Читайте книги онлайн на Bookidrom.ru! Бесплатные книги в одном клике

Читать онлайн «Призрак Ивана Грозного». Страница 16

Автор Елена Усачева

Под кроватью все было тихо. Противное подвывание раздавалось из глубины квартиры.

Мишкин помотал головой, прогоняя остатки сна. Звук остался.

– Чего это? – испуганно пробормотал он, поднимая подушку, прижимая ее к себе и выходя за порог.

В комнате родителей было тихо, значит, они уже ушли на работу. В ванной лилась вода, и кто-то протяжно выл.

– Папа, – негромко позвал Мишкин, ухом прислоняясь к двери. Выть прекратили, но вода полилась с удвоенной силой, да к тому же потянуло табачным дымом.

Колька отпрянул.

В ванной был чужой. Он хорошо знал папин голос, к тому же отец у него два года как не курил. А значит, это был не он.

Все еще прижимая к себе подушку, Мишкин прошлепал босыми ногами на кухню. Здесь как всегда на тарелке его ждали бутерброды, чай и мамина записка. Сегодня в ней было написано: «Веди себя хорошо. Допоздна не гуляй. Мы с папой идем в театр, останемся ночевать у тети Клавы. Делай уроки и вовремя ложись спать. Целуем. Мама и папа».

Записку Кольке пришлось перечитать два раза, прежде чем до него дошел ее смысл – весь день и всю ночь он будет один! Если что-то случится, ему даже не у кого будет попросить помощи. Эх, если бы родители знали, что с ним творится… Может быть, тогда они забыли бы про все свои дела и хотя бы раз поинтересовались, что происходит с их единственным отпрыском.

Вот это попал!

Он уже хотел смять бумажку и выбросить ее, как вдруг что-то показалось ему в ней странным. Буквы на бумаге стремительно менялись! Из синих они становились красными, вытягивались, искривлялись. Бумага снизу почернела, выдавая новый текст: «Остался один день, и ты будешь наш!»

Мишкин тупо вертел записку в руках, пытаясь сообразить, как могло произойти это превращение, как вдруг бумага вспыхнула, мгновенно превратившись в пепел. Кухню заполнил едкий ядовитый дым.

– Ну, знаете ли! – разозлился Коля, выскакивая в коридор.

В ванной все еще выли. Плескалась вода.

Он рванул дверь.

Сначала за клубами пара и дыма он ничего не мог рассмотреть, только какая-то размытая фигура виднелась за шторкой. Но тут из клубящейся завесы вынырнула блестящая черепушка Эдика. В зубах он держал сигарету – и вообще вид у него был крайне довольный.

– О! – радостно воскликнул он. – Привет, друг! Ты вовремя! Спинку не потрешь?

Зайцев галантно распахнул штору. Ванна была доверху налита водой. Сверху из душа тоже лилась вода. По стенам висели ошметки пены. Раковина была забита окурками. И среди всего этого безобразия стоял Эдик, начищенный, как самовар, и мочалкой тер себе подмышки. При этом он завывал песню, слова которой разобрать было невозможно.

Коля беспомощно оглянулся – такой наглости от скелета он не ожидал. На пороге застыли прибежавшие на шум ботинки. Это стало последней каплей, переполнившей терпение Мишкина.

– А ну выметайтесь все отсюда! – заорал он, сначала поддав ботинкам, чтобы они не путались под ногами, потом бросившись к кранам и закручивая воду. – Я сказал, убирайтесь!

– А спинку? – удивленно спросил Зайцев, протягивая Мишкину намыленную мочалку.

Наверное, Коля разорвал бы Эдика на мелкие кусочки или утопил бы в этой самой ванной, или избил, применив все известные и не известные ему приемы… Но все это сделать ему помешал звонок в дверь. Настойчивая трель оторвала его от созерцания наглой черепушки бесцеремонного Емельяныча. Он только швырнул в него подушкой и пошел открывать дверь.

На пороге стояла Сонька. Вид у нее был свежий, выспавшийся и вполне довольный. Она окинула взглядом подмокшего Мишкина и удовлетворенно кивнула:

– Привет! Умываешься? Правильно! Сейчас позавтракаем и в школу.

От этих слов Кольке захотелось самому взвыть, забиться под кровать, зажмуриться и заткнуть уши руками. И фиг кто его оттуда достанет!

– Чего это у тебя тут? – подозрительно спросила Морковкина, заглядывая в Колькину комнату. – Дрался с кем? – Но тут она услышала хнычущие вопли из ванной и побежала туда.

– Вот! – жаловался Эдик, показывая Соньке мочалку. – Всего-то его попросил спинку потереть! А он? Стал кричать, подушку в меня кинул, воду выключил, из ванной выгоняе-э-э-эт! А мне, между прочим, у вас холодно! Теперь я простужусь и помру! Вот, я уже кашляю. – И он разразился протяжным хриплым кашлем.

– Так. – Жизнерадостность с Соньки как рукой сняло. Она сурово глянула на Зайцева, отчего тот сразу же перестал кашлять, хныкать, а заодно и курить. – Быстро выметаешься из ванны. Чтобы через пять минут ни одного окурка я в квартире не видела. Замечу, что куришь, – башку отвинчу и на могилу твою отнесу. Понял?

Скелет мгновенно выскочил из воды.

– Все будет, – мелко кивал он головой, длинными пальцами выуживая сигареты из раковины. – Одну минутку! Я все уберу!

– Здорово ты с ним, – с еще большим уважением, чем раньше, обратился Колька к Морковкиной. – Я бы не справился.

– Ничего, – довольно хмыкнула Морковкина. – У меня три брата, и все по струнке ходят. Со мной не забалуешь! Чуть что не так – сразу в лоб. Ну, чего застыл? Пошли на кухню завтракать, а то в школу опоздаем.

Увидев два скукоженных бутерброда, Сонька обиделась.

– Разве это еда? – протянула она, отодвигая от себя блюдце. – И чай какой-то некрепкий, – произнесла она, выливая желтоватое содержимое чашки в раковину. – Ты давай по-быстрому собирайся, а я сейчас что-нибудь придумаю дельное.

Колька кивнул и тут же отступил в комнату. Когда Морковкина была в таком настроении, ей лучше не мешать.

– Четверг, четверг… – бормотал он себе под нос, бегая с рюкзаком из угла в угол. Но расписание уроков от этого не вспоминалось. Пришлось доставать дневник. Лучше бы он этого не делал! Еще больше расстроился. На четверг значились алгебра, физика, химия, география, рисование и история.

– Хорошо бы мне сегодня в школу не ходить, – мрачно произнес Мишкин, подбирая с пола потрепанную тетрадку по физике, в которой за всю четверть не было записано ни единой формулы.

Из кухни потянуло чем-то вкусным. Коля тут же забыл про все сборы и побежал на запах.

На сковородке шкварчала яичница из шести яиц с толстыми кусками колбасы. На столе стояли открытые банки шпрот, зеленого горошка и кабачковой икры. Большими ломтями был нарезан хлеб. В две чашки заварен крепчайший чай, а рядом сверкала в свете лампы хрустальная вазочка с клубничным вареньем.

– Главная заповедь спортсмена какая? – возбужденно кричала Морковкина, размахивая большим ножом. – Плотный завтрак, хороший обед. А без завтрака и башка варить не будет. Кто же голодным в школу ходит?

Она ловко раскидала по тарелкам яичницу, придвинула к себе шпроты, запустила в банку вилку, подхватив сразу три рыбешки.

– Хорошая у тебя мама, запасливая, – быстро жуя, произнесла Сонька. – Моя редко когда в магазин ходит, а у твоей постоянно холодильник забит. Прямо хоть живи у тебя здесь.

Сонька весело болтала, подчищая тарелки и банки. Коля заметил, что она между разговорами не забывала по-дружески оставлять ему ровно половину всего – даже варенья, которого он терпеть не мог.

Сев за стол, Мишкину казалось, что он сейчас съест все. Да еще добавки попросит. Но взяв вилку в руки, понял, что есть не может. Красивейшая яичница тремя «глазками» приветливо смотрела на него, от запаха шпрот текли слюнки, а горячий чай хотелось пить и пить – но все это просто не шло в горло.

Он задумчиво ковырялся в банке с кабачковой икрой, кивая головой на каждое Сонькино слово.

Между тем Морковкина кусочком хлеба подобрала остатки желтка и масла с тарелки, шумно допила чай, облизала ложку с вареньем и удовлетворенно откинулась на стуле.

– Ну вот, теперь можно и за дело приниматься. А ты чего не ешь? – нахмурилась она, глядя в нетронутую тарелку друга.

– Не могу, – хрипло ответил Колька.

– Не дело, Колясик. Так у тебя совсем сил не будет…

На «Колясика» Мишкин уже не реагировал. Пускай зовет, как хочет, все равно ему житья один день остался…

На ее лице промелькнула тревога.

– Ладно, разберемся. Эй, Эдик! – крикнула она. – Ты там все убрал? Давай сюда, тебя здесь посуда ждет! А нам идти пора.

В дверном проеме тут же появился Эдуард Емельянович. Он растерянно топтался на пороге, пряча глаза.

– Я с вами пойду, – наконец выдавил он из себя. – Я не могу без него, – кивок в Колькину сторону, – долго находиться. К тому же пока я с вами все не закончу, вернуться не смогу.

– Ага, – понимающе прищурилась Сонька. – А журнал где?

– Вот.

Покойный Зайцев, как заправский фокусник, щелкнул пальцами, совершил еле уловимый пас, и в руках у него очутилась большая тетрадь в оранжевой обложке. Мишкин тут же схватил ее и перелистал страницы. В списке учеников было выведено «Мишкин Ни».

– Ладно, Колясик, – потрепала его Морковкина по плечу, – не волнуйся. Сейчас мы все выясним, и к утру ты будешь свободен. Как, ты говорил, зовут учительницу, что вчера вокруг нас бегала?