Читать онлайн «Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях». Страница 3

Надо помогать людям в поисках их идентичности, как этнонациональной, так и гражданско-национальной, а не доказывать, какая из них является главенствующей. В различных ситуациях та или иная форма идентичности просто может быть более функциональной. Американцам веками навязывали главенство американской гражданско-национальной идентичности. Но впоследствии «ей стали угрожать идентичности субнациональные, двунациональные и транснациональные»[18]. Вновь обострились групповая, расовая, этническая и иные формы идентичности. Но это не угрозы для гражданской идентичности, как считает С. Хантингтон, а многообразие ее проявления. Времена «националистического белого движения WASP» прошли не только для США. Глобальный мир не должен стать приговором миру самобытному, многообразие не разрушает единство, да и единство в истинном смысле этого слова существует там, где есть многообразие. Объявленный «кризис идентичности» – это результат борьбы с идентичностью, с поиском главенствующих форм идентичности.

В этом плане «Национальная политика в условиях многонациональной России – это не конъюнктурный момент, а стратегическая линия развития российского общества и его государства»[19]. К сожалению, и такая последовательная, стратегически выверенная этнонациональная государственная политика в России никак не состоится. Отсюда и постоянная деформация всей системы этнонациональных отношений, которую могут разрушить такие провокации и трагедии, как события в Чечне, Ингушетии, Беслане. Объективно-субъективные по природе эти отношения должны быть направлены научно обоснованной, целесообразной государственной политикой. Речь идет, как справедливо пишет исследователь Э. Пайн, «о трех видах отношений: 1) между этническими общностями и политическими институтами государства; 2) между различными этническими общностями; 3) наконец, между индивидом и этнической общностью в той мере, в какой эти отношения опосредованы социально-политическими факторами»[20]. Отсюда и характеристика этнической, этнонациональной и гражданско-национальной идентичности россиян – граждан Российской Федерации различных национальностей. Если не скреплять эти составляющие в единую целостность, то все вновь будет расходиться по швам.

Кому нужен этнос в своем историческом прошлом? Как чувствует себя этнос, этнонация при формировании нации-государства? Может быть, действительно этнос, этнонация – это атрибутика архаичности, отсталости? Зачем нужна государству, обществу, гражданам этнонациональная политика? Эти и другие вопросы не находят в России более или менее разумных ответов. Отношение к ней откровенно ликвидаторское, принимающее порой жесткие формы вплоть до преследования, репрессий целых общностей, дискриминации людей и общностей по этнонациональному признаку. Этнографы, этнологи, антропологи, философы и примкнувшие к ним физики, химики, математики, экономисты не выработали ни философского, ни хотя бы отечественного взгляда на состояние и перспективы русского и других народов страны, их идентичности.

Для трансформационных эпох свойственна глубокая «фрагментарная идентичность», и важно гармонизировать ее различные формы и уровни проявления. Иначе этнонациональное и гражданское сознание маргинализируется. В силу особенностей предмета изучения этносов, этнонаций определение путей их развития исторически попадает в зависимость от ориентаций и деяний отдельных политиков, политических режимов, которые оставили нам наследие противоречий, репрессий, конфликтов и даже межнациональных войн. Этносы, этнонации превращались в заложников их деяний, а потом на них переносили всю вину и последствия. Отсюда и «кризис идентичности». Вместе с тем Россия наследует и огромный опыт гармоничного сожительства, сотрудничества и сотворчества народов и культур, взаимовлияния и взаимной поддержки. Сегодня вновь актуален вопрос: наследниками какой политики в сфере этнонациональных отношений мы являемся? Особенно на фоне трагедии в Чечне и далее. Есть ли перспективы развития этносов, этнонаций и гражданской общности в России? Пока, к сожалению, все делается для возрождения «злой памяти» (Мустай Карим). И реализуются самые наихудшие модели, с одной стороны, имперской политики, национал-шовинизма, а с другой, – разрушающего целостность страны национал-сепаратизма. «Взорванная» развалом Советского Союза этнонациональная сфера добивается окончательно в Чечне и далее озлобленными крайностями. Следовательно, разрываются, отделяются общностные формы идентичности россиян. В России на этой основе начинают господствовать месть и реваншизм. И вновь русский, чеченский и другие народы становятся заложниками крайностей. Многострадальную Россию заставляют таким образом «дрейфовать» вновь между Сциллой национал-шовинизма и Харибдой национал-сепаратизма. Органы власти порой включаются в эти крайности вместо того, чтобы быть выше них, выступать идеологами и посредниками интеграции созидательных сил всех национальностей страны. Эти опасные вызовы, повторяю, остаются без четкого ответа со стороны власти и общества. Равнодушие и озлобленность не дают многим сформулировать свою позицию, а бессилие и бездействие властей даже после погромов и убийств на этнонациональной почве насаждают сознание вседозволенности по отношению к людям иной национальности. В результате этнонациональная система разрушается как во внутренних структурах самоорганизации и самосохранения, так и во внешнем многонациональном взаимодействии и интеграции, теряя таким образом главные свои качества – равновесие и целостность. А ведь именно подход, обеспечивающий равновесие и целостность этнонациональной системы, является основой, простите за тавтологию, целостности различных систем идентичности.

Отсутствие последовательной государственной этнонациональной политики, прежде всего федеральных органов власти, развращает духовность и нравственность людей взаимными претензиями и противоречиями. Эта угроза нам всем, нашему Отечеству, будущим поколениям. При кажущейся мифологичности этнонациональное сознание, и в частности этнонациональная память, – явление чрезвычайно устойчивое. Это важно понимать и действовать вместе против угроз шовинизма, сепаратизма, нацизма, расизма и даже фашизма, направляя этнонациональные установки на равноправие людей и их гражданскую солидарность. Равнодушие и провокации тут грозят каждому из нас, всей России. От постсоветского «сужения идентичности» нам надо переходить к ее пространственному самоутверждению.

Россия, ее народы – это субстанции, более приверженные своему роду, этнической идентичности, но при достаточно высоком уровне лояльности к инонациональным общностям регионального и общенационального масштабов, к общему государству. Прошли времена «господствующей идентичности», наступило время «гармонизирующих идентичностей». Важно это понять. Этнонациональная идентичность и идентичность гражданская как россиян утверждается не за счет других, а дополняя друг друга. И.Б. Чубайс считает главным, что «мы будем сначала чувствовать себя россиянами, а уж потом носителями какой-то конкретной национальности»[21]. Такой подход к концепции политически безграмотен. Они вновь противопоставляют различные формы идентичности и загоняют проблему в кризис, ведя спор вроде того «что было раньше – курица или яйцо». В условиях многонациональной России борьба с «этнической составляющей» идентичности россиян есть борьба с российской, гражданской идентичностью, усугубляющая и далее кризис их идентичности. Развал Советского Союза демонтировал прежде всего советскую национальную идентичность, усиливая значимость этнонациональной идентичности. Тут необходимо достичь равновесия, а не пытаться опять объявлять господство одной формы над другой. Важно при этом понять, что только при равноправии различные формы идентичности могут защитить друг друга и достигают целостности. А их разорванность всегда создает поля для противопоставления и столкновения людей по характеру осознания своей идентичности.

Пастор Мартин Нимеплер писал в свое время: «Сначала они взялись за коммунистов, но я не выступил в их защиту, потому что не был коммунистом. Потом пришла очередь евреев, и я вновь промолчал, потому что не был евреем. Потом они пришли за католиками, я промолчал, потому что я был протестантом. Наконец, они пришли за мной, но к тому времени не осталось уже никого, кто бы поднял голос в мою защиту». Вот так будет и с нами, ибо мы долго молчим, проявляя равнодушие к самочувствию национальностей. Когда началась война в Чечне, думали, что это там где-то, на окраине России, а она уже пришла почти в каждый дом. Русские вынуждены были уйти из целого ряда бывших советских республик.