Читать онлайн «Страна городов». Страница 63

Так, или примерно так размышлял молодой человек, разместившийся в палатке, разместившейся неподалеку на равном расстоянии от дизель-генератора лагеря и пещеры Святой Веры, где возились помощники археологов – школьники во главе с учителями, Дмитрием Сергеевичем Родиным и Эльвирой Викторовной Петуховой. Впрочем, вторую и учителем пока можно было не называть – так, заготовка на учительницу с пятого курса пединститута, преддипломная практика.

Молодой человек верил, что совершает минимум переворот в археологии, позволяющий на деле заглянуть «в дела давно минувших дней», и оценить «преданья старины глубокой». Безусловно талантливый физик, основываясь на способности кристаллов к записи информации, принимая во внимание гипотезу о том, что информация – изображения людей и животных, к примеру, в пространстве и времени распределяется постоянно в виде световых волн, и может быть записана на окружающие кристаллические структуры, верней – структуры – имеющие в своем составе кристаллы, например таким носителем информации может быть камень или металл. А сигналом к записи – магнитный импульс, возникающий при колебаниях напряженности магнитного поля Земли, в точках наибольшей его напряженности. Эти места называются с древнейших времен «Местами Силы», в России таковыми, являются Аркаим, остров Веры на озере Тургояк, — из известных, а русские церкви сплошь расположены на таких местах. Эксперименты в заброшенных церквях показали что «что-то такое» действительно имеется. Но – большие площади, малое количество приемных приборов, и частые колебания магнитосферы, помехи от электрических приборов вокруг, — все-таки, оживленные места, — давали на мониторах расплывчатую картину – тени, неясные мелькания похожих на человеческие фигур, калейдоскоп образов, подобный тому, как если бы на экран проецировалось сразу несколько кинофильмов с разным сюжетом. Аппаратура работала. Но требовалось сразу много факторов, улучшающих возможность настройки – маленькое – относительно помещение, отсутствие электромагнитных колебаний от близко расположенных линий электропередач, и самое главное чистый воздух и много приемников электромагнитных колебаний в этом самом помещении. Все требовалось расставить в строгом порядке и на одном уровне, обеспечить неподвижность в течении длительного времени. Для этого требовалось много помощников – для исполнения «тупой» работы – передвинуть, подвинуть, приподнять по команде, пока сам Вадим юстировал приборный комплекс. Первые опыты, с девятнадцатого июня, начавшиеся при помощи школьников, дали просто шокирующие результаты. Картинка в мониторе показывала размытое изображение берега острова, не могущее появиться, если учесть, что из дольмена берегов озера не видно. Удалось снять плывущего в воде оленя с крупными рогами. Вызывали удивление огромные рога – такие носили только самцы мегалоцерусов, оленей принадлежавших в мегафауне плейстоцена. Вадим на всякий случай сохранил несколько скриншотов. Мелькнули мелкие хищники – похожи на обыкновенных волков, но отличающиеся небольшим ростом и бурой окраской. Скриншоты тоже пошли в память. Людей не показывалось – то ли не жили на острове в это время, то ли еще чего. Одно было ясно – наблюдения надо продолжать. Двадцать второе июня обещало открытия небывалые. Вадим пока остерегался обнародовать свои работы и поэтому с замиранием сердца ждал этого числа – время резкого скачка магнитных колебаний, подтвержденное многолетними наблюдениями, обещало возможность в течении трех-четырех часов подтвердить или опровергнуть его теорию записи изображений и сохранения их во времени, подкрепив их доказательствами. А дальше… воображение отказывалось нарисовать даже минимальные перспективы. Истребовав у руководства полную нагрузку на приборы в течении светового дня, и легко получив разрешение – днем электричество было не нужно почти никому, кроме лаборантов-спектроскопистов, а им хватало и десяти процентов мощности, парень приступил к работе.

Помощники взялись с энтузиазмом – растащили по помещениям дольмена приборы, выверили расстояния между ними под руководством самого автора изобретения, и в час наибольшего напряжения магнитных полей набились в центральный грот, — «позырить, че такое тут будет в натуре», — как выразился один из них, чумазый и верткий, весь как будто на пружинках, мулат Антошка. Впрочем, если не знать, что он – мулат, то есть ребенок от союза белой женщины русской и африканца – приезжего из далекого Сенегала, то… короче, в краю пальм и бананов, парень был бы определенно своим – кожа мальца сияла антрацитовым блеском. «Ништяк, — говорил пацан, если ему при случае намекали на его несколько экзотичное происхождение. — Зато грязь не видно, а вам завидно! А еще у меня дедушка – настоящий православный священник. Хошь, кадилом семейным по балде отоварю?» После этакого введения в этнографию, молодой человек, заинтересовавшийся происхождением «редкостного экземпляра человека разумного» в компании с виду вполне обычных российских школяров, решил, особенно после того, как к заинтересовавшему его парнишке подошли еще двое крепких ребят, постарше, на вид, годов семнадцати, и спросили, какие у «товарища ученого» претензии к их товарищу, дальнейших исследований антропогенеза негроидной расы на территории Российской Федерации не проводить, а вернуться к исследованиям. Ребятня рядом с приборами ему абсолютно не мешала – на работу техники люди рядом не влияли, а польза была очевидной – по его команде, переданной с помощью небольшого радиоприемника, можно было оперативно поменять положение прибора.

Синельников удалился в палатку и ушел из реального мира в виртуальный – по экрану поплыли все более четкие картинки, на которых появлялись отрывочные изображения людей, животных, опять людей, предметов. Электронная фотокамера с частотой до тысячи кадров в минуту фиксировала изображения, не прекращая работы ни на мгновение. Работающая аппаратура издавала басовитое гудение, постепенно повышая частоту и громкость. В какой-то момент шум стал невыносимым для уха человека, появились басовые ноты, переходящие в инфразвуковые колебания. Из-за стен палатки раздались испуганные крики, кричала женщина о непонятных явлениях, происходящих в пещере, звала на помощь кого-то, скорей всего, старшего группы школьников. Звук аппаратов перешел уже в отчаянный визг.

Раздался приглушенный утробный «чавк», и аппаратура остановилась. В палатку по проводам ворвались змейки огня, мониторы компьютеров звонко лопнули, осыпавшись, как сыплется лобовое стекло автомобили, отлитое в подпольной мастерской, на тысячи мелких осколков. Игольников сдавленно икнул, и прижал ладонь ко рту тыльной стороной, как бы пытаясь защититься от того, что готово полезть наружу из разбитых мониторов. Не полезло ничего, но подожженные огненными змейками горящих и плавящихся проводов, стены палатки, на которые перекинулось пламя, моментально сгорели дотла и осыпались черным пеплом. Огненная палатка просуществовала лишь мгновение, и самого Вадика не задела, но привела в полную негодность аппаратуру исследователя природного магнетизма. В первый момент Вадим ни о чем другом не думал, кроме как о своих драгоценных приборах и исследованиях, но несмотря на его беззалаберность, какая-то мысль стучалась у него в голове и не давала покоя. Он смутно помнил, что ему помогали дети и учителя. Следовало проверить – что с ними. Если огонь пришел от пещеры – силовой кабель от генератора был в относительном порядке, — то следовало хотя бы посмотреть, к чему привел и чем окончился рискованный, как выяснилось, эксперимент, для учеников и педагогов. Покачиваясь и стряхивая с себя обгоревшие ошметки ткани палатки и обгоревших волос, страдальчески морщась от небольших ожогов, парень потащился к пещере-скиту. В самой пещере не было никого – только запах озона и горячие окатыши спекшегося кремния, подобные тем, что остаются при ударе метеоритов в кратерах. Следов группы школьников не было, как, впрочем, не было и запаха – чего боялся Вадим сгоревшей ткани, или, чего еще хуже – мяса, не валялись – боже упаси, скорченные трупы детей. Кряхтя по-стариковски, он потащился дальше, к палаткам детей – там их не было тоже. «Куда могли уйти двадцать человек?» – задал он себе вполне логичный вопрос: «Если они собирались пробыть здесь, помогая мне и археологам еще минимум неделю?» палатка была не только пуста, но и вещи, которые, собираясь уйти даже на некоторое, пусть короткое время, могли б взять с собой хозяева – на аккуратно застеленных спальных местах лежали рюкзаки, полотенца висели в головах на растянутых бечевках, картонный ящик с посудой был заполнен чистыми мисками и ложками. Всего было две палатки – мальчишечья побольше и поменьше, для девочек. Ни следов поспешного бегства, ни признаков кратковременного ухода не было. Лагерь выглядел так, как в идеале и должен выглядеть хорошо организованный туристский лагерь – ни мусора вокруг, ни окурков, аккуратно – опять же – оборудованные, пардон, отхожие места, кострище с незатейливо расставленными вокруг него бревнами – скамьями (стесаны верхние части) для вечерних посиделок и импровизированная столовая под навесом из палаточной синтетической ткани. Провода, протянутые в разных местах, заботливо и грамотно соединенные и заизолированные, снабженные патронами с лампочками, с плафонами и выключателями, подавали электричество во все места лагеря – вплоть до туалетов. «Хорошо устроились, уютно», — подумал Вадим: «А вот где они сами, любители незатейливого туристского комфорта?» И тут его пронзила простая мысль, испугавшая до нервных судорог – люди во время непонятного хлопка были в пещере, и никуда из нее не отлучались. Были там все! И все – исчезли! Явно – побочное явление его опыта, о котором он не думал, и представить не мог, что подобное может случиться вообще. Нервно посмотрев на механические часы «победа» на запястье, он вздрогнул. До момента, когда закончатся работы на раскопах где сейчас и находятся все сотрудники экспедиции, и появятся первые люди оставалось около четырех часов. Уйма времени, если взяться с умом!