Читать онлайн «Книга тысячи и одной ночи». Страница 18

И когда женщина услышала третью касыду, она вскрикнула, и разорвала свою одежду, и упала на землю без памяти в третий раз, и опять стали видны следы ударов бичами. И календеры воскликнули: "Чтобы нам не входить в этот дом и переночевать на "валке! Наша трапеза расстроена тем, от чего разрывается сердце". И халиф обратился к ним и спросил: "Почему это?" — и они сказали: "Наше сердце смущено этим делом". — "Разве вы не из этого дома?" — спросил халиф. "Нет, — отвечали они, — мы увидели это место только сейчас". И халиф удивился и воскликнул: "Но тот человек, что подле вас, знает их дело!" Он мигнул носильщику, и того спросили об этом, и носильщик сказал: "Клянусь Аллахом, все мы в любви одинаковы! Я вырос в Багдаде, но в жизни не входил в этот дом до сегодняшнего дня, и мое пребывание у них — диво". — "Мы считали, клянемся Аллахом, что ты принадлежишь к ним, а теперь видим, что ты такой же, как мы", — сказали они. И халиф вскричал: "Нас семеро мужчин, а их трое женщин, и у них нет четвертого! Спросите их, что с ними, и если они не ответят по доброй воле, то ответят насильно". И все согласились с этим, но Джафар сказал: "Не таково мое мнение! Оставьте их — мы у них гости, и они поставили нам условие, и мы его приняли, как вы знаете. Предпочтительней молчать об этом деле. Ночи осталось уже немного, и каждый из нас пойдет своею дорогою". Он мигнул халифу и сказал ему: "Осталось не больше часу, а завтра ты их призовешь пред лицо свое и спросишь их". Но халиф поднял голову и закричал гневно: "Мне не терпится больше. Пусть календеры их спросят!" — "Мое мнение не таково", — сказал Джафар. И они стали друг с другом переговариваться о том, кто же спросит женщин раньше, и они, наконец, сказали: "Носильщик!"

Тут госпожа жилища спросила их: "О люди, о чем вы шепчетесь?" И носильщик поднялся и сказал: "О госпожа моя, эти люди хотели бы, чтобы ты рассказала им историю собак: в чем дело, отчего ты их мучаешь, а потом плачешь и целуешь их, и рассказала бы также о твоей сестре, и почему ее били бичами, как мужчину? Вот их вопросы к тебе".

И женщина, госпожа жилища, спросила гостей: "Правда ли то, что он говорит про вас?" И все отвечали: "Да", — кроме Джафара, который промолчал. И когда женщина услышала их слова, она воскликнула: "Поистине, о гости, вы обидели меня великой обидой! Ведь мы раньше условились с вами, что те, кто станут говорить о том, что их не касается, услышат то, что им не понравится! Недостаточно вам, что мы ввели вас в наш дом и накормили нашей пищей? Но вина не на вас, вина на том, кто привел вас к нам". Затем она обнажила руки, ударила три раза об пол и воскликнула: "Поторопитесь!"

Вдруг открылась дверь чулана, и оттуда вышли семь рабов с обнаженными мечами в руках. "Скрутите этих многоречивых и привяжите их друг к другу!" — воскликнула она. И рабы сделали это и сказали: "О почтенная госпожа, прикажи нам снять с них головы". — "Дайте им ненадолго отсрочку, пока я спрошу их, кто они, прежде чем им собьют головы", — сказала женщина.

И носильщик воскликнул: "О покров Аллаха! О госпожа моя, не убивай меня по вине других! Все они погрешили и сделали преступление, кроме меня. Клянусь Аллахом, наша ночь была бы хороша, если бы мы избежали этих календеров, которые, войди они в населенный город, превратили бы его в развалины. Ведь говорит же поэт:

И когда носильщик кончил говорить, женщина засмеялась…" И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина засмеялась от гнева и, обратившись ко всем, сказала: "Расскажите мне свою историю, — вашей жизни остался только час. Если бы вы не были знатными и вельможами своего народа или судьями, вы, наверно, не осмелились бы на это".

"Горе тебе, о Джафар, — сказал тогда халиф, — осведоми ее о нас, а иначе мы будем убиты по ошибке. И говори с ней получше, или нас постигнет несчастье!" — "Это лишь часть того, что ты заслуживаешь", — отвечал Джафар. И халиф закричал на него: "Для шуток свое время, а для дела свое!"

А между тем женщина подошла к календерам и спросила их: "Вы братья?" — и они ответили: "Нет, клянемся Аллахом, мы только факиры и чужеземцы".

"Ты родился кривым?" — спросила она одного из них, и он ответил: "Нет, клянусь Аллахом! Со мной случились изумительная история и диковинное дело, и у меня вырвали глаз, и моя повесть такова, что, будь она написана иглами в уголках глаза, она стала бы назиданием для поучающихся". И она спросила второго и третьего, и они ответили то же, что первый, и сказали: "Клянемся Аллахом, о госпожа, все мы из разных стран, и мы сыновья царей и правителей над землями и рабами". И тогда она обратилась к ним и сказала: "Пусть каждый из вас расскажет нам свою историю и причину своего прихода к нам, а потом пригладит голову и отправится своей дорогой".

И носильщик выступил первым и сказал: "О госпожа моя, я носильщик, меня нагрузила эта закупщица и пошла со мной от дома виноторговца к лавке мясника, а от лавки мясника к торговцу плодами, а от него к бакалейщику, а от бакалейщика к продавцу сладостей и москательщику, от них же сюда, и у меня случилось с вами то, что случилось. И вот весь мой рассказ, и конец!" И женщина засмеялась и сказала: "Пригладь свою голову и иди!" — но носильщик воскликнул: "Не уйду, пока не услышу рассказов моих товарищей!"

Тогда выступил вперед первый календер и сказал ей: "О госпожа моя, знай, что причина того, что у меня обрит подбородок и выбит глаз, вот какая: мой отец был царем, и у него был брат, и брат этот царствовал в другом городе. И совпало так, что моя мать родила меня в тот же день, как родился сын моего дяди, и прошли лета, годы и дни, и оба мы выросли. И я посещал моего дядю и жил у него многие месяцы, и сын моего дяди оказывал мне крайнее уважение и резал для меня скот и процеживал вино. И однажды мы сели пить, и когда напиток взял власть над нами, сын моего дяди сказал мне: "О сын моего дяди, у меня к тебе большая просьба, и я хочу, чтобы ты мне не прекословил в том, что я намерен сделать". — "С любовью и охотой", — ответил я ему.

И он заручился от меня великими клятвами и в тот же час и минуту встал и, ненадолго скрывшись, возвратился, и с ним была женщина, покрытая изаром, надушенная и украшенная драгоценностями, которые стоили больших денег. И он обернулся ко мне, и сказал: "Возьми рту женщину и пойди впереди меня на такое-то кладбище (а кладбище он описал мне, и я узнал его). Пойди с ней к такой-то гробнице и жди меня там", — сказал он. И я не мог прекословить и не был властен отказать ему, так как поклялся ему. И я взял женщину и отправился и пришел к гробнице вместе с нею, и когда мы уселись, пришел сын моего дяди, и у него была чашка с водой и мешок, где был цемент и кирка. И он взял кирку и, подойдя к одной могиле, вскрыл ее и перенес камни в сторону, а потом он стал рыть киркой землю в гробнице и открыл плиту из железа величиной с маленькую дверь и поднял ее, и под ней обнаружилась сводчатая лестница. Потом он обратился к женщине и сказал: "Перед тобой то, что ты избираешь". И женщина спустилась по этой лестнице, а он обернулся ко мне и сказал: "О сын моего дяди, доверши твою милость. Когда я спущусь, опусти надо мной дверь и насыпь на нее снова землю, как она была, и это будет завершением милости. А этот цемент, что в мешке, и воду, в чашке, замеси и вмажь камни, как раньше, вокруг могилы, чтобы никто не увидел их и не сказал: "Эту могилу открывали недавно, а внутри она старая". Я уже целый год над этим работаю, и об этом никто не знает, кроме Аллаха. Вот в чем моя просьба".

Потом он воскликнул: "Не дай Аллах тосковать по тебе, о сын моего дяди!" — и спустился по лестнице.

Когда он скрылся с глаз, я опустил плиту и сделал то, что он приказал мне, и могила стала такой же, как была, а я был словно пьяный. И я возвратился во дворец моего дяди (а дядя мой был на охоте и ловле) и проспал эту ночь. А когда наступило утро, я стал размышлять о прошлой ночи и о том, что случилось с моим двоюродным братом, и раскаялся, когда раскаяние было бесполезно, что сделал это с ними и послушался его, и мне думалось, что это был сон. И я стал спрашивать о сыне моего дяди, но никто ничего не сообщил мне о нем, и я вышел на кладбище к могилам и принялся разыскивать ту гробницу, но не узнал ее. Я непрестанно кружил от гробницы к гробнице и от могилы к могиле, пока не подошла ночь, но не нашел к ней дороги. И я вернулся в замок и не ел и не пил, и мое сердце обеспокоилось о сыне моего дяди, так как я не знал, что с ним. Я огорчился великим огорчением и лег спать и провел ночь до утра в заботе, а потом я второй раз пошел на кладбище, думая о том, что я сделал с сыном моего дяди, и раскаиваясь, что послушал его. Я обошел все могилы, но не узнал ни могилы, ни гробницы, и почувствовал раскаяние. И в таком положении я оставался семь дней, так и не зная пути к гробнице, и мое беспокойство увеличивалось, так что я едва не сошел с ума.