувствует?

– Но мама еще ничего не вынула из ящика!

– Неважно, я и так знаю, что это потрясающие артефакты. Других мама не привозит.

Папа нахмурил было брови, но тут же забыл обо мне, потому что мама уже вытащила из сундука какой-то большой плоский сверток.

Рядом со мной остановился Найджел и негромко спросил:

– Ты в порядке, Тео? Ты выглядишь какой-то изможденной. Тебе не нужно прилечь или еще что-нибудь?

Я отрицательно покачала головой, стараясь делать частые, но неглубокие вдохи и следя за тем, как мама заканчивает распаковывать сверток. Понюхав вырвавшийся из сундука запашок, я, признаюсь, готовила себя к любым неожиданностям. Например, к тому, что в свертке окажется оторванная рука мумии или еще какая-нибудь гадость. К счастью, мои опасения оказались напрасными. В свертке лежало большое декоративное блюдо с вырезанными на нем иероглифами и рисунком, на котором был изображен большой человек с двумя коронами на голове – фараон Верхнего и Нижнего Египта. Одной рукой он держал за волосы маленького человека, а в другой руке у него был большой нож. Я поняла, что большой человек сейчас отрежет голову маленькому человеку, и у меня похолодело в животе. А потом я увидела под ногами большого человека длинные ряды маленьких человечков, которых уже постигла та же судьба.

– Да, – задумчиво сказал папа. – Кровожадный был парень.

– Это еще цветочки, – откликнулась мама. – Рядом с нашим приятелем кайзер Вильгельм выглядит доброй няней.

Она снова заглянула в сундук и вытащила следующий сверток. В нем оказался длинный изогнутый нож с маленькой фигуркой бога Анубиса на рукоятке.

– Это просто чудо, Генриетта, – восхищенно присвистнул папа.

– Не спорю, – широко улыбаясь, ответила она. – А теперь кое-что еще! Все стены гробницы были покрыты подробными описаниями всех войн, которые вел Тутмос. На расшифровку этих текстов уйдут годы и годы.

А вот этому позвольте не поверить. Я расшифровала бы эти записи за пару месяцев.

– А еще в гробнице были горы оружия, самого разного, – продолжала мама. – Копья, кинжалы, мечи, и на многих из них вырезаны символы Апепа и Манту.

– Никогда не видел, чтобы символы Змеи Хаоса и бога войны помещали рядом друг с другом, – нахмурил брови папа.

– Я тоже, – сказала мама.

А у меня перед глазами вдруг промелькнул иероглиф Манту, который я видела прошлой ночью.

– Я видела, – пробормотала я. Мама и папа посмотрели на меня так, словно с трудом могли вспомнить, как я вообще здесь оказалась.

– Где ты это видела, Теодосия? – спросил папа, и его брови удивленно поползли вверх. Но не могла же я рассказать ему всю правду о статуе Бастет?

– Э-э-э… не помню, прости, – промямлила я.

По выражению папиного лица легко было догадаться, что он обо мне думает в эту минуту.

– Как бы то ни было, – продолжила мама после неуклюжей паузы, – в гробнице Аменемхеба имеется также храм Манту.

– В самом деле? – воскликнул папа.

Несколько минут все мы с интересом рассматривали каменные плиты с надписями, копья, кинжалы и прочие вещи.

Затем появился Фагенбуш, и праздничное настроение стало стремительно угасать, но тут мама загадочно улыбнулась и подняла на рабочий стол стоявший у нее возле ног саквояж.

– Ну-ка, попробуйте угадать, что у меня там, – громко сказала она и обвела всех взглядом своих сияющих глаз.

– О, Генриетта, – воскликнул папа. – Ну разве можно это угадать? Давай, показывай, не томи нас.

Мама улыбнулась, открыла саквояж и медленно вытащила из него плоский сверток. Положила его на обтянутую перчаткой раскрытую ладонь левой руки, а правой рукой принялась развертывать бумагу.

К счастью, все не отрываясь следили за мамой, поэтому никто не заметил, как я вздрогнула от окатившей меня волны холода, вслед за которой вдоль моего позвоночника побежали толпы невидимых жучков, перебиравших своими ледяными лапками. Не знаю, что там за предмет был в руке мамы, но злой, темной магической силой он был налит до самых краев.

Затем мама сбросила последний лист оберточной бумаги, и на ее ладони оказался большой жук-скарабей, фигурка которого была вырезана из драгоценного камня. Крылышки жука огибали его брюшко. Они были золотыми, к тому же древний ювелир инкрустировал их тысячами мелких алмазов. Голову жука венчал большой, размером с вишню, камень сердолик, а брюшко украшал чуть меньший по размеру зеленый камень.

– Сердце Египта, – торжественно объявила мама. – Прямо из гробницы Аменемхеба.

В соответствии с законом, каждый фараон во время коронации получал огромный амулет-оберег, который назывался Сердцем Египта, потому что от здоровья и благополучия фараона зависела судьба всей страны. Когда фараон умирал, Сердце Египта клали на его мумию. Однако в гробнице Тутмоса Сердце Египта не обнаружили, и на протяжении многих лет местонахождение амулета оставалось для ученых-египтологов одной из главных загадок.

– Да, – сказала мама, едва не лопаясь от гордости. – Все это время амулет находился в гробнице Аменемхеба, а не Тутмоса.

Когда мама передавала скарабея в руки папы, я взглянула на Фагенбуша.

Его лицо буквально пылало от алчности и возбуждения. Большинство людей становятся красивее, когда краснеют, но только не Фагенбуш. Покраснев, он становился еще более уродливым и пугающим, чем обычно, как будто краску его лицу придавал жар, идущий от углей самого ада.

Дав папе немного подержать Сердце Египта, мама забрала амулет, снова завернула его в бумагу, положила назад в свой саквояж и похлопала по его кожаной стенке рукой.