Читать онлайн «Лети, Икар!». Страница 14

Занятый своими мыслями, Ожегов прилёг на наваленные шкуры. Если Икар благополучно долетит до Земли, значит, примерно, через 18–20 земных лет «Малахит» начнут разыскивать. Двенадцать лет на дорогу Икару, шесть-восемь — на снаряжение и полёт нового звездолёта. Поиски неизбежно приведут людей к планете красной звезды. Главное — не терять надежды. А 18–20 земных лет — это около трёх планетных десятилетий, это огромный период, за который можно много сделать.

Не вставая со своего места, Андрей Дмитриевич дотянулся до груды металла, взял несколько кусков, разгрёб золу и бросил их на уголья. Металл был необыкновенно лёгким, он тут же вспыхнул. Через несколько минут весело затрещал огонёк, осветив дрожащим светом своды пещеры. Глядя на него, Ожегов вспомнил Землю, редкие вечера, когда он, бросив работу, отправлялся на рыбалку и потом сидел вот так у костра, коротая недолгие июньские ночи, и грустно вздохнул. Тоска по сыну затуманила его глаза, но он отогнал её и стал думать о том, что он будет делать на этой планете.

Конечно, в первую очередь надо будет познакомиться и подружиться с людьми — хозяевами планеты, изучить их язык. А затем? О, затем он не станет тратить времени даром! Вооружённый знаниями, добытыми историческим развитием человечества, сложнейшими приборами, механизмами и орудиями, оставшимися на «Малахите», он поможет людям планеты за срок своего заточения совершить прыжок из первобытного состояния в новую эру. Он научит их строить жилища, добывать и плавить металлы, обрабатывать землю; вместе с ними он истребит на планете всех хищников, приручит полезных животных; он создаст школы, прогонит невежество и суеверие, царящие в головах у дикарей, соединит их племена в одну великую семью…

Ожегов был уверен, что у него хватит силы и энергии, чтобы осуществить свои обширные планы с помощью наиболее толковых и смышлёных жителей планеты. Разумеется, они уже знают о его прилёте; приземление такой махины, как «Малахит», не могло пройти незамеченным, тем более, что произошло довольно близко от стоянки племени: рядом с пещерой, давшей ему приют, должны были быть и другие.

Размышления Андрея Дмитриевича прервало красное зарево, вспыхнувшее у входа в пещеру. Начинался второй день его пребывания на планете, которой он не успел ещё дать наименования.

Ожегов осторожно вышел из пещеры и осмотрелся — вокруг никого не было. Тогда он, неслышно ступая по крупной гальке, усеявшей берег, быстро пошёл к кораблю. Он шёл и спиной буквально чувствовал десятки глаз, провожавших его. Но сколько Андрей Дмитриевич ни оглядывался, всё было тщетно. Галечник окончился, начиналась безмолвная степь, вокруг никого не было.

«Малахит» стоял на своём месте. Буйная растительность уже уничтожила все следы огня, бушевавшего здесь при его приземлении, у корабля на длинных тонких ножках покачивались чёрные цветы. Ожегов поднялся на палубу, открыл люк шлюзовой камеры и вошёл в звездолёт.

Прошла ещё одна ночь. Перед второй вылазкой Ожегов сменил кислородный баллон и прикрепил к поясу два запасных. Теперь он мог оставить корабль на 267 часов. С собой он взял несколько альбомов, рисунки в которых должны были рассказать жителям планеты о развитии жизни на Земле, коробки с телефильмами и маленький проекционный аппарат, питавшийся от аккумулятора. Для первой встречи с хозяевами планеты этого было достаточно.

Перед тем как войти в шлюзовую камеру, Ожегов через систему перископических устройств внимательно осмотрел окрестности. Несколько раз колебания высокой травы у «Малахита» показались ему подозрительными, но сколько Андрей Дмитриевич ни напрягал зрение, рассмотреть ему ничего не удалось.

Решив направиться к озеру, чтобы обстоятельно осмотреть пещеры, Ожегов вышел на палубу корабля. Он уже собирался пустить в ход автоматическое устройство, закрывающее внешний люк, как оказался буквально погребённым под лавиной человеческих тел, совершенно непостижимо взлетевших из травы на пятиметровую высоту палубной площадки.

Смятый, ослеплённый неожиданной атакой дикарей, Ожегов не успел опомниться, как оказался на земле. Выронив альбомы и коробки с фильмами, собрав все силы, он попытался выбраться из клубка человеческих тел. И на какие-то доли минуты это ему удалось.

«Кажется, не очень-то они поверили в моё божественное происхождение», — подумал Андрей Дмитриевич, расшвыривая облепивших его дикарей. Пустив в ход пистолет, он живо разметал бы их, но это были люди, и Ожегов решил не применять оружие. Потом он тяжело упал на траву, связанный по рукам и ногам гибкими растениями, похожими на лианы.

«Ну что ж, будем считать, что знакомство состоялось. Хорошо, что на мне скафандр, иначе оно могло бы плохо кончиться», — подумал Ожегов и принялся рассматривать своих победителей.

Это были пигмеи, самый высокий из которых едва достигал одного метра. По сравнению с ними, Ожегов выглядел гигантом, и только благодаря тому, что их собралось около ста человек, они отважились напасть на него. У дикарей была багрово-красная кожа, покрытая длинными желтоватыми волосами, короткое мускулистое тело с необыкновенно широкой грудью и длинные, ниже колен, могучие руки. Огромные, расширяющиеся кверху головы росли, казалось, прямо из плеч.

Ожегов глянул на них и содрогнулся — это были головы людей-птиц. Обтянутые сухой морщинистой кожей огромные черепа, чётко очерченные приплюснутые лбы, глубоко под которыми были запрятаны маленькие глаза, вытянутые далеко вперёд, открывавшие мощные, усеянные крупными, коническими зубами челюсти, плотно прижатые уши с оттянутыми мочками — всё это придавало людям свирепое выражение. У корабля были только воины, вооружённые лёгкими дротиками и пращами с какими-то круглыми метательными снарядами. Они не знали совершенно никакой одежды.

Скосив глаза, Ожегов видел, как большая группа пигмеев забралась в шлюзовую камеру: очевидно, они пробовали открыть внутренний люк. Он невольно улыбнулся — нет, это было дикарям не под силу. Они, видно, тоже поняли это, потому что вскоре вышли из камеры и принялись осматривать и обнюхивать корабль.

«И вот их-то я хотел научить читать и писать, плавить металлы и строить дома, — с грустью подумал Ожегов, наблюдая, как, неловко подпрыгивая и воинственно размахивая дротиками, пигмеи исполняют какой-то танец на палубной площадке. — Пожалуй, для этого тридцати лет мало…»

Повернув в шлеме голову, он посмотрел на дикарей, столпившихся вокруг него. Они терзали альбомы, которые он собирался им показать, рвали друг у друга из рук микрокиноленты, время от времени перекидываясь скрипучими, отрывистыми словами. О нём они, казалось, забыли. Но это было не так. Едва Ожегов попробовал пошевелить связанными руками, как тут же снова оказался погребённым под скользкими, блестящими телами.

Через несколько минут дикари подхватили его на руки, и весь отряд двинулся к малиновому озеру.

Лёжа на руках пигмеев и плавно покачиваясь в такт их движениям, Андрей Дмитриевич раздумывал над создавшимся положением. Пока оно не внушало ему опасений: в корабль дикари не попали; находясь в скафандре, он не опасался их палиц и дротиков; запаса кислорода должно было хватить надолго. Во всяком случае, к тому времени, когда кислород подошёл бы к концу, Ожегов надеялся освободить руки. А если обстоятельства вынудили бы его пустить в ход пистолет, он мог бы проложить себе дорогу к кораблю даже среди всего населения планеты. То же, что он попал к дикарям в плен, позволяло ему хорошо ознакомиться с их бытом, обычаями и попытаться подружиться с ними.

Хотя первоначальные намерения Ожегова пошатнулись при виде пигмеев, он не терял надежды, что сможет многое сделать для них.

После нескольких часов ходьбы отряд прибыл на берег озера, но не остановился у пещеры, где провёл ночь Ожегов, а пошёл дальше, углубляясь в бесконечные лабиринты горных отрогов, несколькими цепями протянувшимися вдоль побережья. Отряд спешил, словно уходя от преследования.

Ожегов видел, как по пути большая группа воинов зачем-то отлучилась от отряда. Вскоре они вернулись, тяжело нагруженные убитыми животными, напоминавшими многолапых двухметровых ящериц.

Войдя в глубокое ущелье, отряд выставил часовых и стал на привал. Добычу охотники сложили в центре, и старейшины — трое наиболее рослых и свирепых дикарей, ловко орудуя руками и зубами, быстро разделили её на большие куски.

Пигмеи ели сырое мясо, разрывая куски острыми изогнутыми зубами. Кровь текла по их рукам. Возбуждённые запахом пищи и, видимо, опасавшиеся, что им ничего не достанется, часовые оставили свои посты у выходов из ущелья и тоже присоединились к пиршеству.

Зрелище было настолько омерзительным, что Андрей Дмитриевич закрыл глаза.

Резкий, пронзительный крик заставил его сделать попытку приподняться, и это удалось ему.