Читать онлайн «Ребекка с фермы Солнечный Ручей». Страница 14

Среди  девочек  ее  возраста  была  в  Риверборо  некая  особа,  удачно  прозванная Минни Липучкой, отнюдь не всеобщая любимица - белобрысое создание  с глазами как у хорька, длинными тощими ногами и умом, представлявшим  собой  нечто среднее между умом попугая и барана. Подозревали,  что  она  списывает  ответы задач с грифельных дощечек других девочек, хотя ее ни разу не удалось  на этом поймать. Ребекка и Эмма-Джейн отлично знали,  когда  Минни  приносит  фруктовый пирог или кусок слоеного  торта  в  своей  корзинке  с  завтраком,  потому что в такие дни она покидала веселый круг своих одноклассниц и искала  безопасного уединения в лесу, возвращаясь оттуда спустя  некоторое  время  с  радостной улыбкой на самодовольном лице.

После одного из таких тайных завтраков Минни Липучки Ребекка не  смогла  удержаться от искушения и, когда та заняла место среди угощавших друг  друга  своими лакомствами девочек, спросила:

- Как голова, Минни? Уже не болит? Позволь, я  вытру,  у  тебя  рот  в  земляничном варенье.

По правде говоря, рот совсем  не  был  испачкан  вареньем,  но  носовой  платок Минни мгновенно взметнулся к ее покрывшемуся  густым  румянцем  стыда  лицу.

В тот же день Ребекка призналась Эмме-Джейн, что  раскаивается  в  этой  проделке.

- Терпеть не могу ее манеры, - воскликнула она, -  но  мне  жаль,  что  теперь она знает, что мы ее подозреваем,  и  поэтому,  чтобы  загладить  мою  вину, я подарила ей тот маленький обломок коралла, который  держала  в  моем  бисерном кошелечке, - помнишь, я тебе показывала?

- Она этого не заслуживает, такая жадина, - заметила Эмма-Джейн.

- Я знаю, но теперь мне стало легче, - сказала  щедрая  Ребекка.  -  И  потом, он был у меня два  года,  и  он  битый,  так  что  все  равно  никуда  по-настоящему не годится, хоть и красивый на вид.

Коралл как  залог  примирения  отчасти  сослужил  свою  службу  к  тому  времени, когда однажды Ребекка, как  всегда  задержавшаяся  в  школе  дольше  других из-за своего урока грамматики, возвращалась домой  кратчайшим  путем.  Далеко впереди она увидела детей Симпсона, которые  только  что  вступили  в  "лесной уголок". Маятника с  ними  не  было,  и  она  ускорила  шаги,  чтобы  обзавестись компанией. Симпсоны быстро пропали  из  виду  за  деревьями,  но  когда она вступила в лес и почти догнала их,  до  нее  донесся  голос  Минни  Липучки и детский плач.  Клара-Белла,  Сюзан  и  близнецы  бежали  прочь  по  тропинке, а Минни, стоя возле кустов, подпрыгивала и приплясывала, визжа: 

Отчего соседки сани

К Симпсону сбежали сами?

Симпсон очень их любил

И в свой двор переманил. 

В последний раз мелькнул среди деревьев беспорядочно отступающий  отряд  Симпсонов, и, в последний раз взмахнув на ветру, исчезли в туманной дали  их  потрепанные  одеяния.  Лишь  падение  одного  маленького  камня,  брошенного  доблестным  Илайшей,  известным  как  "забияка",   нарушило   на   мгновение  неподвижность леса, но камень упал в сотне ярдов от Минни, которая закричала  во всю  глотку:  "Арестанты!",  а  затем  с  приятным  чувством  возбуждения  обернулась и столкнулась лицом к  лицу  с  неподвижно  стоящей  на  тропинке  Ребеккой, чьи сверкающие глаза ясно говорили, что настал час расплаты.

На физиономию Минни не очень  приятно  было  смотреть,  так  как  трус,  которого застали в момент преступления, отнюдь не восхитительное зрелище.

- Минни Липучка, если я когда-нибудь...  еще  раз  услышу,  что...  ты  кричишь... это... Симпсонам... знаешь, что  я  сделаю?  -  спросила  Ребекка  тоном сосредоточенной ярости.

- Не знаю и знать не хочу, -  сказала  Минни  беспечно,  хотя  ее  вид  противоречил этим словам.

- Я отберу у тебя свой коралл и, вероятно, дам тебе хорошую оплеуху!

- Не посмеешь! - возразила Минни.  -  Если  ты  это  сделаешь,  я  все  расскажу маме и учительнице! Вот так!

- Мне все равно, расскажешь ли ты об этом своей маме, моей маме,  всем  своим родственникам и самому президенту,  -  продолжила  Ребекка,  храбрость  которой возрастала по мере того, как величественные  слова  срывались  с  ее  уст. - Мне все равно, расскажешь ли ты об этом всей деревне, всему  графству  Йорк, штату Мэн и... и всей нации! - заключила она напыщенно. - Теперь  беги  домой и помни, что я сказала. Если ты  еще  раз  выкрикнешь  эти  стишки,  и  особенно если ты скажешь: "Арестанты!", и... если я  сочту,  что  это  будет  справедливо и что это мой долг, я найду способ тебя наказать.

На следующий  день  во  время  перемены  Ребекка  заметила,  что  Минни  рассказывает свою версию этого столкновения Хальде Мизерв.

- Она грозила мне, - шептала Минни, - но я не поверила  ни  одному  ее  слову.

Последнее было сказано с явным намерением довести это обстоятельство до  слуха Ребекки, так как у Минни, когда она была надежно защищена  механизмами  закона и порядка, случались приступы храбрости.

Вернувшись на свое место после  перерыва,  Ребекка  с  разрешения  мисс  Дирборн передала Минни Липучке записку. Содержание записки было следующим: 

Много дряней и нахалок,

Но подлее Минни нету.

Отберу я свой подарок,

Изобью ее в котлету. 

Р. S. Теперь ты мне веришь? 

Р. Рэндл 

Эти вирши  оказались  настолько  убедительными,  что  даже  много  дней  спустя, где бы Минни ни встречала Симпсонов, хоть даже за милю от кирпичного  дома, она содрогалась и сохраняла молчание. 

В  следующую  пятницу  после  этого  "ужаснейшего  сражения   из   всех  когда-либо виденных", как говорит Беньян в "Путешествии пилигрима",  большие  события ожидались в маленьком школьном  здании  на  холме.  Вторая  половина  пятничных  занятий  была  временем,  отведенным  для  декламации  стихов   и  диалогов, но нельзя сказать, чтобы  это  был  праздник  в  подлинном  смысле  слова. Большинство детей терпеть не могло "читать  отрывки"  -  трудно  было  учить стихи, пугала опасность забыть их в самый ответственный  момент.  Мисс  Дирборн по окончании  занятий  обычно  уходила  домой  с  головной  болью  и  проводила остаток  дня  в  постели,  а  какая-нибудь  родительница,  которой  случалось посетить школу в этот день, сидела на передней  скамье  и,  слушая  эти слишком хорошо знакомые запинки и заикания, чувствовала, как  на  лбу  у  нее выступают капли холодного  пота.  Иногда  дитя,  начисто  забывшее  свои  стихи, с ревом бросалось на грудь матери, и его выносили на  свежий  воздух,  где либо целовали, либо шлепали, но в любом случае очередной провал усиливал  ощущение чего-то мрачного и грозного. Однако прибытие Ребекки  внесло  новый  дух в эти прежде внушавшие страх пятничные мероприятия. Она помогла  Илайдже  и Илайше Симпсонам выучить стихи, которые они  затем  декламировали  вдвоем,  что производило необыкновенно забавное впечатление, и привели  в  восхищение  самих себя, учительницу и всю школу. Для Сюзан, которая шепелявила,  Ребекка  нашла забавный стишок, в котором нужно было изображать шепелявящего ребенка.  Эмма-Джейн и Ребекка разучили диалог,  и  дружеская  поддержка  подняла  дух  Эммы-Джейн и придала ей уверенности  в  своих  силах.  В  эту  пятницу  мисс  Дирборн объявила, что занятия обещают быть очень интересными и  что  поэтому  она пригласила присутствовать на них жену  доктора,  жену  священника,  двух  членов попечительского комитета  и  несколько  родителей  учеников.  Ливинга  Перкинса попросили украсить рисунком одну из классных  досок,  а  Ребекку  -  другую. Ливинг, считавшийся лучшим художником школы, решил изобразить  карту  Северной Америки. Ребекка отдала предпочтение менее практическим вещам, и на  глазах очарованных мальчиков и девочек из-под  ее  умелых  пальцев  появился  американский флаг, выполненный красным, белым и синим мелом, - каждая звезда  на своем месте, каждая полоска реет на ветру. Затем рядом с флагом  возникла  аллегорическая фигура Америки, скопированная с крышки коробки из-под  сигар,  в которой хранились цветные мелки. Мисс Дирборн была в восторге.

- Давайте дружно похлопаем Ребекке за такую красивую картину,  которой  школа может гордиться.

Ученики от души зааплодировали, а Дик  Картер,  взмахнув  рукой,  издал  воодушевляющее "ура!".

Сердце Ребекки радостно забилось; она со смущением  почувствовала,  как  взгляд ее затуманивают слезы, и, почти ничего не видя перед собой, с  трудом  вернулась на свое место. За  всю  короткую  и  скудную  событиями  жизнь  ее  никогда не выделяли, не награждали аплодисментами, не увенчивали славой -  и  вот теперь настала для нее эта чудесная, ослепляющая великолепием и  блеском  минута. Как великодушие порождает великодушие, точно  так  же  воодушевление  вызывает еще большее воодушевление, а ум и талант воспламеняют  иные  умы  и  таланты. Элис Робинсон призвала всех пропеть  "Гимн  Флагу",  и,  когда  хор  дошел до припева, все указывали на флаг, изображенный Ребеккой.  Дик  Картер  предложил, чтобы авторы рисунков написали под ними свои имена  для  сведения  ожидаемых после обеденного перерыва  посетителей.  Хальда  Мизерв  попросила  позволения закрыть зелеными ветками самые большие трещины в штукатурке  стен  и поставить в ведро с водой полевые цветы. Ребекка сидела молча, и сердце ее  было полно радости и благодарности. Во время перемены она держалась скромно,  несмотря   на   свой   грандиозный    триумф.    Во    всеобщей    атмосфере  благожелательности вражда "Липучка - Рэндл" была забыта,  и  Минни  собирала  кленовые ветки и помогала закрывать ими  некрасивую  и  уродливую  печь  под  руководством Ребекки.