Читать онлайн «Конфликты в условиях трансформации современного российского общества. Курс лекций». Страница 20

Конфликтная трактовка социальных изменений, согласно X. Йоасу и В. Кнеблю, основана на неприятии интерпретации конфликтов как психологически обусловленных явлений, как индивидуальных ошибочных действий или даже «болезни». Это было вызвано тем, что в данной теоретической традиции состояние статус-кво в обществе рассматривалось как некая норма, а отклонения от него могли трактоваться лишь как нарушения. Для нас инструктивный характер имеет рассуждение Г. Зиммеля о том, что «все проблематичные явления заставляют нас лучше осознать то обстоятельство, сколь невообразимо противоречиво наше настоящее… Одни только филистеры могут полагать, что конфликты и проблемы существуют для того, чтобы быть разрешенными. И те, и другие имеют в обиходе и истории жизни еще другие задачи, выполняемые ими независимо от своего собственного разрешения. И ни один конфликт не существовал напрасно, если время не разрешит его, а заменит его по форме и содержанию другим» [22, с. 330].

По Л. Козеру, напомним, конфликты «очищают воздух» и могут служить предохранительным клапаном. Не каждый конфликт обязательно сопровождается выбросом агрессии, а отсутствие конфликтов вовсе не говорит о стабильности социальной системы, т. к. существуют латентные противоречия, которые могут впоследствии неконтролируемым образом выплеснуться наружу. Наоборот, открытое протекание конфликта может быть признаком стабильности. Козер утверждал, что конфликты зачастую оказывают позитивное воздействие на общества в целом, поскольку они и способствуют созданию новых правил и институтов. Если общества не допускают появления конфликтов, они в долгосрочной перспективе имеют мало шансов на выживание. Конфликт предотвращает «окостенение» социальной системы, принуждая ее к инновациям и креативности.

Рейнхард Бендикс, следуя веберовскому подходу, критикует безнадежную попытку редукции всех конфликтов к классовым – разнообразие конфликтов в социальном мире очень велико. Он показывает, что многие противоречия, порождаемые обществом, а особенно конфликты, внутренне присущие его экономической структуре, могут дать толчок коллективному действию. Исторический процесс подвергается влиянию контингентных обстоятельств, и конфликтующие группы и социальные движения всякий раз заново формируются под влиянием «локальных условий, предшествующего хода истории, остроты кризиса».

Исторические процессы в высшей степени конфликтны. Важным является центральный постулат Бендикса: «сказать, что непримиримые конфликты являются эндемической чертой общества, еще не значит заявить, что общество характеризуется постоянной нестабильностью» [20].

Ральф Дарендорф, сознательно заостряя противоречия различных концепций социальных изменений, вывел несколько «конфликтологических максим».

• Конфликт – источник прогресса, ведущий к цивилизации и в конечном счете к мировому гражданскому обществу. «Необходима как равновесная, так и конфликтная модель общества; и может быть, в философском анализе у человеческого общества всегда два лица, наделенных одинаковой реальностью: одно лицо – стабильности, гармонии и консенсуса, а другое – изменения, конфликта и принуждения» [6, с. 358].

• Автор особо подчеркивает, что «интенсивность конфликтов… снижается в той степени, в какой структура общества становится плюралистичной, т. е. обнаруживает разнообразные автономные области… При напластовании различных социальных областей каждый конфликт означает борьбу за все…» [7, с. 144].

• Вмешательство в конфликты должно ограничиваться регулированием их проявлений, без намерения устранить причины. Участники должны согласиться на определенные правила конфликтного поведения, тогда регулируемый конфликт станет в известной степени смягченным и будет протекать в формах, совместимых с непрерывно изменяющейся социальной структурой. По его мнению, «тот, кто умеет справиться с конфликтами путем их признания и регулирования, тот берет под свой контроль ритм истории, тот, кто упускает такую возможность, получает этот ритм себе в противники».

• Принципиально важным представляется указание Р. Дарендорфа на то, что причиной «структурной неспособности» общества к социальным изменениям является модернизационный дефицит, выражающийся в неспособности разрешать конфликты ненасильственным путем, и неспособность элит к конкуренции друг с другом в системе объединяющего разнообразия [5].

Таким образом, противоборства и столкновения являются постоянной характеристикой человеческой истории. Конечно, иногда конфликты удается прекратить, и в истории человечества были и будут периоды относительного затишья. Однако этот «покой» теоретики конфликта неизменно интерпретируют всего лишь как временный компромисс, как краткосрочное перемирие, потому что в конечном итоге ущемленная в своих интересах сторона никогда не согласится с неравным распределением ресурсов и благ, и вскоре конфликт вспыхнет с новой силой.

Социальный порядок – это лишь временный компромисс между сторонами конфликта, который в любой момент может быть расторгнут. Мятежи, революции и восстания – вполне нормальные события, не иррациональные всплески, а рациональные вмешательства, направленные на изменение структур социального неравенства. Однако не является ли такое представление сильным преувеличением? Ведь Георг Зиммель [8] рассуждал о том, как спор может меняться в ходе продолжительного конфликтного процесса, и как при этом меняются его участники. Противоборство необязательно заканчивается лишь временным перемирием, более или менее «нежелательным» для всех участников. Нередко в ходе конфликта имеют место процессы научения, вследствие чего конфликт утрачивает свою первоначальную остроту, а найденный компромисс воспринимается как значимый и целесообразный. Возможность трансформации конфликтов допускал и Макс Вебер. Он полагал, что найденные в ходе конфликта компромиссы могут в каком-то смысле жить своей собственной жизнью. Например, ожесточенные конфликты в сфере трудовых отношений, конфликты по поводу политических гражданских прав, равноправия женщин в семье и обществе в отдельные периоды превращались в силовое противостояние, но со временем они были юридизированы и, соответственно, в некотором роде улажены.

А компромиссы, достигнутые правовыми средствами, совершенно очевидно не могут быть недолговечными и неустойчивыми. Это связано не только с тем, что право само по себе инертно и обычно с трудом или очень постепенно поддается изменению, но и с тем, что правовая форма компромисса часто опирается на поддержку широких слоев населения, причем это касается обеих сторон изначального конфликта. В результате возникает ценностная привязанность к формуле компромисса, найденной правовым путем, и поэтому уже сложно себе представить, что конфликты вспыхнут с новой силой в прежней форме. Так происходит трансформация самой сути конфликта. Но помимо этого появляются и общественные тенденции (как, например, «юридизация»), которые бы не возникли, если бы не было этих конфликтов. Некоторые аспекты конфликта могут быть «отлиты» в определенные формы, и с этой формой компромисса могут «жить» обе стороны конфликта, поскольку с достигнутым правовым урегулированием могут согласиться все стороны конфликта.

Решающий вопрос сводится к следующему: до какой степени социальные, экономические или культурные конфликтные показатели (conflict lines) усиливают или нейтрализуют друг друга, тем самым смягчая сами конфликты?

Дэвид Локвуд в работе «Социальная и системная интеграция» доказывал, что триада «норма – консенсус – порядок» не противоположна триаде «власть – отчуждение – конфликт». В социальном мире эти два комплекса всегда взаимосвязаны очень специфическим и в каждом обществе совершенно особым образом. Адекватный анализ конфликтов невозможен без учета формы и развития систем ценностей – тип системы ценностей имеет решающее значение для возникновения, интенсивности и направленности потенциальных конфликтов. Кроме того, хотя социальные изменения зачастую и связаны с конфликтом, однако не все конфликты неизбежно ведут к социальным изменениям. Конфликт в социальной системе может быть эндемичным и интенсивным, не вызывая при этом кардинальных структурных изменений. Некоторые конфликты действительно приводят к социальным изменениям в значении трансформации институциональной структуры общества, а некоторые – нет.

Очевидно, нужно четко различать два комплекса проблем: имеют ли место в данном обществе борьба и конкуренция между акторами или группами и классами – это один вопрос; но приведет ли это к фактическому изменению структуры данного общества – это уже другой вопрос. Вполне возможна такая ситуация, когда в обществе существует множество противоречий или системных проблем, которые, однако, никак не проявляются на уровне действия – в этом случае мы не увидим явных протестов, открытых конфликтов, классовой борьбы и т. д. И, наоборот, в обществе могут возникать протесты и конфликты, не ведущие, однако, к изменению отношений между подсистемами общества, к изменению его общей структуры. Радикальной теории конфликта, по мнению Локвуда, не хватает понимания этого обстоятельства, вследствие чего она интересуется исключительно открытыми конфликтами и оставляет без внимания феномен системной интеграции. Она рассматривает лишь поверхностный уровень конфликтов, не поднимая вопрос о том, приводят ли эти конфликты к фактическому изменению системы, и если приводят, то каким образом, а также затрагивают ли эти конфликты элементы общественной системы и как они влияют на эти элементы.