Читать онлайн «От Шекспира до Шоу: Английские писатели XVI—XX вв.». Страница 30

Вернувшись, Диккенс написал «Американские заметки» — цикл очерков об Америке. Ему необходимо было сказать правду англичанам об этом заокеанском «рае», куда они стремились, не найдя счастья и верного куска хлеба у себя на родине. Диккенс писал о многом: об ужасах трущоб, где резвятся крысы, а люди встают поутру с грязных тюфяков, чтобы уступить место другим, пришедшим с ночной смены; об ужасах одиночного заключения в «образцовых» американских тюрьмах; об обманутых иммигрантах, погибающих от малярии на болотах; и самое главное — о рабстве негров, о чудовищном надругательстве над людьми. Писал он о некультурности большинства американцев, об их привычке жевать табак и выплевывать его, куда придется. Американские журналы и газеты подхватили с обидой именно эти обвинения и стали кричать, что Диккенс оклеветал Америку, что он на все смотрел глазами «своей дамы», своей избалованной жены. Ссора с Америкой была серьезной и длительной. Впрочем, она не мешала американским издателям молниеносно публиковать каждый новый роман писателя и не платить ему ни доллара из громадных доходов, полученных от его книг.

Ради здоровья детей Диккенс с семьей подолгу жил в Италии, Швейцарии, Франции. Но писал он только о своей родной Англии, о туманном Лондоне, о чудаках чисто английского склада, о горе и нищете английских бедняков. И, закончив очередную главу «Домби и сына», он ходил по ночному Парижу и плакал — о том, что на родине только что умер Поль Домби, маленький мальчик, созданный его фантазией.

В последние годы жизни Диккенс увлекся публичным чтением глав из своих романов. Он объездил с этими выступлениями всю Англию, побывал вновь в Соединенных Штатах. Читал он изумительно, с присущим ему мастерством большого актера. Слушателям казалось, что они слышат и даже видят перед собой множество действующих лиц. Побывать на выступлениях Диккенса стало мечтой тысяч людей. Когда он приехал в Америку, очереди за билетами выстраивались накануне выступления. Люди не уходили всю ночь.

Публика слушала Диккенса, как зачарованная, и повиновалась ему беспрекословно. Когда однажды дамы, расположившиеся на сцене, стали мешать остальной публике, Диккенс попросил их сесть или лечь на пол. И светские дамы в роскошных вечерних туалетах покорно устроились на полу у его ног и продолжали слушать чтение.

Но выступления перед сотнями слушателей были вредны для здоровья писателя. Перевоплощаясь в своих героев, он испытывал страшное нервное напряжение и после выступлений чувствовал себя разбитым. Врачи приказали прекратить чтения; он не послушал врачей. Он ввел в цикл своих выступлений новый эпизод — сцену убийства Нэнси из романа «Оливер Твист». Крики и мольбы несчастной девушки, злобные проклятия убийцы — все это звучало со сцены в исполнении Диккенса. Некоторых дам выносили из зрительного зала в обмороке. Но и сам писатель падал потом от усталости.

Почему Диккенс не хотел отказаться от этих выступлений, разрушавших его здоровье? Конечно, определенную роль играла здесь материальная заинтересованность. Писателю, щедро помогавшему многим, вечно не хватало денег. Но еще и потому, что таким путем он осуществлял свое второе призвание — актерское. Он играл, играл вдохновенно самые различные роли, и это приносило ему огромное удовлетворение. И наконец, во время чтений он мог видеть воздействие своих произведений на массы. Волновать сердца, заставлять слушателей смеяться до упаду или плакать — в этом для автора, конечно, заключалось огромное счастье.

Королева Англии Виктория просила Диккенса устроить чтения для нее и ее придворных во дворце. Диккенс отказал: он сказал, что ему необходима широкая и разнообразная аудитория. Ему, действительно, была нужна демократическая аудитория, где привилегированные слушатели растворялись в массе простых людей — мелких служащих, студентов, домашних хозяек. У Диккенса возникало радостное чувство общения с народом и чувство важности выполненной им писательской миссии.

В марте 1870 года врачи уговорили совершенно больного Диккенса прекратить чтения. Он простился с публикой, не скрывая слез. В начале июня того же года он умер от удара. Ему было 58 лет.

Эпоха, в которую творил Диккенс была эпохой чартизма. Чартизм — «первое широкое, действительно массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное движение».[21] Название оно получило от английского слова «charter» (хартия). Так называлась петиция, которую рабочие несколько раз подавали в парламент, требуя всеобщего избирательного права, тайного голосования, отмены имущественного ценза для депутатов. Под этой хартией подписывалось столько ее сторонников, что ее приходилось везти в парламент на повозке; и все же буржуазный парламент упорно отвергал эти демократические требования.

Диккенс не был чартистом. В романе «Тяжелые времена» он даже дал отрицательный образ чартистского агитатора, показав его болтуном и демагогом. Но неприязнь Диккенса к чартизму сильно преувеличена английским литературоведением. В дни намечавшегося апрельского восстания 1848 года он отказался вступить в ряды «добровольной милиции», помогавшей правительственным войскам. 10 апреля он вышел на улицы, но как наблюдатель, как писатель, которому необходимо видеть все происходящее своими глазами. Он отлично понимал, что причина народных волнений кроется в невыносимом положении рабочих и безработных, в разнузданном эгоизме эксплуататоров. Об этом он и написал в романе «Тяжелые времена», сделав рабочего Блекпула главным положительным героем романа.

Влияние чартистского движения на литературу проявилось не только в чартистской поэзии, но и в творчестве английских романистов той поры, прежде всего в творчестве «блестящей плеяды». Диккенс выделялся своим демократизмом и народолюбием. Среди благополучия и всеобщего поклонения он не мог забыть душную фабрику ваксы, где надрывались маленькие рабы, не мог забыть казней и решеток Маршальси — долговой тюрьмы в Лондоне. Его волновали те же проблемы, которые волновали чартистов, он с негодованием обрушивался на те же социальные пороки. Если чартисты прежде всего поставили вопрос о работных домах, куда насильственно помещали безработных, то Диккенс в те же годы (1837–1838) показал страшный быт детского приюта при работном доме в романе «Оливер Твист». Чартисты с возмущением говорили и писали о йоркширских частных школах, где не столько обучали, сколько калечили детей. Диккенс написал о такой школе в романе «Николас Никльби». Продажность и ничтожество буржуазных парламентских деятелей, холодное бездушие и алчность фабрикантов, крупных юристов, коммерсантов беспощадно показаны Диккенсом в его романах.

Интерес и сочувственное отношение к рабочим, этому новому классу, постоянная мучительная жалость к обездоленным беднякам характерны для Диккенса. Он с гордостью пишет из Ливерпуля в письме 4 апреля 1869 года: «Самое приятное из всего, что было со мной здесь, следующее: на улицах меня останавливают рабочие, которые хотят пожать мне руку и сказать, что знают мои книги. Это происходит всякий раз, как я выхожу из дому».

Первый роман Диккенса, «Записки Пиквикского клуба», насыщен комизмом. Добрый юмор, сатирический гротеск, неистощимый комизм — таковы приемы Диккенса. Главный герой, мистер Пиквик, добрый, благородный, наивный человек, необычайно смешон, но при этом сохраняет все свое обаяние. Он напоминает нам Дон Кихота, хотя по внешности ничуть непохож: это маленький, кругленький, толстенький человечек. Диккенс пока не очень заботится о социальной типизации главного образа: мистер Пиквик — коммерсант, наживший немалое состояние и решивший под старость истратить его на путешествия по Англии (с «научной» целью) и на добрые дела. Разумеется, Пиквик с его крайней наивностью, с его детски чистой душой никогда бы не мог быть коммерсантом.

Каждый шаг Пиквика сопровождается, забавными, хотя иногда и опасными приключениями. Стоит ему пойти в сумерках на прогулку — и вот его круглая фигурка внезапно исчезает, идущие сзади слышат его голос из-под земли: он провалился в глубокую яму. Захотелось ему, несмотря на возраст, покататься на коньках — и он уже подо льдом, повергая всех в панику. А его друзья в ужасе кричат: «Пожар!»

Мистер Пиквик необычайно активен: он ввязывается во все затеи и приключения своих друзей. Узнав, что его молодой друг мистер Уинкл идет на любовное свидание, мистер Пиквик сейчас же присоединяется к нему. Он считает, что должен присутствовать на встрече для охраны доброго имени молодой девушки. Для этого ночного свидания он специально покупает потайной фонарь, чтобы освещать дорогу; яркий прыгающий свет этого фонаря заставляет одного ученого джентльмена написать научный трактат о необычайном атмосферном явлении, о блуждающем электрическом заряде; трактат производит фурор в научных обществах, и его автор делается светилом науки. Так под пером Диккенса нагнетаются и расширяются комические факты и их последствия.