Читать онлайн «Миллион загадок». Страница 28

Для размножения тахин очень важно сохранять некошеными часть луговин с дикими нектароносами, на которых кормятся взрослые мухи, особенно зонтичными — морковниками, дудниками, дягилями, болиголовами, борщевиками. В таких нетронутых уголках видишь иногда удивительную картину; пышно-кружевной белый зонтик морковника, и на нем восседает добрая дюжина (а то и два-три десятка) ежемух — маленьких, средних и больших. В центре, как «хозяйка пира», громадная эхиномия — черная великанша с рыжим брюхом, вокруг расселись серые с колючками кнефалии и эрнестии, маленькие вории, а круглобрюхие фазии — гроза растительных клопов — держат крылья не по-мушиному, широко расставив их в стороны перпендикулярно телу. Кстати, эти вот самые мухи, из рода фазия прикрепляют яйца только к летящим клопам, да не куда-нибудь, а под нижнюю сторону надкрыльев, откуда клоп не в состоянии соскоблить свой смертоносный груз, который он получает совершенно неожиданно, во время молниеносной воздушной атаки фазии.

Кормится пестрая компания тахин на душистом зонтике, неторопливо посасывает нектар, и зреют в мушиных брюшках яйца. А потом, когда яйца эти уже будут отложены, выйдут из них дети тахин — личинки, вбуравятся в тело лесного клопа, гусеницы бабочки, личинки пилильщика или жука и начнут поедать ее изнутри, оставляя жизненно важные органы «на закуску». От хозяйки, недавно еще браво ползавшей по растениям, останется лишь шкурка. Из нее выползут повзрослевшие тахиньи личинки, зароются в землю и превратятся там в куколок.

Кстати, у многих мух, в том числе тахин, сирфов, даже комнатных мух куколки не совсем обычны. То есть куколка как куколка — бледное, неподвижное и мягкое подобие мухи, но помещается она в очень прочном кожистом мешке овальной формы. А «секрет» в том, что личинка не ткет этот кокон, а надувается, толстеет и делает что-то такое со своей кожей, что та отделяется от тела и становится сухой и жесткой, ничуть не похожей на личинку. Внутри этой отвердевшей просторной оболочки и происходят дальнейшие превращения насекомого. Такие мушиные футляры энтомологи называют пупариями [7]. И лежат в земле пупарии — коричневые прочные бочоночки — всю осень и зиму.

А на следующую весну и лето новые армады молодых ежемух, подкормившись на луговых цветах, тщательно прочешут леса, поля, луга, и каждая из них непременно найдет свою жертву — будущий корм для мушиного потомства.

Кузнечиков, к сожалению, часто путают по названиям, песням и внешнему облику с саранчой и даже сверчками. Нередко в художественной литературе, в описаниях картины летнего дня, встречаешь этих прыгунов и стрекотунов, но, увы, тоже «в перепутанном виде». Так что поначалу давайте разберемся, кто есть кто: любителю природы и будущему натуралисту это знать просто необходимо.

Кузнечики — это большей частью крупные насекомые, с очень длинными (часто длиннее тела) тонкими усами, стройного красивого телосложения, лишь некоторые бескрылые виды толстоваты. У самок сзади прочная «сабля» — яйцеклад. Самцы стрекочут крыльями, иногда сильно укороченными. Ведут скрытный образ жизни, хорошо маскируясь в зарослях, на глаза людям попадаются редко, хотя продолжительные звонкие трели у многих видов слышны за сотни метров. Одни кузнечики любят музицировать днем, другие — вечером.

Кобылки, или саранчовые, чаще некрупных размеров, усики у них много короче туловища, тело коренастое. «Сабли» у самок нет. Звуки издают зазубренной задней ногой: трут ею о край крыла, получается негромкое прерывистое стрекотание с шипящим тембром. «Играют на скрипке» только днем. Вспугнутые, выскакивают из-под самых ног, не стараясь после прыжка спрятаться (помните кобылок из главы «Странный деликатес»?).

И у кобылок, и у кузнечиков голова сбоку похожа на лошадиную, а крылья складываются наподобие очень крутой крыши.

Сверчки: головка почти как шар, крылья лежат на спине плашмя, тело большей частью короткое и плотное. Усы длинные, как у кузнечиков, музыкальный аппарат там же, где и у кузнечиков — на крыльях. Сверчки еще более скрытны и вообще избегают показываться на глаза людям, хотя некоторые виды живут рядом с человеком. Сверчиные песни — вечерние и ночные серенады — по звуку разнообразны, в зависимости от вида, но всегда чистого тона.

Все перечисленные музыканты обладают прыгательными задними ногами и относятся к отряду прямокрылых насекомых. Есть певцы и среди других отрядов шестиногих. Особенно знамениты цикады. Звуковой орган у них находится снизу туловища, крылья совсем прозрачны, а питаются они не с помощью жвал, как прямокрылые, а хоботком, которым прокалывают растение. Относятся цикады к отряду хоботных. Но о них — как-нибудь в другой раз.

А теперь вернемся в энтомологический заказник, и рассказ пойдет только о певчих кузнечиках.

Кузнечики — как бы это сказать? — очень украшали нашу жизнь и работу. Особенно начиная с середины лета. Звонкие кузнечичьи трели неслись то с высоких берез, то из густых пшениц. Без них, наверное, в заказнике было бы очень тихо и скучно. Ведь полная тишина, если ее «слушать» долго, действует угнетающе, а постоянно включенный транзистор никогда не заменит природных звуков — пения птиц, шума листвы, стрекота насекомых.

Музыканты распределяли свои оркестры во времени следующим образом. Днем в высоких травах и посевах заливались любящие жару пестрые (другое их название — серые) кузнечики. Их было очень много — не дуэты и не квартеты, а целые ансамбли. Жаркий летний воздух порою буквально звенел над заказником. Вечером же, когда садилось солнце, пестрые умолкали, и в высоких кронах деревьев начинали раздаваться сольные песни зеленых кузнечиков, отличавшихся от трелей пестрых большей продолжительностью звучания и металлически-звонким тембром.

В вечерней тишине песни зеленых кузнечиков разносились далеко вокруг и смолкали уже далеко за полночь. Возвращаешься в заказник из Исилькуля пешком поздним вечером — кругом темень, ты шагаешь извилистыми тропами, и на душе немножечко тревожно, как, наверное, и должно быть перед наступлением ночи, если человек в лесу. Да и устал — как-никак, а позади двенадцать-тринадцать километров. Но вот слышишь? там, в темноте, за далекими колками, звенят, заливаются неустанные певцы — зеленые кузнечики. Своего рода «звуковой маяк» заказника, не дающий заблудиться и предвещающий скорый отдых, домашний уют полевой лаборатории с горячим чаем, керосиновой лампой на столе и букетом полевых цветов рядом с нею, напротив чернеющего ночного окошка, а если ребята еще не спят — рассказы про всякие необыкновенные истории, особенно романтичные под заливистые кузнечичьи трели…

Два пестрых кузнечика жили у нас в клетке, висящей снаружи домика. Затворники начали стрекотать в первый же день заточения и, судя по всему, не очень тяготились относительной неволей. Кузнечики эти стали совсем ручными. Они с аппетитом ели и хлеб, и кусочки мяса. Откроешь дверцу клетки, предложишь на ладони угощение — пестрый певец прекращает свою песню, поведет длинными усами, переползет на ладонь и прямо на ней закусывает. Этот сюжет даже был снят для фильма о заказнике «Шмелиные Холмы», выпущенного Омской телестудией: большущий пестрый кузнечик угощается на моей ладони кусочком хлеба.

До этого я много лет держал кузнечиков дома, в небольших банках, затянутых сеткой и оборудованных внутри под «кусочек природы». Батарея этих банок стояла на кухонном окне (в комнате их стрекот мешал работать), песни этого ансамбля были слышны даже в соседнем квартале. Начнет стрекотать один кузнечик, тотчас к нему присоединяется второй, за ним остальные — звенит, заливается кузнечичий оркестр на всю улицу.

А как-то много лет назад наловили мы с Сережей с десяток зеленых и пестрых кузнечиков и вечером, с балкона, сбросили их вниз на газон. Несколько суток на удивление соседям наш многоквартирный городской дом как бы переехал в поле: рядом заливались степные и лесные музыканты, и день и ночь «приобщая к природе» многочисленных жильцов-горожан. Через неделю голоса их стали доноситься уже издалека: «оркестр» потихоньку расползался и разлетался в разные стороны, и некоторые его участники устроились на деревьях и газонах не только нашей, а и соседней улицы.

А ловить кузнечиков ох как непросто: слышат и видят они отменно. Лишь когда музыкант упоённо стрекочет, можно сделать по направлению к нему несколько быстрых, но тихих шагов — но чтоб он тебя ни в коем случае не заметил. Вдруг смолкла песня, а ты не успел опустить вторую ногу — так стой на одной и жди, пока он не запоет снова. Чем ближе, тем осторожнее: услышит тебя или увидит, камнем упадет в траву — и поминай как звали: там, внизу, испуганный, но хитрый кузнечик незаметно сделает по земле под травами длинную быструю перебежку.