Читать онлайн «Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 – 2017 гг.». Страница 18

Старший жуз выставил 10 тысяч ополченцев, Средний – 15 тысяч и Младший – 10–15 тысяч ополченцев. Сражение казахских и джунгарских войск началось весной 1729 года и продолжалось 40–45 дней. Схватки происходили на обширной территории, названной Анырахай, она охватывает на севере озеро Балхаш, на востоке озеро Итишпес, на юге степи Отар, на западе реку Чу. Размеры полей военных действий составляли в длину 30–35 км и в ширину 20 км. Предположительно в Анырахайском сражении участвовали с казахской стороны 30–35 тысяч ополченцев, с джунгарской – 35–40 тысяч бойцов. Джунгары к тому времени уже имели огнестрельное оружие и пушки. Тем не менее, не выдержав натиска объединенных сил казахов, они повсеместно отступили далеко, к рекам Аягуз и Шар (современная Восточно-Казахстанская область).

Вдохновляли и вели в бой своих ополченцев легендарные батыры Старшего жуза – Карабатыр, Отеген, Самен, Койгельды, Санырак, Толек, Казыбек, Хангельды, Наурызбай; Среднего жуза – Богенбай, шакшак133 Жанибек, керей Жанибек, Тилеули, Кабанбай, Жаугашар; Младшего жуза – Есет, Тайлак и другие.

Однако казахские правители – ханы и султаны – не смогли довести победу над джунгарами до конца. Погиб от полученных боевых ран Болат-хан. В Среднем жузе началась междоусобица. Абулхайр вышел из военного союза и увел своих бойцов в свой Младший жуз. На этом закончился политический и военный союз казахских жузов.

Казахская историография отмечает, что Анырахайскому сражению предшествовали крупные бои между объединенными казахскими силами и джунгарами в районе рек Буланты и Билеуты в горной местности Улытау (территория современного Центрального Казахстана). Они произошли в 1727 году. В результате было остановлено передвижение джунгарских захватчиков в северо-западные и северные районы Среднего жуза. Объединенным войском казахских ополченцев командовал Абулхайр – хан Младшего жуза.

А.И. Левшин предлагает читателям «совокупное историческое обозрение» с 1730 года «до настоящего времени» событий в «Средней и Меньшей киргиз-казачьих ордах», которые со времени присоединения их к России так связаны между собой, «что невозможно разделять оных»:

«Положение киргиз-казаков около 1730 года благоприятствовало властолюбию Абульхайра 134 . Подвластные его, изнуренные частыми потерями людей и имущества, стесненные со всех сторон враждующими соседями и ежеминутно ожидавшие новых бедствий, были тогда готовы на всякие пожертвования. Воспользовавшись расположением их умов, хан решительно объявил им, что другой меры к спасению, кроме добровольного вступления в подданство России, нет. С первого раза предложение его было отвергнуто, но Абульхайр с такой заботливостью и постоянством продолжал представлять киргизам несчастья, их ожидавшие без опоры правительства русского, так сильно, так живо описывал оные, и убеждения его в самом деле были столь справедливы, что нельзя было не согласиться с ними.

<…> ближайшие приверженцы Абульхайра решились покориться императрице Анне. Число народа, изъявившего сию решимость, было невелико, но хан не мог терять времени на умножение оного, не мог не пользоваться первым действием своих убеждений, а потому немедленно избрал из надежнейших людей несколько посланцев и отправил их в сопровождении башкирского старейшины Алдара к уфимскому воеводе Бутурлину с письменным предложением подданства. Посланцы сии в июле 1730 года прибыли в Уфу, а из оной отправлены Бутурлиным в Петербург.

Абулхайр – хан

В письме своем Абульхайр изъяснял причины, побудившие его к покорности, говорил о несчастьях, народом его претерпенных от зюнгаров, упоминал о нападениях волжских калмыков и яицких казаков, обещал содержать себя на собственном иждивении, давал надежду помогать России в усмирении ее неприятелей, а между тем, просил вспомогательных войск для покорения хивинцев, каракалпаков, аральцев и прочих и, наконец, признавал как себя, так и Орду всю вечными подданными России. Неожиданное и приятное происшествие сие, которого истинных причин еще не знали в Петербурге, было принято с радостью. Оно льстило славе государства, ибо присоединяло к нему без малейшего кровопролития несколько сот тысяч новых подданных. Оно обещало спокойствие и безопасность юго-восточным областям нашим, столь долго страдавшим от опустошительных нападений киргиз-казаков. Наконец, оно открывало для правительства множество блестящих надежд по торговле. Думали, что добровольно покоряющиеся орды можно будет употреблять к ослаблению зюнгаров, которых владелец Гальдан Цырен, возбудивший опасения в самом Петре Великом, тогда был еще жив. Надеялись, что киргиз-казаки послужат и к усмирению внутренних неприятелей России, башкиров, беспокоивших правительство частыми бунтами. Нельзя было не обратить внимания и на вызов Абульхайра усмирить аральцев, каракалпаков и особенно хивинцев, которые тогда еще носили на себе свежие следы крови коварно умерщвленного ими при Петре I князя Бековича-Черкасского, твердое основание торговым связям своим со всею Среднею Азиею<…>.

Осыпанные милостями, ласками и подарками, посланцы киргиз-казачьи отправились обратно с грамотою императорскою к Абульхайру, в которой изъявлено согласие на принятие его в подданство и обещаны ему защита и покровительство. Для удостоверения во всем ими сказанном и для приведения новых подданных к присяге отправлен с ними в Орду переводчик Коллегии иностранных дел Мурза Тевкелев. <…>

С ним было послано также несколько уфимских дворян, вернейших башкиров и русских казаков и для топографической съемки мест, занимаемых киргиз-казаками, наряжены два офицера-геодезиста» 135.

Но далее дела пошли не так гладко.

«Наскучив присутствием русских и боясь влияния их, – пишет А.И. Левшин, – киргиз-казаки твердо положили избавиться от посетителей столь неприятных, и потому объявили Тевкелеву, что назначают решительное собрание народное для совещаний о принятии или непринятии присяги на подданство России и что в собрание должен он явиться один, без всякой силы. Намерение убийства было почти очевидно, однако ж Тевкелев не отказался от приглашения и даже употребил оное в свою пользу. Он знал корыстолюбие киргиз-казаков и был руководим ханом и его приверженцами, а потому прежде склонил на свою сторону некоторых знатнейших и опаснейших врагов своих подарками и потом уже явился в собрание. Подкрепляемый надеждою иметь защитников и видя пред собой решительный случай прославиться или погибнуть, он показал в сем случае всю отважность, всю силу своего красноречия, все присутствие духа, которыми столько раз отличал себя между киргизами и которые приобрели ему, как сказано выше, необыкновенное уважение всех магометан. Знаменитый и чтимый как Среднею, так и Меньшею ордами старейшина киргизский Букенбай вызвался быть первым его покровителем. Вместе с сим старейшиною и с ханом Абульхаиром, тут же присутствовавшим, они столь сильно, столь убедительно говорили в пользу России, что противники ханские были увлечены доводами его приверженцев. Следствием сего было то, что все присутствовавшие, начиная с Абульхайра и хана Средней Орды Шемяки [Семеке], присягнули на подданство России. Все сие происходило в 1732 году»136.

Однако казахская историография137 считает, что это сообщение не совсем верно отражает ситуацию.

Так, принятие российского подданства ханом Абулхаиром и его приближенными, по мнению казахских историков, произошло не в 1732 году, а значительно раньше – 10 октября 1731 года. Подписание юридического акта состоялось на собрании казахских старшин, куда был приглашен и А.И. Тевкелев. На этом собрании после речи Тевкелева выступил старшина Букенбай и заявил присутствовавшим, что «в подданстве российском быть желает». Его поддержали Абулхаир и Есет-батыр. Затем на аль-Коране «учинили присягу» на российское подданство Абулхаир, Букенбай, Есет, его брат Худай Назар-мурза, а за ними 27 знатных старшин. Часть старшин, присутствовавших на собрании, присягу не принесли138.

Хан Среднего жуза Семеке на этом собрании не присутствовал. 25 декабря 1731 года А.И. Тевкелев, Абулхаир и батыр Букенбай направили к Семеке послов с предложением принять российское подданство. Это предложение нашло поддержку у хана, который в июле 1732 года принес присягу верности русской императице. Однако подданство Семеке имело формальный характер.

Алексей Иванович Тевкелев

А.И. Левшин продолжает свой рассказ:

«<…> Удаленный от пределов России, Тевкелев еще не успел сообщить правительству об успехе своего посольства, как начались волнения в другой части орд казачьих, а именно в Средней орде. Хан и родоначальники ее завидовали силе, которую должен был приобрести Абульхайр сближением своим с двором петербургским, и даже боялись его. Простой народ, напротив того, не имея среди себя столько приверженцев России, сколько было в Меньшей орде, не хотел расставаться с независимостью своею, представлял себе все в превратном виде и потому сильно восстал против соплеменников своих, покорных России. <…>