Читать онлайн «Пожарная команда номер раз». Страница 2

Бизнесмен, чувствуя, что горожане заждались начала праздника, вытащил футбольный судейский свисток и переливисто засвиристел. Тут же замелькали бутерброды, апельсины, зефир в шоколаде, одноразовые ложечки наполняли салатом «оливье» одноразовые тарелочки, а непонятные яства, такие, как фаршированные оливки и орешки кэшью москвичи бросали гусям и поросятам. Лодочник соскочил с машины и, выпадая из валенок, побежал к дислокации фуршета. Пенсионерский «Родной бережок» прервал свое выступление и тоже присоединился к товарищескому застолью.

— Роднулечки! — ласково воскликнул мэр, наблюдая за народным праздником. Он выудил из лужи ключ, обтер его и, вручая пожарному пополнению, заметил:

— Аппетит-то какой у народа! Удальцы! Горы можно свернуть с таким аппетитом! То есть, с таким народом.

Каждого из близнецов он обнял и трижды поцеловал (всего получилось 3;6=18 руководящих поцелуев), а потом пожал каждому руку, сначала правую, потом и левую (6;2=12). Слегка всплакнув и энергично высморкавшись, мэр подозвал негра и приказал ему отвести пожарную команду в расположение части.

— Если хотите, можете взять Нджимбу Чиумбе к себе завхозом, — разрешил он. — Но нелегально. У него еще гражданства нет, работать по найму права не имеет.

Близнецы, глядя, как провожатый бежит впереди них, перепрыгивая с одного сухого места на другое, засомневались, хватит ли у московского мужичка квалификации, чтобы возглавить при пожарной команде административно-хозяйственное подразделение.

— Где вы раньше были трудоустроены? — поинтересовались они у негра.

— Я служил продюсером у знаменитой Евфимии Ум-Лампам Виронги, — бодро ответил кандидат в завхозы. — Это я сделал ее мировой мегазвездой и даже обучил начаткам сольфеджио. Теперь нелегально числюсь регентом при ансамбле хоровых пенсионерок. Собирался вывести старушек на широкие просторы шоу-бизнеса, но с удовольствием займусь пожарным хозяйством. Паек и спецодежду у вас выдают?

Африканские шлягеры, конечно, были хорошо знакомы близнецам еще со времен армейской службы. Возвращаясь с маневров, солдаты всегда пели на марше зажигательный шансон Виронги:

— О, Танганьика, леопардо, ягуар!

Мбу-мбу-мбу-калашников буллето Занзибар!

Теперь они были поражены встречей с продюсером, пусть и бывшим, чернокожего идола своей пехотной юности и телепередачи «Армейский магазин». Мужичок в мокрой ушанке сразу вырос в их глазах почти до уровня ротного старшины.

После того, как африканская певица уволила Нджимбу Чиумбе и бросила его без документов и денег в нестоличной Москве, для продюсера настали нелегкие времена. Чтобы выехать обратно в Африку, нужна была виза, а для получения визы требовалось оформить гражданство. Считалось, что доброкачественный российский гражданин получается из иностранца за три года, и все эти три года Нджимба должен был как-то продержаться на птичьих правах. Правда, ему помогали местные жители, точнее, бабка Афинаида, которая выделила ему ушанку, ватник и валенки, без них африканец не вынес бы суровых климатических условий. Решив не сдаваться, он брался за любую работу: летом поливал огурцы, осенью копал картошку, зимой разгребал снег, а весной на самодельной пироге перевозил желающих в незатопленные местности. Тоскуя по родине, бывший деятель шоу-бизнеса наделял окрестные природные объекты привычными африканскими именами. Экзотика почему-то очень понравилась москвичам, и гора Горбушка стала называться Килиманджаро, вытекающий из нее ручей получил наименование водопада Тугела, обильный сыроежками Ягушкин березняк сделался девственным лесом Итури. Быстрину — Акульей, а затон — Аллигаторовым тоже нарекла скучающая без привычной географической звучности фантазия Нджимбы Чиумбе, и общественность охотно одобрила нововведения.

Пожарная часть в райцентре Москва не имела никакого особого африканского названия. Она состояла из казармы для личного состава, гаража для автотехники и каланчи для архитектурного доминирования. В городке запрещалось строить сооружения выше каланчи. Но поскольку этот наблюдательный пункт был возведен сто пятьдесят лет назад и отнюдь не отличался грандиозностью размеров, все московские здания были приземистыми и одноэтажными, а жители в своих домах постоянно стукались головами о потолки.

Первым предприятием новой пожарной команды стала достройка каланчи. Близнецам хотелось, чтобы наблюдательная башня, как символ их трудной, но почетной профессии, вознеслась на достойную высоту. Они трудились целую неделю, делая краткие перерывы на пропаганду противопожарной безопасности среди населения. Без помощи подъемных кранов и другой строительной техники, богатыри на своих спинах таскали деревянные балки. За отсутствием бетономешалок ворошили бетон лопатами. Выпиливали резные наличники по старинным образцам, предоставленным бабкой Афинаидой. Ковали стальной флюгер в виде дозорного огнеборца, несколько напоминающего фигуру Ильи Муромца со знаменитой картины Васнецова, только без коня и булавы. Астрономический кружок при Доме культуры подарил пожарным неисправный школьный телескоп, который они починили и установили на верхней смотровой площадке. Наконец, во дворе своей казармы близнецы оборудовали противопожарный бассейн и даже украсили его фонтаном с фигурами кальмара, акулы и аллигатора, извергающими мелкие брызги.

В результате город не только украсился дерзновенно устремившейся к небесам обновленной каланчой, но жители Москвы смогли распрямить спины и без страха надстроить вторые, а некоторые и третьи этажи в своих домах. Вернувшийся с совещания в областном центре мэр неодобрительно называл это явление бумом небоскребов и уехал в командировку по обмену опытом в бразильский город-побратим Манаус.

Сейчас ответим на назревший вопрос, почему московская пожарная команда называлась «номер раз» и почему наша повесть называется так же? Вероятно, команде логичнее было бы называться «номер один». Но дело в том, что пожарная служба — занятие военизированное. Это значит, что там, как армии, выдают сапоги и погоны. И, как в армии, не применяются слова «один» и «единица». Их заменяет короткое и общедоступное выражение «раз».

В маленьком городке две пожарные команды не нужны. Тем более, в Москве и пожаров-то никогда не случалось. Даже когда ее осаждал Пугачев и стрелял калеными ядрами, ни одно строение не воспламенилось. Наверное, причиной такой пожаростойкости были традиционные весенние разливы Невы и долгое, до поздней осени, высыхание природы. Тогда получается, команда вообще в номере не нуждалась. Если нет «два», то и «раз» не обязателен. Однако номер все-таки появился. Почему? Объяснение этому имеется. Но с ним придется подождать.

Хотя, ладно — забежим немножко вперед и раскроем секрет. В дальнейшем московские пожарные не раз участвовали в областных учениях и всероссийских профессиональных конкурсах, занимая первые места, получая вымпелы, грамоты и хрустальные сувенирные огнетушители. И в своей профессии, и в быту, и в общественной деятельности близнецы всегда стремились быть передовыми и образцовыми. Поэтому их команда и называлась «номер раз».

Может возникнуть еще одно справедливое недоумение: почему мы не называем наших молодых пожарных по именам, почему они всегда действуют как-то совокупно? Даже в беседы с населением вступают чуть ли не хором.

Имена им при рождении, конечно, были даны. Но это не помогло родителям научиться различать своих детей. Мальчишки и сами между собой путались. Особые затруднения возникли при службе в армии, поэтому из близнецов сформировали отдельный взвод, который, благодаря их исполинскому росту и богатырской силе, по ударной мощи равнялся роте, усиленной минометом. Команды им отдавали без применения индивидуальных имен: «Взвод, ко мне!» и «Взвод, в атаку, ура!». Иногда командиры ласково и в неуставном порядке называли близнецов «наши лейб-спецназовцы».

Теперь некоторые подробности о быте и нравах городка Москва. Его жители работали на местном заводике керамических изделий, выпускавшем горшки, кашпо, кувшины и дренажные трубы, а также добывали в близлежащей горе Килиманджаро мягкий поделочный камень-селенит и в составе художественно-ремесленных артелей вырезали из него сувенирные статуэтки балерин и космонавтов. Некоторым подспорьем служили огороды, плодовые сады, а также крупный и мелкий скот и разнообразная птица. Местные мичуринцы давно работали над выведением влагостойких сортов свеклы и гороха, однако стабильных результатов достичь не удавалось. Конечно, гуси и утки чувствовали себя в Москве, образно выражаясь, как рыба в воде. Только вот куры постоянно пытались залезать на высокие деревья и нести яйца в дуплах, петухи звали их спуститься хриплыми бронхитными голосами, овцы кашляли, козы чихали, коровы доились водянистым молоком, свиньи подвергались нервным стрессам в безуспешных попытках найти грязь погуще.