Читать онлайн «Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е». Страница 58

— Ах, Мелесий, Мелесий, — нагло смеясь, сказал Критий, — разве ты не знаешь басню Эзопа о том, как зайцы собрались на собрание и просили львов разрешить им брать такую же долю добычи, как и они? А что ответили им львы? Заведите себе сперва такие же клыки и когти, как у нас, тогда и добыча будет равной!

— Ну, прощай, лев! — мрачно сказал Мелесий.

— Подлец! — бормотал он, торопливо идя по улицам Афин. — Правду говорил Платон — даже для нас, аристократов, невыносима власть этих «тридцати тиранов», как зовет их народ!

— Расшумелся старикашка! — думал тем временем Критий, лениво нежась на ложе. — Придется его убрать. Не забыть бы сказать об этом Писону…

Если бы можно было чудом перенестись в город древних греков, даже в такой большой, как Афины, многое бы там и удивило, и разочаровало. В Афинах были кривые, пыльные, замусоренные улицы, большей частью столь узкие, что по ним лишь с трудом могла проехать одна повозка; невзрачные с виду, сложенные из сырцового кирпича и булыжника дома. Вторые этажи и балконы в этих домах выступали над первыми. Деревянные лестницы со вторых этажей часто спускались прямо на улицу и мешали прохожим. Комнаты в домах были тесными, темными, с земляными полами. Окна прорубались далеко не во всех помещениях и напоминали узкие щели, стекол в них не было, и прикрывались они ставнями. Многие дома не имели дворов, и тогда двери из комнат открывались прямо на улицу. Печей не было, и зимою жители грелись у переносных жаровен.

В таких домах жило большинство городского населения. А в центре города красовались великолепные храмы, портики, гимнасии и другие общественные здания.

Во второй половине V в. до н. э. повсюду в Элладе славился милетский архитектор Гипподам. Он первым предложил строить дома в одну линию, создавать улицы и площади по продуманному плану. Применить эти новые идеи Гипподама, однако, можно было только при строительстве новых кварталов или новых городов. В старых городах владельцы домов не очень-то были расположены тратить средства на их перестройку. Кроме того, земля в городе, окруженном стенами, стоила очень дорого. При таких условиях в городах трудно было избежать тесноты и скученности построек.

Городские жители, пользуясь мягкостью климата, большую часть времени проводили вне дома, под открытым небом. Афинские улицы днем всегда были полны народу. В любой час на них можно было увидеть и афинских граждан, и приезжих из других городов, и метеков, и рабов. Особенно оживленно было на городской площади. Здесь торговали и с открытых лотков, и в лавочках, сюда приходили за покупками или чтобы встретиться со знакомыми, потолковать с ними о городских новостях и происшествиях.

На площади в часы, когда торговля кончалась, афиняне играли в кости или бабки, смотрели петушиные бои, до которых были большие охотники. Под открытым небом или в тени портиков часто занимались афинские школьники, знаменитые, славившиеся на всю Грецию философы вели беседы с учениками. Жаркие споры, поучительные, длившиеся часами беседы можно было слышать на афинских площадях и улицах.

Вот почему даже дома состоятельных и именитых афинских граждан отличались скромностью и простотой. На фасадной стороне дома, выходившей на улицу, не было никаких украшений. В стене с небольшими окошками открывался вход в дом.

Направо и налево от входа шли нежилые помещения — конюшни, лавки, кладовые. Входящий должен был постучать висевшим у притолоки молотком в дверь или громко закричать «еге!». Тогда за дверями раздавался лай цепной собаки, и на пороге появлялся раб-привратник.

Через небольшое помещение можно попасть во внутренний двор. Окруженный галереей с колоннами двор был центром дома. Сюда выходили двери из парадных и жилых комнат, комнат для гостей, кладовых и других помещений. Посередине двора, а часто и по его углам возвышались жертвенники богам. В хорошую погоду хозяева дома обедали во дворе, здесь же, в тени галереи, отдыхали и принимали посетителей.

На противоположной от входа стороне двора широкая дверь вела в мужскую половину — главную комнату дома. Здесь находился домашний очаг и жертвенник богине домашнего очага Гестии. Оштукатуренные стены этого зала, как и других парадных комнат, были украшены стенной живописью, бронзовыми и даже золотыми пластинками художественной работы. В этом зале собиралась вся семья. Здесь обедали, праздновали семейные торжества, здесь хозяин дома принимал гостей и устраивал пиры.

Мужской зал соединялся дверью с женской половиной дома — гинекеем. На этой половине дома, состоящей из нескольких помещений, жила со своими детьми и взрослыми дочерьми хозяйка дома. Здесь она пряла вместе с рабынями, руководила хозяйством дома. Правом входа в гинекей пользовались только члены семьи и домашние рабы. Посторонние сюда не допускались.

За гинекеем находился небольшой садик. Приятно было посидеть в нем в жаркие дни в тени деревьев, когда в комнатах душно.

Ряд других помещений в богатых домах отводился под пекарню, баню, кухню. Кухню обычно строили поближе к мужскому залу, чтобы удобнее было туда носить кушанья во время обеда. Для вывода дыма из печи в кухне делали трубу. Это была единственная в доме труба, потому что все остальные помещения в холодные месяцы, как и в домах бедняков, отапливались только переносными жаровнями. Вторые этажи, даже в домах богатых людей, часто сдавали внаем жильцам. Под двором и примыкающими к нему помещениями находились погреба с вкопанными в землю бочками, в которых хранились всякого рода продовольственные запасы.

Для прислуживавших в доме рабов и рабынь отводились особые помещения, тесные и темные, здесь рабы спали вповалку на полу.

Именно таким был дом именитого афинского гражданина Аполлония. И отец, и дед его были богатыми людьми и видными афинскими государственными деятелями. От них Аполлоний, помимо дома, считавшегося одним из лучших в Афинах, унаследовал еще большой участок земли в наиболее плодородной части Аттики и мастерскую, изготовлявшую амфоры, в которой под присмотром опытного мастера-вольноотпущенника трудились 20 рабов. Хотя времена были трудными, Аполлоний не жаловался на доходы. Правда, и расходы у него были большие. Уже несколько раз он как богатый человек, принадлежавший к высшему имущественному разряду пятисотмерников, должен был выполнять литургии — тратить свои средства на общественные нужды. Каждый раз литургии стоили Аполлонию немалых денег и многих хлопот. Особенно дорого ему обошлись прошлогодние Дионисии, когда он должен был за свой счет набрать хор для ставившейся в театре трагедии, нанять музыкантов, пригласить руководителя хора, всех их поить и кормить, пока шли репетиции и, наконец, приобрести всем им дорогие одежды для выступления в спектакле. Аполлоний не пожалел денег. Его хор и музыканты были самыми лучшими на состязании. Он был награжден бронзовым треножником. Теперь этот треножник красовался в особом здании у восточного склона акрополя, и каждый мог прочитать начертанное на нем имя Аполлония, одержавшего победу на состязаниях.

Но не прошло и года, как богатый судовладелец Лисикрат, назначенный триерархом (в обязанности триерарха входило оснастить и снарядить за свой счет корабль для афинского военного флота), признал эту литургию слишком для себя обременительной и предложил Аполлонию, более состоятельному человеку, принять ее на себя. Дело дошло до суда.

По афинским законам Аполлоний должен был или согласиться с предложением Лисикрата и стать вместо него триерархом, или обменяться с ним имуществом. Но Аполлонию жаль стало отдавать Лисикрату свой прекрасный дом и участок земли в обмен на его корабли. Неровен час, корабли могли погибнуть в бурю или стать добычей морских разбойников. Поэтому Аполлоний предпочел нести обязанности триерарха. Теперь он должен был не только тратить свои деньги на оснастку и снаряжение военного корабля, но и отчитываться в казенных деньгах, отпускаемых ему на выплату жалованья морякам. Снова много забот и хлопот. Хорошо, если ему в конце концов удастся достигнуть своей заветной цели и пройти на ближайших выборах в стратеги. Тогда окупились бы его труды и затраты. Однако не зря говорили ему умудренные опытом друзья: чтобы стать стратегом, нужны не только заслуги перед отечеством, но и влиятельные связи и покровительство виднейших людей государства.

Но сегодня Аполлоний не думал о делах. В его доме предстояло большое семейное торжество. На днях его старшему сыну Леократу исполнилось 18 лет. Как быстро идет время! Давно ли, кажется, Аполлоний давал, по афинскому обычаю, клятву перед членами своего дема в том, что младенец действительно рожден его законной женой Теофилой. А теперь, и не далее как вчера, довелось ему услышать клятву из уст самого Леократа. Как и полагалось, в день 18-летия Леократа члены его дема собрались в храме Аглавры близ акрополя. Леократ выступил вперед, торжественно прозвучал его голос: «Клянусь, что я не посрамлю священного оружия и не оставлю товарища в битве. Я буду защищать и один и со всеми вместе все священное и заветное, не уменьшу силы и славы отечества…»