Читать онлайн «Римская звезда». Страница 30

Германцы внимали своему нанимателю, разинув рты. За бортом либурны плескалась вода. Я был счастлив.

Картины Великой Армении, нарисованные бессовестным Артаком, завораживали. Мне не хотелось перебивать его. И все же, один вопрос я задал.

– Скажи пожалуйста, уважаемый Артак, а что случилось с висячими садами потом? И владеет ли Великая Армения по сей день Китаем, который был завоеван Семирамидой?

– Потом? – лицо Артака исказила отчаянная трагическая гримаса, будто он собирался изобразить пантомиму «Прозревший Эдип». – Римлянин, ты знаешь, что было потом! Потом пришел Искандер и с ним – демоны земли и воздуха! Этот был негодный отброс армянского народа, мятежник, изверг, насильник, отцеубийца! Отец Искандера служил нашим наместником в Македонии, как тебе известно! На погибель себе в богопротивном союзе с местной шлюхой Олимпиадой он произвел этого предателя-полукровку! С семи лет Искандер обучался колдовству у фессалийцев, а к двенадцати натворил столько преступлений, что обычного человека уже давно засекли бы насмерть! Но все проделки разбойника сходили ему с рук! Более того, именно они принесли Искандеру известность среди бесчестных македонцев! Артак не хочет даже думать, не то что говорить об этом чудовище!

Германцы, нахмурившись, кивали в лад словам Артака.

И хотя купец, согласно своим же уверениям, не мог ни думать, ни говорить об Александре Великом, остановиться он не мог и подавно:

– Все закончилось тем, что его армия, – а ты знаешь, состояла она преимущественно из фаланг, это такие демоны, имеющие вид исполинских пауков, – дошла до Евфрата, где колдовством одолела благочестивых армян и наших добрых подданных, в первую очередь персов. Конец висячим садам! Бесценные деревья были пущены на дрова, а серебряные лохани разрублены алчными македонянами на драхмы. С тех пор уважающий себя армянин плачет всякий раз, когда ему в руки попадает серебряная монета!

Я пришел в восторг от мысли, что до Херсонеса Таврического путь неблизкий, и этак, за время нашего путешествия, я успею узнать от Артака всемирную историю в самом полном объеме.

Так и вышло. Либурны тащились медленно. Артак болтал без умолку. Кажется, он задался целью ниспровергнуть в моем лице сам Рим со всеми его легионами, понтификами, термами, портиками, акведуками, садами и клоаками.

Однажды нас потрепал шторм и нам пришлось чиниться, став лагерем на отлогом песчаном берегу.

Во время нашей стоянки на нас намеревались напасть две дюжины всадников невесть какого племени. Но, опознав в нашей охране германцев, тут же дали деру.

Затем у Артака закончились слова. Он молча сидел на скамье и задумчиво теребил бороду.

Так двигались мы на восток, будто зачарованные, под нежарким солнцем, обтекаемые незлым ветерком.

На десятый день плавания перед нами выросла из вод обширная песчаная коса. Кормчий объяснил, что эти места зовутся Эионами.

Эионы оказались царством розовых пеликанов. Гонористые птицы промышляли рыбу повсюду. Грузно, нехотя подымались в воздух при приближении наших либурн и, описав дугу, садились за кормой. Там и сям пойманная молодь скумбрии, сверкая боками, посылала своим рыбьим родичам последний привет.

Ближе к вечеру, когда мы остановились на ночлег в виду небольшого святилища, четверо германцев (их звали Рорих, Херих, Гесво и Месвинт) заговорщически переглянулись, взяли лук, стрелы, по пять дротиков и отправились гулять. Гвалт, поднимавшийся то и дело в местах пеликаньих ночевок, свидетельствовал о том, что Рориху и его друзьям возжелалось во что бы то ни стало отведать мясца чудесной розовой птицы.

Вернулись они уже затемно – с тремя жалкими тушками. Судя по пустым рукам и пришибленному виду Гесво, он был тем самым неудачником, чьи дротики так и не нашли добычи.

На птицеловов набросились гребцы-колхи, которые прежде производили впечатление людей, безучастных ко всему, происходящему за пределами их желудков. Выпучив глаза и ударяя себя в грудь кулаками, колхи возбужденно скакали вокруг германцев – точно свора шавок.

– В чем дело? – осведомился я у Артака.

– Колхи говорят, что эти птицы священны. Их убийство прогневит какую-то местную богиню. Или бога, я не понял. Это смешно. Откуда колхи, рожденные на другом берегу Понта, могут знать местных богов?

– По-моему, сейчас дойдет до поножовщины. Что, пожалуй, и будет прямым следствием божественного гнева.

– Вряд ли.

Купец не ошибся. Остальные германцы (около дюжины) поднялись со своих мест и молча встали между охотниками и колхами. Поскольку германцы были в среднем выше на голову, маневр возымел действие: вопли гребцов сделались сдержанней, прыжки перешли в нервное перетаптывание.

Вскоре Рорих, Херих и Месвинт уже ощипывали пеликанов, бережно складывая все розовые перья под ножны своих мечей, чтобы их не унесло ветром. Колхи же, рассевшись кружком, ворчали в отдалении.

К сожалению, последующие события доказали правоту этих диковатых людей.

Стоило германцам вонзить зубы в вонючее пеликанье мясо, как над морем встала черная стена – с такой быстротой, будто в глубинах Понта сработала гигантская сценическая машина, вытолкнувшая к небесам ширму рокочущего мрака. Резкий порыв ветра выхватил из костра пригоршню мелких угольков и швырнул их в лицо Рориху.

По глазам полоснула ослепительная вспышка. Молния!

Еще одна! И две! За раз – три!

Один из колхов вскочил, подбежал к германцам и молча плюнул им под ноги.

Ударил дождь. Бичи молний подбирались все ближе. В реве ливня и в трескучем громовом неистовстве потонули причитания Артака. Распорядительные кормчие набросились с руганью на германцев, чтобы те помогли гребцам оттащить либурны подальше от полосы прибоя.

Спасаясь от непогоды, мы все набились под парус, натянутый наискось от борта либурны до земли. Неразумные Рорих и Месвинт продолжили пожирать пеликана и здесь, под навесом. Херих отнесся к божественной воле с большим почтением и сидел спокойно, вцепившись обеими руками в амулет – бронзовую фигурку оленя, которую носил на шее. Гесво держался золотой середины: свой кусок пеликана он утащил с собой, но пока что от трапезы воздерживался.

Кара небесная приближалась.

Когда молния ударила в корабль прямо у меня за спиной, испугаться по-настоящему я не успел.

3. Из-за глупых пеликанов и не менее глупых германцев мы оказались перед необходимостью вновь чинить либурну. Если подумать, еще легко отделались.

В конце концов мы покинули злополучные Эионы, прошли устье огромной реки, носящей имя Борисфен, и спустя некоторое время повернули на юг.

«Таврия!» – возвестил Артак.