Читать онлайн «Графика в психологическом консультировании». Страница 17

«Отец» – символический образ, обозначающий – преимущественно при основанном на патриархальности общественном строе – высший авторитет и даже божественность (Бог-Отец, боги-отцы, отец семьи, отеческая забота, отечество и т. д.). В глубинной психологии это символ упорядочивающей инстанции Супер-эго (сверх-Я). Король или император зачастую представляли «небесного Отца» и назывались «отцами страны». Библейская религия носит однозначно патриархальные черты, которые были восприняты христианством («Отче наш»). Теолог и исследователь религии Фридрих Хейлер (1892–1967) рассматривает отношение молящегося человека к Богу, как отношение ребенка к отцу, как «религиозный прафеномен», тогда как для женской литературы нашего времени подобное воззрение является камнем преткновения. В алхимическом образе мира Солнце также рассматривается как отец. «Солнце – его (то есть философского камня) отец, Луна – его мать» (4, с.  194).

В практике консультирования с содержанием символов страдающего человека психолог чаще всего встречается в содержании его сновидений, которые необходимо анализировать, если для человека это актуально представлено в его тексте. Кроме того, это могут быть продукты его спонтанной, можно сказать, естественно творческой активности – образы воображения, представления, мысли.

Схема анализа сновидений, представлений, образов воображения, мыслей как алгоритм профессиональной работы с символами может быть выбрана психологом в зависимости от его научной ориентации.

Мне кажется, что главное в этой работе – возвращение человеку утраченной чувствительности к проявлениям его собственной жизненной силы как возможности осуществления индивидуальной логики жизни, где самоопосредование символом – необходимое проявление самой жизни. Завершая этот краткий разговор о символе, приведу цитату из книги А. Ф. Лосева: «Символ вещи есть тождество, взаимопронизанность означаемой вещи и означающей ее идейной образности, но это символическое тождество есть единораздельная целостность, определенная тем или другим единым принципом, его порождающим и превращающим его в конечный или бесконечный ряд различных закономерно получаемых единичностей, которые и сливаются в общее тождество породившего их принципа или модели как в некий общий для них предел» (23, с. 273).

Знак. В психической реальности человека знак как медиатор появляется в результате действия замещения. Мне кажется, что специфика этого действия замечательно проанализирована в работах Н. И. Непомнящей, где она убедительно экспериментально доказала, что «одной из специфических особенностей мыслительной деятельности является то, что в ней постоянно осуществляется переход от предметного плана действий к действию с заместителями реальных предметов. Суть мышления состоит прежде всего в этом переходе, в умении заместить предметные отношения (когда нельзя непосредственно действовать в предметной плоскости), совершить преобразование с замещающими объектами (например, знаками) и отнести полученный результат к предметному плану» (34, с.  142.).

При этом данные исследования содержат факты важные, на мой взгляд, для понимания природы использования знака как медиатора: действие замещения как особое действие наиболее выражено у тех, кто ориентирован как на ценностность на отношения с другими людьми. И это когда человек уподобляет логику действия замещения предметной логике, его действие с предметом, заместителем (знаком), становится формальным (пустым).

Практически важным следствием этих исследований мне представляется возможность понимания того, что в действии замещения человек должен удерживать в своей психической реальности присутствие предмета и объекта, его замещающего, отношения между ними как проявление его собственных «Я»-усилий, которые при выполнении действия замещения открывают существование принципа относительности.

При реализации этого принципа в психической реальности надо обозначать ее основание, выделять саму процедуру этого обозначения, осуществлять построение системы координат, векторов реализации усилий и т. п. преобразования, которые через реализацию «Я»-усилий порождают новые формы в психической реальности. Эти формы могут задействовать содержание на разных уровнях глубины психического, но существенно важным представляется тот факт, что они порождены «Я»-усилиями, реализующими действие замещения.

Знаки, как вещи заместители, могут быть разнообразного качества, но их происхождение отчуждено от индивидуальной психической жизни человека. Такими очевидно чуждыми вещами являются язык как система знаков, жесты, математические, физические, химические формулы, разметка дорог, световая азбука, буквы алфавита, схемы и карты и т. п. Использование их через действие замещения позволяет человеку приблизиться как к переживанию своей относительной зависимости от этих знаков, так и к относительной независимости, и через отношение к ним он получает переживание наличия «Я» – особого проявления психической реальности, которое нельзя отождествить с ней полностью.

Использование знаков как медиатров позволяет человеку переживать и свое подобие, и отличие от других людей, в этом переживании рождаются новые формы его активности.

В принципе, любая вещь может быть знаком другой, если человек, выполняя действие замещения не теряет свое «Я» в одной из них.

То, что такая потеря возможна, подтверждает существование мифов, которыми можно заменить живую жизнь живого человека или он сам сделает это.

Возможно это отчасти потому, что любой знак – это ограничение пространства и времени использования свойств вещи, так и хочется сказать, что знаки сами по себе мертвы. За счет такого ограничения и его фиксации возможна смерть человека в предмете (смерть как физическая, так и психологическая). Самый распространенный пример этого – в погоне за хорошими школьными отметками семья может потерять свой человеческий облик. Когда школа будет позади, какими баллами будут измерять родители свою «хорошесть», как будут подтверждать факт своего существования? Нужен будет новый знак. Чаще всего его найдут в какой-нибудь другой вещи. Так как вещей много, они, как знаки, могут довольно долгое время заполнять жизнь человека активностью.

Особенность психической жизни такова, что «Я» как вещь тоже требует отношения (заботы, внимания, ухода): если этого не происходит, то появляются болезни, которые называют психосоматическими, и тогда, страдая от отсутствия полноты жизни, человек начинает переживать ее необходимость. Психологи называют это переживание по-разному (низкая самооценка, недостаток самоуважения, недостаток идентичности, отсутствие целостности «Я» и т. п.), но в целом сходятся в том, что это недостаток или полное отсутствие любви к себе, к своему «Я», которое потеряно, заменено вещью, растворилось в вещи (возможно, что ею стал даже другой человек).

В практике работы психологом-консультантом я не встречала человека, который любил бы себя и свою жизнь, что естественно – это страдающие люди. Движение к «Я» было путем восстановления ответственности за него как за дар, которым каждый человек награжден по праву рождения.

Мне думается, что каждый здоровый человек может выделить в своей психической реальности функционирование знаков как особых медиаторов и воздействовать на них, чтобы они не мешали образованию символов, воплощающих индивидуальный смысл человеческой жизни, не закрывали его жесткостью неживых форм. Для этого ему надо сделать то «Я»-усилие, которое позволит создать «Я»-знак, отражающий идентичность человека с самим собой, то есть то единство постоянства и изменчивости его «Я», которое и есть проявление его жизни. Появление такого (или таких) «Я»-знаков можно расценивать как проявление любви к себе. Такими знаками могут быть, например, упражнения, которые предлагает Луиза Хей.

По сути дела все, о чем пишет Л. Хей, можно рассматривать как «Я»-знак, показывающий движение к овладению с его помощью логикой своей индивидуальной жизни, то движение, которое порождает устойчивые индивидуальные формы психической жизни. Для подтверждения этого приведу только небольшой пример из ее книги. Она говорит: «Если мы несчастливы, если не нашли себя, в этом легко обвинить родителей или кого-нибудь еще, сказав: «Это их вина». Однако, поступая таким образом, мы продолжаем топтаться на одном месте, оставаясь с нашими проблемами и разочарованиями. Никакие обвинения не принесут нам свободы. Надо всегда помнить, что слова обладают силой. И нужно научиться отвечать за все, что мы произносим вслух, ибо сказанное нами является продолжением наших мыслей» (46, с.  110).