Читать онлайн «Информационное общество и международные отношения». Страница 22

Для преодоления политической апатии необходимо научить людей демократии, чему и должны помочь компьютерные технологии, которые видятся сторонникам концепции «демократии участия» инструментом для возрождения прямой античной демократии. Бесспорно, развитие тех или иных форм демократии участия фактически ведет к большему учету общественного мнения в принятии властных решений. Однако выраженная в электронных референдумах или теледебатах народная воля представляет собой волю более активной части граждан, но считать референдум выражением общей воли граждан нельзя. Как отмечал в свое время Дж. С. Милль, привлечение всех к участию в законодательстве создает для общественного мнения лишь возможность проявиться с большей силой; оно не может переродить самого общественного мнения – пассивности, разделений на отдельные и противоречивые голоса, его зависимости от известного руководства активных политических деятелей.

Фактически речь идет о «тирании общественного мнения», когда умелые демагоги, харизматические лидеры с диктаторскими замашками могут умело воспользоваться «мнением человека с улицы», чье «некомпетентное большинство» отнюдь не будет означать правильность выбора. История дает классический пример – смертный приговор Сократу, подтверждающий положение о том, что справедливость какого-либо суждения определяется внутренними признаками, а не количеством признающих голосов. Можно заметить, что один из принципов средневекового правления в Европе состоял в следующем: голоса следует взвешивать, а не считать.

Развитие прямой компьютерной демократии вызывает ряд противоречивых оценок:

• возрастает роль рядового гражданина в принятии решений законодательного характера. Высказанное многомиллионной аудиторией мнение не может не быть учтено парламентариями (например, проведение электронных плебисцитов по вопросам запрещения абортов или отмене смертной казни);

• растет информированность и политическая грамотность, что позволяет лучше разбираться в агитационных программах перед выборами;

• возрастает возможность манипуляции общественным мнением благодаря средствам массовой коммуникации: умелый подбор информации, ее психологическая окраска, выбор времени подачи информации, а также сознательное умолчание тех или иных фактов, могут привести к «нежелательным результатам».

Электронная трансформация экономики поставила на повестку дня вопрос об изменении распределения властных функций в экономике информационного общества. С одной стороны, информационная технология индивидуализирует труд, рабочее место образуется везде, где есть компьютер и Интернет, а потому должны измениться властные взаимоотношения на производстве: власть бюрократии должна уступить место власти самих работников. С другой стороны, «информационная технология выступает как агент не новой унификации, а разнообразия и беспорядка. Все становится менее контролируемым, менее программируемым, менее управляемым из бюрократического центра» [Street, 1988, p. 13].

Эту тенденцию в развитии и изменении властных отношений Э. Тоффлер определил как становление «адхократии» (лат. ad hoc – для данного случая, для этой цели). Работники не занимают фиксированного положения в организационной структуре, позиции становятся подвижными, разнообразными, постоянно изменяющимися. Иерархические структуры распадаются, поскольку ключевым принципом адхократической организации является ее временный характер. Это объединение людей, работающих над определенной темой или проектом, широко использующих информационную технику. Новые организационные формы воспитывают у работников совершенно иные качества, чем бюрократическая организация, где главными достоинствами считались исполнительность и беспрекословное подчинение вышестоящим, т. е. «общество эволюционирует к полностью антибюрократическим властным формам» [Toffler, 1990, p. 177].

По мнению Э. Тоффлера, дифференциация затрагивает как бытовые потребности людей, так и их политические взгляды, а потому можно говорить о «мозаичной демократии», ориентированной на отдельного человека. В итоге американский политолог склоняется к мысли, что информационная технология ведет к перераспределению властных полномочий в рамках западной демократии. Возникает «полупрямая демократия», для которой характерны следующие признаки:

• повышение образовательного уровня граждан под воздействием информационных потоков;

• информационная осведомленность позволит гражданам стать «компетентным большинством» в принятии решений;

• понижается роль представительной власти, вынужденной отдавать управленческие функции экспертократии в условиях «общества знаний».

В условиях информационного общества происходит, по мнению Д. Белла, заметная трансформация социального состава общества. Это связано прежде всего с влиянием высоких технологий на образовательный, культурный уровень основных социальных слоев. Происходит формирование профессиональной социально-психологической и политической общности. Фактически подавляющее большинство населения западных стран профессионально связано с информационной технологией, что должно повлиять на формирование соответствующих властвующих элит. Д. Белл полагает, что именно эта широкая социальная база и станет основой для создания меритократии (власти мудрых и достойных).

Меритократия – это власть людей, чьи заслуги и способность управлять определяются высочайшим информационным профессионализмом. Д. Белл выдвигает идею о том, что необходимо в условиях формирования новой системы социальных и профессиональных отношений обеспечить разработку законодательной базы информационного общества, чтобы предотвратить информационный тоталитаризм и преступность (компьютерные преступления). Особую значимость Д. Белл придает вопросам повышения демократического контроля за мерой и формами использования информационных ресурсов в социальной и политической сферах жизни. Фактически в центр своей модели политической власти, призванной обеспечить стабильность демократического правления, Д. Белл ставит личность, обладающую особыми качествами мудрости и профессионализма и руководствующуюся в своем политическом поведении демократическими ценностными основаниями.

Идея о понижении в условиях информационного общества значения представительной формы власти прослеживается в работах многих политологов, защищающих принципы элитизма демократического правления в форме технократии: идея демоархии (Г. Моргентау, Ф. Хайек), концепция меритократии (Д. Белл), теория экспертократии (У. Роув, Д. Коллингридж).

Если суммировать все характерные черты тех или иных терминологических модификаций, то в целом технократию можно определить как власть, основанную на научном знании, где политические решения принимаются в результате компьютерного моделирования политических и экономических ситуаций. Таким образом, компьютерное моделирование дает возможность выработать оптимальный вариант политического решения. Поэтому исчезает необходимость каких-либо публичных дебатов, коллективного парламентского обсуждения. Публичный политик рассматривается как устаревшая модель управления, поскольку он не обладает компетентным знанием о современном технологическом обществе и не способен принимать безошибочные решения.

Машинная рациональность становится важнейшей чертой управленческого процесса, а потому компьютер как главный инструмент для интеллектуальной обработки данных и выработки экспертных решений начинает рассматриваться как замена человеческому разуму. «Обещая заменить человека, компьютер приводит нас к новому определению человека как "информационного процессора"… наделяя машину способностью мыслить… человек заново создает себя, определяет себя как машину» [Simon, 1983, p. 13].

В связи с этим в политической науке появилось символическое определение человека в компьютеризированном мире – «Тьюрингов человек» (А. Тьюринг – один из создателей компьютерной теории), т. е. человек, который в силу тесной и продолжительной работы с компьютером начинает «думать и говорить в терминах, требуемых машиной».

Таким образом, можно констатировать ряд серьезных проблем в современном политическом управлении:

• эксперты, создающие на основе компьютерных моделей практические рекомендации по основным направлениям политики государства, абсолютно не учитывают в своих оценках и рекомендациях нравственные и иные ценностные гуманистические критерии как не подлежащие компьютерной обработке, а значит, не имеющие практического смысла;

• компьютеризированные решения полностью детерминированы машинной рациональностью, а значит, с экспертов и политиков снимается ответственность за эти решения, что ведет к социальной бесконтрольности государственной машины;