Читать онлайн «Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль». Страница 26

Думается, хорошей иллюстрацией дюркгеймовской аномии и ее последствий может служить современная Россия. Бурные социально-экономические и политические изменения конца 80–90-х гг. минувшего века сопровождались противоречиями между советскими ценностями и менталитетом, с одной стороны, и новыми экономическими и политическими отношениями, с другой; между нормами «социалистического» права (уголовная ответственность за бродяжничество, попрошайничество, «паразитический образ жизни», за злостное нарушение паспортного режима, за частное предпринимательство и коммерческое посредничество) и новыми нормами гражданского права, разрешающими частную собственность, легализующими статус безработного (бывший «тунеядец»); между нравственными ценностями старого общества (отрицательное отношение к богатым, стремление к «равенству») и новой моралью (обогащайтесь!). При этом многие сферы общественной и государственной жизни оказались без должного нормативного регулирования. Соответственно, с конца 80-х гг. наблюдается резкий рост преступности, самоубийств, наркотизма. Все «по Дюркгейму»!

Для криминологии важны и «некриминологические» работы и суждения ученого. Так, Дюркгейм один из первых развивает теорию общественного разделения труда, обращает внимание на роль социально-экономического неравенства в генезисе человеческой активности, как позитивной, так и негативной. Он понимает эволюционное значение разделения труда («чем примитивнее общество, тем больше сходств между индивидами»), его необходимость для развития общества, но видит и отрицательные последствия (овеществление личностных отношений, «анормальные формы» разделения труда – анемическое, принудительное и др.).[229] Всякое живое существо стремится к счастью. При этом для человека важно равновесие между стремлением к счастью и степенью удовлетворения. Если естественные потребности имеют естественные пределы (насытился и есть не хочется), то социальные потребности не имеют естественных ограничений, они безграничны. Мы еще вернемся к этой теме в следующей, 6-й главе.

Дюркгейм внес весомый вклад и в разработку проблем социального контроля, но к этому мы также вернемся позднее – в части IV книги.

В заключение заметим, что различные авторы и по разным основаниям относят криминологические взгляды Дюркгейма и к теории социальной дезорганизации, и к структурному функционализму, и в качестве самостоятельного направления – концепции аномии.

К структурному функционализму и теории аномии (в отличном от Дюркгейма варианте) относят и другого крупнейшего социолога, нашего современника – Р. Мертона (1910–2003). Он также считается родоначальником «теорий напряжения» (strain theories). Мертон, как и Дюркгейм, рассматривает различные проявления девиантности, включая преступность, как закономерное порождение определенных социальных условий. «Мы исходим из предположения, – пишет Мертон, – что определенные фазы социальной структуры порождают обстоятельства, при которых нарушение социального кодекса представляет собой «нормальный» ответ на возникшую ситуацию».[230] Люди стремятся к успеху. В современном обществе богатство выступает признанным всеобщим символом успеха. Но часть населения живет в зонах трущоб, при ограниченных социальных возможностях («напряжение»). При этом возрастает жесткость классовой структуры, сокращается возможность легально изменить социальный статус в сторону его повышения. А ведь именно классовая структура обусловливает неравенство возможностей, различия в доступе к ценностям общества. «Поэтому отклоняющееся от нормы поведение может быть расценено как симптом несогласованности между определяемыми культурой устремлениями (к успеху, богатству. – Я. Г.) и социально организованными средствами их удовлетворения».[231] Возникает напряжение (strain). Требования культуры, предъявляемые конкретному лицу, оказываются невыполнимыми. «С одной стороны, от него требуют, чтобы оно ориентировало свое поведение в направлении накопления богатства; с другой – ему почти не дают возможности сделать это институциональным способом. Результатом такой структурной непоследовательности является сформирование психопатической личности и (или) антисоциальное поведение, и (или) революционная деятельность».[232]

Культура каждого конкретного общества определяет его цели и легальные, институционализированные средства их достижения. В зависимости от принятия (+) или непринятия, отрицания (—) целей и средств существует пять теоретически возможных типов поведения (путей приспособления индивидов к социальным условиям), которые Мертон представляет в виде таблицы (5.1).

Итак, индивиды, разделяющие цели общества и принимающие средства их достижения, будут вести себя законопослушно, конформно. Те, кто принимает цели, но не согласен с предоставляемыми средствами, будет предпринимать шаги по их улучшению, заниматься реформаторской, инновационной деятельностью. Не принимающие цели или, что гораздо чаще, – относящиеся к ним безразлично, но свято придерживающиеся легальных средств, будут беспрекословно следовать принятым нормам – ритуалисты.

Не принимающие ни целей, ни средств данного общества будут либо «бежать» из него, уходя в алкоголь, наркотики, из жизни (самоубийство) – ретретистское поведение, либо пытаться все изменить – мятежники (по Мертону), революционеры.

Таблица 5.1

Типы поведения (адаптации) по Р. Мертону

В целом «антисоциальное поведение приобретает значительные масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, определенные символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура общества жестко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения».[233]

Ниже мы неоднократно будем встречаться с тем, что различные криминологи будут усматривать многочисленные «причины» преступности, не ограничиваясь какой-либо одной. Иногда такой подход рассматривается в качестве относительно самостоятельного («плюралистического» или «многофакторного»).

Выше уже упоминался Э. Ферри, выделявший антропологические, физические, социальные факторы.

Маннхейм утверждал, что в криминологии не существует причин преступности, которые были бы необходимы и достаточны для ее объяснения. Существуют только факторы, которые могут оказаться «необходимыми» наряду с другими факторами.

Аналогичные взгляды разделяли У. Хили (1915), С. Бэрт (1925) и др.

Многофакторный подход был широко распространен в российской криминологии, о чем пойдет речь ниже.

Мертоновская концепция неплохо объясняет девиантное и преступное поведение «униженных и оскорбленных», а как быть с преступностью элитарной, преступностью лиц, находящихся на вершинах социальной структуры? Над этим вопросом задумался, в частности, Э. Сазерленд (1883–1950). В 1939 г. он впервые вводит в научный оборот понятие «преступность белых воротничков» (white-collar crime), а в 1949 г. выходит его книга под тем же названием, в которой он подробно анализирует беловоротничковую преступность как пример криминальных действий и махинаций в сфере бизнеса.[234] Первоначально под преступлениями белых воротничков Сазерленд понимал лишь респектабельную преступность властной и деловой элиты. Позднее этот термин распространился на всю должностную и предпринимательскую преступность, независимо от ранга чиновника или бизнесмена. Свое название white-collar crime получила в связи с тем, что в США должностные лица и бизнесмены ходят в белых рубашках, в отличие от рабочих, которые обычно носят синие рубашки (комбинезоны). К типичным беловоротничковым преступлениям относятся финансовые махинации корпораций, взяточничество, предоставление «за вознаграждение» выгодных контрактов, привилегий, криминальные коммерческие сделки и кредитные операции, лжебанкротства и т. п.

Сазерленд изучал и профессиональную преступность,[235] но наиболее известен он как создатель теории дифференцированной ассоциации (связи). Эта концепция была впервые изложена Сазерлендом в «Принципах криминологии» (1939), а затем развивалась и излагалась совместно с Д. Кресси.[236] С точки зрения Сазерленда, определенным поведенческим формам – как законопослушным, так и преступным – обучаются, взаимодействуя с другими людьми в процессе общения. Обычно это происходит в группах между людьми, связанными какими-то личными отношениями. Основной причиной образования дифференцированных связей (ассоциаций) служит конфликт культур, а главной причиной систематического преступного поведения – социальная дезорганизация. Кресси, цитируя Сазерленда, так формулирует основные положения этой теории: «Когда люди становятся преступниками, это происходит потому, что они соприкасаются с преступным образом поведения, а также потому, что они оказываются изолированными от воздействия антипреступного образа поведения… Они становятся преступниками в силу переизбытка у них подобного рода «связей» по сравнению с теми «связями», которые у них имеются с антипреступным образом поведения».[237]