Читать онлайн «Египетский манускрипт». Страница 45

Испытание, и правда, оказалось непростым. Противостоять Ромке должны были три нижних чина с учебными винтовками, из числа лично обученных Фефёловым. Спасибо хоть, не все сразу, а по очереди… И выйти против них предстояло с обычной саперной лопаткой. Бывший десантник недурно владел приемами рукопашного боя, разведрота все-таки, однако, будущие спарринг-партнеры выглядели ребятами тренированными и, похоже, не сомневались в исходе схватки.

Пока Ромка разглядывал противника и прикидывал свои шансы, пожилой унтер с двумя нижними чинами притащили снаряжение для учебного боя на штыках и принялись помогать бойцам облачаться в доспехи. Для начала, на всех были надеты нагрудники – толстые, набитые паклей стеганки из холстины, прикрывавшие тело примерно от паха до горла. Рядом стоял нижний чин с ворохом сетчатых масок; Ромка взял одну из них и подивился, как это сооружение из кожи и толстой проволоки похоже на фехтовальные маски, знакомые ему по телепередачам. Отдельно горкой лежали войлочные рукавицы, тоже простёганные и обшитые поверху толстой кожей.[58]

Потом принесли оружие. Это были длиннющие, как копья, старые, давно снятые с вооружения винтовки Крнка – «крынки», как назвал их барон. Ромка повертел одну в руках – затвор отсутствовал, а вместо штыка был прилажен кусок узкого то ли сабельного, то ли шпажного клинка. Цевье винтовки и кончик «штыка» были защищены смягчением из пакли и парусины. Такой же «гуманизатор» (помогавший Ромке офицер назвал его по-французски – «пуантарэ») имелся и на прикладе – но все равно – получить этим инструментом по голове не хотелось. Он нацепил маску, немного попрыгал, привыкая к громоздкой защите, и, махнув перед собой крест-накрест лопаткой, пропел – как принято было у них в разведроте перед спаррингом:

От первых двух выпадов штыком Ромка просто ушел, подстраховывая себя лопаткой – лязг металла по металлу, недоуменный взгляд Пустовёдрова, сдержанный ропот офицеров за спиной. Третий выпад, классический «коротким коли» он жестко отвел в сторону, и когда солдат ожидаемо заехал ему справа в голову прикладом, ушел вниз и «вертушкой» подсек нападавшему ноги – и, прежде чем солдат вскочил, обозначил удар сверху, лопаткой по прикрытой стеганкой гортани.

Путовёдров все понял и дергаться не стал – выпустил из рук винтовку и поднял ладони в знак того, что признает поражение.

Второй Ромку помотал. Видимо, малый сделал вывод из увиденного и не стал повторять ошибок предшественника. Стараясь достать Романа издали, глубокими выпадами, он и отскакивал всякий раз, когда десантник уходил от удара. Попытки сократить дистанцию уверенно пресекались короткими колющими – попадать солдат не попадал, но заставлял спарринг-партнера держаться на почтительном расстоянии.

А потом он Ромку едва не достал. Когда парень уже, было, решил, что Козлюк (во ведь имечко, и как он с таким живет?) обозначил уже предел дистанции и слегка расслабился, прощупывая противника легкими ударами лопаткой по штыку, тот вдруг резко рыпнулся вперед, выбросив правую руку на всю длину и держа винтовку за цевье одной ладонью. Ромка едва успел уйти – кувырнулся на спину и ушел перекатом. А Козлюк не унимался, за что и пострадал – стоило Ромке встать, как солдат повторил атаку, точь-в-точь, копируя предыдущий прием.

Тут уж Ромка не оплошал – приняв штык на лопатку, пропустил разящий выпад мимо себя и крутанулся вдоль винтовки, резко сокращая дистанцию. Прием завершился ударом, красиво обозначенным точно между рогов… то есть глаз Козлюка.

С третьим солдатом, невысоким живчиком с простой русской фамилией Фролов, пришлось труднее всего. Тот даже попал по Ромке пару раз: сначала прикладом, по предплечью, а потом – по правому плечу. А от третьего удара, приклада накоротке, десантник вообще увернулся в самое последнее мгновение; не увернулся – получил бы торца прямо в сетку маски. Зато – обозлился и дуром попер на Фролова, осыпая беднягу градом ударов лопаткой, словно мечом; и в итоге поймал-таки солдатика на подлый удар ботинком в промежность. Стеганая защита до некоторой степени смягчила эффект, но Фролов все равно повалился на землю, согнувшись вдвое и тоненько подвывая. Маска слетела с его головы и откатилась в сторону.

Пострадавшего нижнего чина утащили сослуживцы; подполковник Фефёлов похлопал Романа по плечу и долго расспрашивал, где это его обучили так драться.

На этом шоу и закончилось. Потом последовал обильный обед с возлияниями… в общем, домой Ромка попал только к ночи. Причем он не мог вспомнить, ни как покидал Фанагорийские казармы, ни кто тащил его в портал между веками, ни кто потом укладывал уже дома… Утром, проснувшись с раскалывающейся головой, Роман пытался вспомнить, где он оставил сумку со снарягой… и о том, что стал, наверное, первым человеком, совершившим путешествие во времени пьяным в дым. «До изумления», как сказал бы барон Корф. Этот лось уж точно остался на ногах, — горько подумал Ромка. — Нет, слабо ему еще против старой гвардии, школа не та. Мельчают люди, что ни говори…

А сумку с барахлом надо все же разыскать. Не могли же ее, в самом деле, спереть? Все же – царские офицеры, как-никак, а не прапорщики непобедимой и легендарной. Хотя – все они одни миром мазаны…

— Ух ты! Вот это самовар!!! — восхищенно сказал Иван. — Чисто стимпанк!

Восхищаться, и правда, было чем. Паровой тягач поражал воображение. Более всего он походил на старинный паровоз, снятый с рельсов и установленный на громадные ребристые колеса из клепаного железа. Длинный, крашеный черной краской цилиндр котла, усаженный сверху замысловатыми грибками паровой арматуры; высокая дымовая труба, увенчанная массивным утолщением искрогасителя в форме то ли луковицы, то ли горшка; чугунный маховик, возвышающийся сбоку от… нет, не кабины, а рубки – как еще назвать площадку для команды, обслуживающих этот самоходный агрегат? Задние колеса широкие, огромные, значительно выше человеческого роста, с приклепанными гребнями грунтозацепов – именно на них и передается мощь паровой машины. И задняя и передняя, поворотная пара колес выкрашены в ярко-алый цвет, как и ограждение рубки и круглый люк на носу локомобиля. Вдоль котла, по обе стороны, как и на паровозе – мостки из дырчатого железа с леерами, на манер корабельных. Роскошный, великолепный в своем необузданном варварстве, механизм сверкал бронзовыми частями, краниками, трубками, зеркально отсвечивал сверкающими стальными рычагами, зубчатыми колесами и штангами, уходящими куда-то в железные внутренности.

— Это ты прав, — согласился Олег Иванович, обходя чудо паровой технической мысли. — Такое в наши дни только в музее и увидишь…

— А вот и нет, — ответил Иван. — Я, когда в прошлом году у мамы в Штатах был, мы ездили на «Стимшоу» – там на таких же чуть ли не гонки устраивали.

— Повезло, завидую, — кивнул Олег Иванович. — Всегда мечтал поглядеть на такую механизьму в действии. — Я понимаю, Курт, что сейчас не вовремя… вы не собираетесь запускать этот… агрегат? Я, видите ли, никогда не видел вблизи ничего подобного и был бы вам крайне признателен…

— Рутьеры[59] мы сейчас не используем, — сухо ответил инженер. Русский его, и правда, был очень хорош – по акценту Вентцеля можно было принять за прибалта, долгое время прожившего в Москве или Петербурге. — Видите ли, это весьма сложная и дорогая техника; её пришлось доставлять из Сан-Франциско и мы не можем рисковать.

— А почему не из Германии? — удивился Олег Иванович. — У вас же паровики делают не хуже?

— Не хуже, — кивнул инженер. — Но не раньше, чем через три года – кайзер решил соединить каналом Кильскую бухту до устья Эльбы. Строительство начнется в следующем году, и сейчас все фирмы, производящие тяжелую строительную технику завалены заказами. И цены, конечно, подскочили до небес. Кайзер, видите ли, считает, что технику надо заказывать только в Германии. Так что пришлось приобретать машины в Америке.

— Кильский канал? — усмехнулся Олег Иванович. — Как же, как же, наслышаны…

— А не поздновато беспокоиться? — не слишком-то деликатно спросил Иван. — Если эти уроды сюда ворвутся – они от этой роскоши гайки не оставят! Арабы, что с них взять…

— Я отдаю себе отчет, что в этом случае техника будет потеряна, — кивнул Вентцель. — И тем не менее, я обязан предпринять все необходимые меры, чтобы сберечь имущество компании. Поэтому сложные механизмы в ближайшее время мы использовать не будем. Мне очень жаль, герр Семенофф, но вы не сможете удовлетворить свое любопытство.

— Ну не смогу так не смогу. Переживу как-нибудь, — вздохнул Олег Иванович и зашагал вслед за инженером к низкой, крытой листами рифленого металла постройке.