Читать онлайн «Петька из вдовьего дома». Страница 33

Мишка склеил себе из синей сахарной бумаги камилавку, сделал из маленького старого горшка кадило, из лучины — крест и надел на себя ризу из красного с разводами одеяла. Для большего сходства с попом он натянул материнскую юбку, подвязав ее под мышками. Павка нарядился в бумажную скуфью, грязный женский капот и подпоясался широким полотенцем, на плечо повесил красный кушак.

Икону Николая-чудотворца изображал Митька Каштанный, или «бесштанный», как его чаще звали. У него была веселая круглая рожица со вздернутым носом и взъерошенная вихрастая голова. Митьке наклеили из желтой бумаги длинную бахрому, которая должна была изображать бороду. Волосы посыпали мукой, а нос обклеили красной бумажкой.

Мишка и Павка — поп и дьякон — навели себе усы и бороды сажей.

Мальчишки оравой вваливаются в какой-нибудь номер, и служба начинается. Против открытых «царских врат» — дверей — ставят «икону» и втыкают ей в сложенные на животе руки зажженную свечку. «Дьякон» берет «кадило», поджигает в нем бумагу и начинает кадить на «икону». Из карманов у него торчат бублики. Хор встает по обе стороны «царских врат». Один из мальчишек держит в руках кувшинчик с водой и мочальной кистью.

Службу начинает инициатор всей затеи весельчак и балагур «поп» Мишка.

— Благословенно царство овса и сена и ржаной соломы! Полонил поп крысу и двух петухов! — возглашает он.

Хор поет «аминь». «Дьякон» усиленно кадит на «икону», которая стоит неподвижно и только страшно вращает белками глаз.

«Поп» крестится, наклоняется к «иконе» и нараспев возглашает:

— Святитель, отче Николай, гони блох из нас!

Хор поет: «Слава овсу и сену и святому брюху!»

Так повторяется до десятка раз. Потом «поп» выходит на середину номера, крестится, вытаскивает из кармана табакерку, нюхает щепотку табаку и чихает. Хор поет «аминь».

Спрятав табакерку, «поп» достает очки и надевает их себе на нос. Мальчишки подносят ему евангелие. «Дьякон» тоже перестает кадить и извлекает из кармана бутылку.

«Икона» широко было разевает рот, но «дьякон» подносит ей к носу внушительный кукиш и пьет сам. «Икона» яростно гримасничает и плюется. «Дьякон» прячет бутылку за «иконой» и снова начинает ходить и кланяться.

— Братие, не носите худого платия! — начинает читать «поп».

— Вонмем! — диким голосом ревет «дьякон».

«Поп» Мишка продолжает:

— Во время оно сидел я дома, прилетели ко мне два духа — комар да муха.

— А старуха-щепетуха невзлюбила того духа! — поет хор на церковный мотив.

— Схватили меня за волосы и потащили на небеси, — продолжает «поп».

— Из-под дубова коренья пришло горе-разоренье, вот калина! — поет хор.

— Там церковь из калачей сложена, стоит открыта, блинами покрыта, — читает «поп».

— Громко колокол звонит, попадья с метлой бежит, — вторит хор.

— Дьякон в той церкви белугой ревет, а пономарь водку пьет, — читает «поп» дальше.

— А за нею, точно бочка, катится попова дочка! — продолжает хор.

— Я вошел в алтарь, а там поп блины болтал, — гудит Мишка на самых низких нотах.

— Попадья с метлой упала, в лужу головой попала! — подтягивает ему хор.

— Я ему сказал: бог помочь, а он мне говорит: убирайся, сво-ла-ачь! — заканчивает Мишка на самых высоких нотах.

На мотив «Слава тебе, господи!» хор поет: «У поповской дочки весь нос в табаке».

По окончании службы поп начинает искать бутылку. Не найдя ее, возглашает плаксивым голосом:

— Дьякон, дьякон! Куда бутылочку спрятал?

Продолжая кадить, «дьякон» ревет:

— За иконой, за Николой! Господу по-мо-лимся!..

Хор поет «Господи, помилуй!».

Наконец «поп» бутылку находит и пьет из нее. «Икона» широко разевает рот. «Поп» что-то льет из бутылки «иконе» в рот, та тоже пьет и крякает. Потом «поп» вынимает табакерку и подносит «иконе» понюшку табаку. «Икона» шумно нюхает, страшно гримасничает и громогласно чихает. Спрятав табакерку, «поп» надевает ей на нос очки, и та показывает ему язык.

Передав кадило «попу», «дьякон» встает перед «царскими вратами» и начинает молитву:

— Об извозчике Даниле и его сивой кобыле миром господу помолимся-а!

— Господи, помилуй! — подхватывает хор.

— О кривой Аксинье, чтоб повесилась на осине, миром господа просили.

Хор поет:

— Подай, господи!

— О старом капрале и толстопузом генерале миром господу помолимся-а!

— О свинье Матрене и ее сыне Мироне миром господу помолимся!

Хор поет:

— Господи, помилуй!

— О пьяном Макаре, который угорел на пожаре, миром господу помолимся-а!..

— О всех целовальниках, ворах и карманниках миром господу помолимся-а!

— Дай им всем, господи, по рылу! — надрывается хор.

Далее «дьякон» начинает изощрять свое остроумие над именами, прозвищами и особенностями присутствующих.

— Об Илье мордастом и Яшке соплястом миром господу помолимся.

— Господи, помилуй! — не отстает хор.

— О рыжей крысе и рябой Анфисе, о Ваньке-лихаче и Гришке-лохмаче миром господу помолимся-а!

— Господи, помилуй! — отзывается хор.

— О Машке Коркиной и Наташке Деркиной миром господу помолимся!

— Господи, помилуй! — тянет хор.

— Служба кончена, обедня испорчена! — в последний раз возглашает «дьякон», а хор начинает залихватскую песню:

— Во саду ли, в огороде…

«Поп» с крестом из лучинок в одной руке, с кадилом в другой приплясывает. «Дьякон», подобрав подол женского капота обеими руками, неуклюже взбрыкивает ногами. «Икона» срывается с места и тоже пускается в пляс.

Когда хор замолкает, «поп» Мишка кропит всех мочальной кистью, все целуют крест из лучинок, и ватага переходит в другой номер.

Следуя за веселой процессией, Петька побывал во всех подвальных номерах. Ряженых везде встречали радушно и всю их службу сопровождали громким смехом.

Приехал знаменитый скороход Хамидуллин, и по всему городу были расклеены афиши с вызовом всем желающим состязаться с ним в выносливости и быстроте бега. Дистанция была назначена в пятнадцать верст, а время для ее покрытия — час. Желающих состязаться набралось двенадцать человек — привлекал приз в двадцать пять рублей, назначенный самим Хамидуллиным тому, кто его победит.

Петька, захватив краюху черного хлеба, с пяти часов отправился на бега.

Для обитателей вдовьего дома посмотреть на это состязание было особенно интересно: в нем участвовал один из дворников, Степан, — сухощавый мужчина, среднего роста, с широкими плечами и грудью.

Хамидуллин, высокий и красиво сложенный, был затянут в плотно облегающий костюм. На ногах какие-то особенные туфли с мягкими резиновыми подошвами. Мальчишки толковали, что такие туфли чуть ли не сами несут бегуна. Остальные же участники состязания были в обычных штанах и рубахах, некоторые даже босиком.

На первых порах бегуны растянулись на полверсты. Впереди был сторож из церкви Трех Святителей, плотный мужик средних лет. Хамидуллин оказался в середине, а Степан плелся в самом хвосте.

Скоро Хамидуллин начал заметно отставать и очутился чуть ли не перед носом Степана. Тот теперь бежал быстрее Хамидуллина, и мальчишки из вдовьего дома с восторгом ожидали момента, когда Степан перегонит знаменитого скорохода.

Расстояние между ними действительно сократилось до предела. Хамидуллин оглянулся и посторонился даже, пропуская Степана вперед.

Петька с другими мальчишками, прильнувшими к щелям забора, начали было кричать «ура». Но Степан, видимо, уже настолько ослабел, что, приблизившись к бегуну вплотную, никак не мог его обогнать. Хамидуллин бежал ровно, не увеличивая скорости. В его адрес и в адрес Степана сыпались шутки, замечания.

А на трибунах с интересом следили за церковным сторожем, которого яростно преследовали остальные, но он, не желая уступать первенства, поддавал как только мог. Когда он пробегал мимо забора, то было слышно его тяжелое дыхание и видно, как с побагровевшего лица струился пот.

Зато на другом конце ипподрома публика неистово приветствовала его.

Мало-помалу соперники церковного сторожа сходили с круга, некоторые падали прямо на бегу. К концу шестой версты сторож остался один, где-то далеко позади него, почти за версту, трусили Хамидуллин и Степан. В том, что победителем будет церковный сторож, мало кто сомневался. Но с половины седьмой версты расстояние между ним и Хамидуллиным начало неумолимо сокращаться. Не ускоряя и не замедляя бега, ровно, как машина, бежал Хамидуллин. Петьке начало казаться, что длинные ноги бегуна выкованы из железа и что резиновые подошвы действительно сами отталкивают их от земли.