Читать онлайн «Психология речи и лингвопедагогическая психология». Страница 55

В структуре языковой способности, замечает А. М. Шахнарович, различаются элементы и уровни, причем элементы, – говорит он, – «это отраженные и обобщенные сознанием элементы системы языка» [493, с. 617].

В принципе, согласившись с таким определением, хотелось бы, однако, заметить, что сознание как высшая форма отражения действительности – «это не единственная и даже не основная форма переработки и хранения информации» [111, с. 268]. Огромная часть этой работы совершается в области бессознательного. Поэтому, если не рассматривать сознание как синоним психики, более точным, на наш взгляд, было бы определение элементов языковой способности как отраженных и обобщенных психикой элементов языковой системы. Ведь и обобщение отчасти происходит в зоне бессознательного. Поэтому представление о языковой способности в образе системы как осознаваемых, так и неосознаваемых языковых правил в психике человека, формируемых на основе особой психофизиологической организации мозга, кажется нам несколько точнее.

Совершенно справедливым по этой логике вещей выглядит и разъяснение А. М. Шахнаровича о прескрипторных правилах, которыми связываются элементы языка и которые служат отражением семантических (т. е. содержательных) отношений в языке. Иными словами, речь идет о правилах, предписывающих говорящему то или иное употребление элементов в их определенных сочетаниях. «Эти правила, – говорит А. М. Шахнарович (и здесь мы с ним абсолютно солидарны), – имеют скрытый, неосознаваемый, психолингвистический характер» [493, с. 617].

Относительно же уровней языковой способности есть основания полагать, считает А. М. Шахнарович, что они соответствуют уровням системы языка и что можно выделить фонетический, лексический, грамматический уровни (в том числе словообразовательный и синтаксический подуровни) [493, с. 617].

Еще один важный, с нашей точки зрения, подуровень языковой способности – просодический. По поводу этого ее компонента следует сказать, что он-то как раз и ответственен за первичное восприятие речи, т. е. за начало процесса информационной переработки речи, опосредующего ее понимание. Данный подуровень языковой способности представляет собой отраженный суперсегментный, или сверхсегментный, подуровень языка с надстроечными фонетическими элементами, действующими дополнительно к фонемному составу языка. Несмотря на то, что просодический подуровень буквально пронизывает все уровни языка, он, тем не менее, относительно от них независим. Это соображение может быть проиллюстрировано следующими примерами: так, русские люди, долго прожившие, скажем, в США незаметно для себя начинают говорить на родном языке с чужеродной для россиян интонацией американского английского (при этом лексическая и грамматическая норма родного языка сохраняется); а иностранцы, старательно и правильно вставляющие русские слова в русские грамматические конструкции, никак не могут освоить просодических моделей этого языка, что в купе с неправильной артикуляцией делает их речь особенно тяжелоакцентной. И в том, и в другом случае речь данных людей становится менее понятной для партнеров по общению. Первичное же восприятие речи опирается на просодический компонент речевой способности потому, что просодия обладает общей психологической природой с другими акустическими (неязыковыми) сигналами (музыкальными, пением птиц и т. д.), а следовательно, речевое восприятие человека ориентируется в огромной степени на общее психологическое восприятие как свою первооснову.

Просодия речи, а это, прежде всего, ее ритмико-интонационный рисунок – то, за что «ухо» человека при овладении речью «цепляется» в первую очередь. Ребенок, не произносящий еще ни слова, даже на стадии гуления, не говоря уже о свирели и лепете, очень тонко и точно модулирует речевые интонации матери. Певцы, не знающие иностранного языка и подчас заменяющие реальное произнесение слов «звуковой кашей», умудряются замаскировать этот пробел в лингвистических знаниях чистейшим ритмико-интонационным «покрывалом». То же самое происходит и с нашими учениками: не зная слов и грамматики, они на начальном этапе продуцирования иноязычной речи путем имитации, опираются на ее ритмико-интонационный рисунок и довольно удачно воспроизводят его вслед за преподавателем или прослушиваемой пленкой. Как дети, так и взрослые очень чутко реагируют на все эмоциональные и модальные проявления в речи. Именно поэтому преподавателю следует придавать своей речи дополнительную выразительность при помощи просодических средств и магнитофонные записи, используемые в обучении, должны быть не только четкими в артикуляторном отношении, но и хорошо интонированными, эмоционально окрашенными. Просодия в овладении иноязычной речью естественным путем или методом погружения – первейший ориентир для человека. Нам неоднократно приходилось слышать от учеников: «В моей голове звучит пока только мелодия речи». Более того, просодия – это тот уровень языка, который наши ученики, как дети, приобретают и усваивают прежде всего (и тот уровень, который практически невозможно освоить путем традиционного обучения). Доверившись своему мозгу, как величайшему из всех компьютеров, в дальнейшем ученики начинают воспринимать и порождать речь во всей ее полноте. Можно сказать, что просодия родной речи – это та первейшая и важнейшая лингвистическая составляющая, которая отвечает как за орфоэпию, так и за семантику речи и «прививается человеку с молоком матери», и это то, от чего труднее всего приходится избавляться при традиционном, грамматико-переводном, изучении языка неродного. Поэтому чтобы эта просодия и этот язык в целом стал если не родным, то практически своим – легким и свободным в употреблении, его необходимо изучать по модели естественного развития речи в онтогенезе.

Необходимо признать, однако, что все вышеописанное деление структуры языкового сознания на элементы, компоненты, уровни и подуровни является скорее аналитическим и объяснительным модельным построением, стремящимся к детальному и систематизированному познанию указанного феномена. Как явление психики и фундаментальную и неотъемлемую часть речи, языковую способность с полным правом можно назвать особой психической функцией головного мозга человека (которую, как и все прочие психические функции, можно и нужно развивать).

Если представить себе человеческий мозг в виде огрубленного компьютерного аналога, то в техническом определении он является мультипроцессором и, получая информацию в синтетическом виде, он обрабатывает ее симультанно, т. е. сразу и одновременно на всех уровнях. В языковом выражении можно сказать, что вся фонетическая, лексическая, семантическая, грамматическая, синтаксическая информация, в отвлеченной абстрактной модели языка разлагаемая на уровни и подуровни, в аппарате головного мозга работает одновременно, корпоративно и слои ее как бы вплетены, интегрированы друг в друга.

При производстве речи, в ее автоматическом варианте, а это то, что мы обыденно называем ее свободным владением и чего добиваемся при обучении, продукт этого производства – речь – является глубоко синтетичным и нормально на этапах своего продуцирования на составные элементы, уровни и подуровни не разлагается. (Это происходит уже на этапе мыслительных операций по конструированию и объяснению внутреннего устройства языковой системы.) Тем не менее, при построении абстрактной аналитической модели языковой способности можно признать ее многоуровневый, иерархический характер и условно раскладывать на указанные выше уровни и элементы.

Более того, как мы уже отмечали, языковая способность человека не может функционировать сама по себе, в отрыве от речи, именно поэтому есть прямой смысл ввести понятие речевой способности как внутреннего психофизиологического и психического механизма, обеспечивающего восприятие и продуцирование речи. (Откровенно говоря, при объяснении природы языковой способности нам было очень трудно и даже неестественно описывать ее, буквально абстрагируясь от того, что является ее первоосновой).

Речевая способность, если вновь пользоваться аналитическими аналогиями, находится с языковой способностью в тех же отношениях, что речь и язык. Эти способности, по нашему мнению, так же «комплементарны» (по терминологии Н. И. Жинкина), как речь и язык, то есть спаяны друг с другом как атомы одной молекулы. Языковая способность потому не существует и не может существовать изолированно, что входит неотъемлемой частью в способность речевую.

Принадлежа психике человека, речевая способность является ее функцией, которая насквозь пронизана всеми существующими психическими процессами, как когнитивными, так и эмоциональными (названными Л. М. Веккером «сквозными»), которые не только формируют эту способность, но и составляют ее неотъемлемые компоненты.