Читать онлайн «Декабрист». Страница 34

Встретившись у входа в дом, Петр с Евгением Оболенским вошли в подъезд. Перед тем как войти, гвардейский поручик вкратце объяснил Ломоносову, в какую компанию они вольются:

— Это общество было создано офицерами с целью продвижения идей прогресса в Отечестве, улучшения положения в армии и флоте, отчего и называется Союзом благоденствия. Среди них были и несколько людей, идеи которых казались дельными и покойному государю; и некоторые из них, упавшие на благодатную почву, нашли свое применение… Иногда и свыше спускались мысли, которые надо было обсудить и предположить возможные последствия… Но сегодня здесь не только сочлены общества, но и своего рода делегаты…

Они постучались в квартиру Рылеева, делопроизводителя компании. Дверь открыли, и, пройдя в прихожую, они оказались в нескольких задымленных комнатах. Тут находилось около сорока человек военных и штатских, громко говоривших и споривших друг с другом. Все стулья и диваны были заняты. Длинный стол в гостиной украшали длинногорлые бутылки токайского и блюда с закусками. Это Трубецкой и Рылеев пожертвовали присланными им гостинцами.

Многие курили, отчего под потолком плавали облака сизого дыма. Военные принадлежали ко всем родам войск, по преимуществу к гвардейским частям. Кое-кого Петр знал лично или видывал когда-то. Однако генералов среди них не наблюдалось, и лишь несколько присутствующих имели хотя бы чин полковника или подполковника — среди таких явились уже знакомый Петру князь Сергей Трубецкой, известный всей армии своей храбростью Александр Булатов, какой-то полковник Преображенского полка с костромской физиономией, да еще носатый инженерный подполковник, в котором не без удивления узнал Петр аракчеевского чиновника по особым поручениям, члена совета по Военным поселениям Гавриилу Батенькова.

Зато в избытке присутствовали тут штабс-капитаны, поручики и подпоручики, флотские капитан-лейтенанты и даже мичманы. Однако, как вскоре выяснилось, малые чины не мешали многим из них состоять адъютантами видных лиц, которым, вероятно, неудобно было являться сюда самим в опасении шпионов. Собрание же малых и средних чинов у Рылеева вряд ли вызвало бы столь же пристальный интерес.

Поручик Оболенский и слегка одутловатый подпоручик Ростовцев были адъютанты начальника гвардейской пехоты Бистрома;

штабс-капитан Александр Бестужев — адъютантом командующего Вторым корпусом Евгения Вюртембергского;

мичман Петр Бестужев — адъютантом военного губернатора Кронштадта, адмирала Антона Васильевича Моллера, брата начальника штаба Флота;

о капитане Александре Якубовиче, кавказском герое и бывшем гвардейце, известно было, что он крайне дружен с Милорадовичем, генерал-губернатором столицы, и является его доверенным лицом;

подполковник Батеньков, будучи в фаворе у Аракчеева, имел влияние больше генеральского и еще недавно соперничал с генералом Клейнмихелем. Правда, с отстранением своего патрона от дел он потерял в весе;

отставной подполковник Владимир Штейнгель явно представлял лукавого царедворца Сперанского;

бывший же поручик Кондратий Рылеев, энергичный двигатель многих мероприятий, направленных на пользу мощной Российско-Американской компании, был человеком адмирала и сенатора Николая Семеновича Мордвинова, а в определенной мере — и вдовствующей матери-императрицы Марии Федоровны, главной акционерки. Вся его квартира, стены которой были увешаны картами отдаленных российских окраин, а шкафы и бюро были забиты торчащими оттуда бумагами, казалось, была средоточием деятельной мысли, направленной на упрочение и развитие сил России на дальних рубежах.

Сейчас именно невысокий большеглазый и романтически красивый поэт Рылеев взял слово:

— Господа, собрались мы в этот трудный для Отечества час не сами по себе, но как представители сил и войск государства Российского! Нашей необъятной стране угрожает распря, и столичная гвардия должна дать пример верности законному государю-наследнику Константину Павловичу! Между тем есть достоверные сведения, что на послезавтра, на четырнадцатое декабря, назначена переприсяга Николаю Павловичу. Если мы не предпримем действий, столица покроет себя позором предательства по отношению к законному наследнику престола!

— Господа, но какими силами мы располагаем? И насколько мы получим поддержку по России? — раздался трезвый голос преображенского полковника.

В это время князь Оболенский громко представил своего спутника:

— Майор Ломоносов, от государя Константина и от командующего Второй армии.

Все присутствующие повернулись как по команде и горячо приветствовали вновь прибывшего. Его появление было точно ободряющий глоток свежего морозного воздуха.

— Господа! — возвысил тут голос Трубецкой. — Майор привез известие о том, что Вторая армия выступает за государя Константина! Под Киевом за нас еще два пехотных корпуса! (От этого заявления Петра покоробило, ибо он знал, что наверное за них выступит со своим корпусом лишь князь Щербатов, и то — лишь при подходе войск Второй армии.) Мы обязаны своим выступлением подать общий сигнал всей России!

— Но если командующие решатся прямо действовать в пользу Константина Павловича, вопреки золоченой придворщине, будут ли послушны этой команде гвардейские войска? — спросил носатый Батенков, поправляя очки. — Ведь младшие великие князья — командиры пехотных дивизий, а кавалерией командуют их клевреты, Бенкендорф и Чернышев. Может быть, лучше, подняв части, какие удастся, выйти из города на Пулковские высоты и ждать подхода поселенных войск?

— Вы совершенно правы в своих сомнениях, батенька! — заговорил обладатель костромской физиономии, невысокий желчный полковник Иван Шипов, батальонный командир Преображенского полка (брат его, генерал-майор Сергей Павлович Шипов, был полковым командиром семеновцев и бригадным начальником). — Известно ли вам, господа, что Николай обработал всех бригадных и полковых командиров гвардии? Наобещал всем с три короба, если он возьмет верх, — но все ведь исполнит, и это знают! Гвардейская конница вся за него, тут и говорить нечего, — если выйдем за город, они нас на капусту порубят! Артиллерийские начальники — тоже за Николая, да и пехотные — через одного. Пока подойдет хоть одна поселенная дивизия, от нас ничего не станет! Что же до подхода частей с юга — трудно сказать, через сколько недель они до нас доберутся. Но на самого Константина Павловича нам рассчитывать не приходится — польскую границу корпуса Первой армии блокировали надежно — это не мне вам объяснять!