Читать онлайн «Последний бобр (сборник)». Страница 19

СМЕРТЬ ЦАРИЦЫ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЦАРИЦА!

Муравейник готовился к свадьбе. Обильные запасы сладостей муравьи поместили в своеобразные живые сосуды. В одной из камер, будто лампочки, привинченные к потолку, висели муравьи-колбы, в которые почти все участники похода влили сладкий и душистый сок. Несколько крылатых самок и самцов, которых так тщательно, с любовью берегли и воспитывали муравьи-пигмеи, кормили лучшими запасами пищи и потчевали медом, торжественно проводили в верхнее помещение под самый купол и ожидали, когда наступит время свадьбы. Самки и самцы взбирались на купол муравейника, порой пытались взлететь, но что-то им еще мешало.

Муравьи суетились вокруг брачных пар, без конца ласкали и подкармливали их.

Больше всех старался Кома. Его стройное тело с самыми длинными антеннами, аккуратная головка с тремя глазами, неуемная натура ежедневно вдохновляли и приводили в праздничное возбуждение всех жителей теперь уже многолюдного дома. Может быть, не все придавали особое значение этому празднику, но Кому диктовал Закон Инстинкта и предрекал великую будущность его возрожденной семье.

Он заглянул в покои царицы, с почетом приблизился к ней, но по движениям и бессвязным сигналам понял, что она снова в безвольном состоянии, опять кто-то напоил ее этой проклятой жидкостью Фу-а.

За три прошедших дня она не принесла ни одного яйца, ее существование в муравейнике становилось бессмысленным и противоречащим Великому Закону. Но Кома не стал будоражить и приводить ее в нормальное состояние, все его существо ополчилось против Фу-а, и, по мгновению откликнувшейся памяти, он кинулся в самые темные помещения. Где-то там находился этот проклятый жук.

Кома спешил в помещение, в котором однажды встретил трех пьяных фуражиров, но камера оказалась пуста. И все же его обостренный взгляд, брошенный в угол камеры, приметил останки муравья — лапу и хитиновый панцирь. Значит, Фу-а уже пообедал одним фуражиром.

Кома продвинулся в глубь камеры и вдруг насторожился. Его антенны явно ощущали присутствие Фу-а. В расщелине, словно в отдельной спальне, покоился этот гладкоспинный жучок. Он также почувствовал присутствие муравья и стал выползать, все больше распространяя дурманящий и влекущий к нему запах.

Кома застыл, вцепился лапами в землю и не в состоянии был сдвинуться с места.

Жучок приближался, добродушно и доверчиво поднимал лапки, обнажая влажные золотые волоски. И стоило бы Коме прикоснуться к ним усами, как соблазнительная капля пьянящей жидкости тут же появилась бы на брюшке жука. Но Кома удержал себя, потом вдруг повернулся боком и мощной струей муравьиной кислоты обдал жука.

Тот просто не ожидал, не предвидел такого исхода, потому что в моменты опасности способен и обороняться. Кислота обожгла все его незащищенные участки тела.

Он мгновенно повернулся и сжался, а потом медленно стал расправлять тело и лапки.

Кома выбежал из камеры в состоянии легкого опьянения, но когда двигался по галерее вверх к покоям царицы, все прошло. Ничто его уже не волновало. Только встретив двух карликовых муравьев, он отдал распоряжение убрать труп жука. Муравьи никогда не оставляют в своих помещениях трупы, даже своих собратьев.

Когда Кома вошел в царицыны покои, он увидел рабочего муравья в застывшей позе, потом вдруг поползшего назад, вон из помещения. Кома остановил его.

— Я пришел покормить царицу, но видел танец смерти, — прерывисто и испуганно объяснил муравей.

Кома приблизился к царице и тронул ее усами. Царица, казалось, не подавала никаких признаков жизни.

— Она мертва, ее убил проклятый Фу-а, — сообщил Кома.

Царицу хоронили с почестями. Весь муравейник высыпал наружу, провожал в последний путь старую мать, загубившую себя пьяной водой. Уложили ее в полуметре от муравейника, и каждый нес в своих жвалах по крупице песка, пока холмик не покрыл ее большое тело.

…Как только луч солнца коснулся купола муравейника, свадебные пары, будто в белоснежном наряде, вспорхнули в воздух. Муравьи своими проницательными глазами — говорят, они способны видеть звезды при дневном свете — наблюдали за этим редким и необычным для их поколения явлением. Воздух дрожал, будто взвивались бесконечные вихри фейерверка, то исчезая, то опускаясь к самому куполу, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги.

— Свадьба! Свадьба! — сигналили муравьи друг другу, празднично суетясь вокруг дома.

К вечеру самки и самцы опустились на землю.

Кома приглядывался к самкам. Верным чутьем он определил самую сильную из них, которая решительно сломала себе крылья, будто сбросила с себя уже ненужное никому свадебное платье и фату, подошел к ней, скрестил антенны, а потом, высоко вскинув усы, оповестил муравьиный мир о великом событии.

— Да здравствует царица! — вторило ему муравьиное царство. Медленно, в сопровождении муравьиной свиты, Кома повел ее за собой в царские покои. Уставшие и обессиленные самцы еще кое-как ползали по земле, но часы их жизни были сочтены — никто к ним не подходил и даже не пытался покормить — так диктовал и решал Великий Закон Инстинкта.

Ничто не проходит бесследно. Так бесследно не прошла и встреча Командора с рыжим разведчиком. Муравей благополучно вернулся к своим, в царство рыжего муравейника, и два месяца жил такой же трудовой жизнью, как все обитатели. Но наступает день и час, когда Великий Безжалостный Закон Инстинкта диктует одним идти с разбоем на своего же, только другого цвета и запаха собрата, а другим защищать свой дом, свое добро.

Царство рыжих находилось на довольно большом (по муравьиным масштабам) расстоянии от черного муравейника, но память — это одно из самых прочных муравьиных достоинств — будоражила их стремление к легкому захвату чужого, нажитого ежедневным и кропотливым трудом, достояния. Да и слишком долго бездельничали нахлебники муравьи-воины, а им следовало хоть чем-то оправдать свое существование.

Колонна, построенная в три ряда, во главе с самыми крупными и сильными воинами двигалась по направлению к черному муравейнику. Впереди бежал маленький отряд с рыжим, очень вертким муравьем-разведчиком во главе. Они шли уже три часа, потому что тропа, что подводила их к территории черных, оказалась местами размытой проливным дождем, со стоячими лужами, которые приходилось огибать, глубоко забирая в сторону. Армия потихоньку дробилась и рассеивалась.

Любой разбой рассчитан на неожиданность нападения. То же самое и у муравьев. Но как только рыжие ступили на территорию черных, их стали встречать небольшие группы защитников.

Они дрались ожесточенно и тут же гибли, окруженные многочисленными воинами, но армия постепенно рассыпалась. Особенно это стало заметно, когда одна часть захватчиков двинулась к деревьям, чтобы окончательно овладеть стадами тлей, а другая устремилась к муравейнику.

Уже задолго до нашествия Кома и весь муравейник знали о приближении врага. Кочующий фуражир принес эту весть с утра, а после сообщения некоторое время лежал, приткнувшись к камню от усталости и изнеможения.

Муравейник закипел. Кома — этот великий созидатель и страж своего дома — поступил так, как требовал многомиллионный опыт предков, разоряемых и гибнущих, но всегда возрождающихся. Все ходы и выходы он перекрыл муравьями-карликами, способными, может быть, не воевать, но обороняться. Навстречу врагу, через интервалы, двинулись отдельные отряды, готовые сражаться и умереть.

Самый последний оплот у подножия муравейника возглавил Командор. Линия эта оказалась непробиваемой. Никто так искусно и методично не уничтожал врага, как Большеголовый. Его мощные и длинные жвалы не имели равных среди рыжих воинов. Они, видимо, поняли, что если сокрушить этого гиганта, то можно прорваться к муравейнику, и тогда целая толпа кинулась на него, осаждая, как крепость, спереди и сзади, наваливаясь даже сверху. На помощь Командору пришел Кома. Его отряд состоял из самых маленьких, но, как оказалось, самых яростных и самоотверженных бойцов.

Долгое время было непонятно, кто победил в этой войне. Отдельные воины рыжих даже пробивались к муравейнику, но вдруг, по неизвестным причинам, стали уходить. Был ли сигнал отступления или каждый из воинов почувствовал бесполезность битвы? Но противник по одному или группами стал покидать поле битвы. Черные не преследовали их, только отбивали награбленное.

Неутомимый Командор, которого вовремя спас Кома, поспешил к деревьям, где на стволах еще происходила ожесточенная борьба. Черные буквально замкнули рыжих сверху и снизу. Большеголовый двигался мощно, как таран, сбрасывая рыжих на землю.

В конце дня битва утихла. Муравейник не пострадал, а это значило, что остались нетронутыми личинки и яйца. Кое-как собрались раненые воины, их осталось не больше полуста, но это была Победа, а значит, и процветающее муравьиное царство.