Читать онлайн «Злая корча. Книга 2». Страница 31

Как и следовало ожидать, отсюда видно, что все разнообразные формы исторических психозов проявлялись на фоне эрготизма, зафиксированного в те же или ближайшие годы. Вообще все массовые психические эпидемии в истории (по крайней мере, эпидемии, внесенные в таблицу Чижевского; вспышки безумия, вызванные другими факторами — ртутью, свинцом и пр. в таблицу не попали). При этом далеко не все эпидемии эрготизма сопровождались психическими эпидемиями, что можно увидеть, сравнив данные в обратную сторону. При этом годы сгруппированы без учета места действия, но это как раз и подтверждает существование глобального фактора. Здесь нет необходимости определять этот фактор (пока можно считать им солнечную активность, условно признавая правоту Чижевского). Сами же психические эпидемии проще объяснить непосредственным влиянием спорыньи без привлечения избыточных причин — этот гриб без всяких Z-лучей сам прекрасно «умеет» превращать людей в «зомби» и ликантропов с «волчьим голодом», в бесоодержимых и конвульсионеров, провоцировать религиозные эпидемии и галлюцинации (в реальности влияние может оказаться сложным, комплексным, параллельным, использовать множественные каналы передачи, но для начального рассмотрения мы эти домыслы должны бритвой Оккама отсечь). И если мы видим, например, что в Германии в 1693 году идет эпидемия эрготизма, в Ломбардии — также эпидемия эрготизма, в Польше — эпидемия вампиризма, в России — самосожжение раскольников близ Пудожского погоста, а годом раньше проходит психическая эпидемия грабежей и воровства в Англии — то не случайно в 1692 году начинается процесс сейлемских ведьм в Америке. Если в 1879 году в России идет эпидемия эрготизма, а в Тоскане — психическая эпидемия, то это намек на то, что появление в Италии спорыньи тогда просто не заметили. Если же, наоборот, в 2015 году в Тоскане начинаются характерные проблемы с овцами, то имеет смысл присмотреться к фитопатологической и психической обстановке и в других странах. Если мы дополним данные Гирша российскими источниками последних десятилетий XIX века (в Европе эпидемии уже закончились, поэтому у Гирша их нет; единственная отмеченная эпидемия 1879 года в Германии идет параллельно с эпидемией в России), то корреляция будет прослеживаться и далее.

В более ранних веках есть лакуны, вызванные не только меньшим количеством источников, но и известным моментом, отмеченным еще Гезером: «С 1347 г., за год до начала черной смерти в Европе, священный огонь исчезает из сообщений летописцев»[241]. Эрготизм просто стали смешивать с чумой, а то и считать его чумой. Какой процент эпидемий того времени являлся чумой «настоящей», то есть вызванной Yersinia pestis, а какой был отравлением спорыньей, сегодня не скажет никто. Не будет ничего удивительного, если уже в ближайшее десятилетие обнаружится (а исследования идут относительно постоянно), что чумы как таковой было значительно меньше, чем эрготизма. То, что средневековая Yersinia pestis не обладала какой-то особо повышенной вирулентностью, как предполагалось ранее, ученые недавно уже выяснили.

Таблицу «психозов и эрготизма» можно было бы улучшить и «подогнать» результаты. Например, мы знаем, что в Англии вспышка эрготизма произошла в 1762 году[242] (Гирш о ней не знал). И у нас будет красивое совпадение на 1762 г. И так можно пройтись по всем строчкам, используя многочисленные источники, до которых не добрался Гирш, и довести таблицу почти до «идеального» совпадения. Но во избежание подсознательного подгона данных этого делать не нужно — корреляция и так достаточная.

Стоит только отметить «побочный эффект» таблицы. Мы можем проверить «обратную совместимость» и посмотреть, нет ли намеков на ошибочную датировку некоторых психических эпидемий у самого Чижевского. В начале его таблицы отмечено: «1021 г. Первая эпидемия неистовой пляски в Дессау». Возможно, как раз здесь Чижевский пытался подогнать данные к солнечному максимуму (у него был выбор из нескольких дат), возможно — просто неточность. Упомянутая эпидемия неистовой пляски произошла не в Дессау (Dessau), а в Кёльбиге (Kölbigk, в часе езды от Дессау) — город Дессау не упоминается в хрониках ранее 1213 года. И о том, когда именно произошла эпидемия танцев, вопрос спорный. Случай с пляской хорошо известен, существует даже образчик немецкой игровой лирико-эпической песни «Танцоры из Кёльбига» XI века[243]. Согласно церковной легенде XI века, танцевавшая во время богослужения молодежь деревни Кёльбиг понесла наказание. Вот что пишет сам Чижевский об этом:

Первый рассказ о неистовой пляске, случившейся в Дессау, относится к 1021 г. В ночь на Рождество, во время богослужения в кладбищенской церкви одного из монастырей близ Дессау, несколько крестьян начали плясать, и плясали так неистово, что никакие уговоры священника их не могли остановить. Тогда он их проклял, сказав, чтобы они продолжали плясать и прыгать непрерывно в течение целого года. Проклятие исполнилось: крестьяне продолжали пляску до тех пор, пока некоторые из них не упали замертво; у прочих, оставшихся в живых, всю жизнь тряслись члены[244].

То есть происходило ровно то, что позже будет изображено на картинах Брейгеля. Строго говоря, это вообще была не «психическая эпидемия», а обыкновенная пляска Витта (с прилагающимся психозом, соответственно). Но еще в XIX веке эта эпидемия обычно датировалась 1027 годом[245] (редко встречаются варианты 1012, 1018, 1021) и называлась танцами в церкви Кёльбиг у Бернбурга (Бернбург тоже рядом). При этом мы знаем, что в 1027–29 гг. во Франции был голод с каннибализмом[246], в 1028 — эрготизм в Лотаргинии[247], в Богемии массовый осенний мор людей и собак[248]. А около 1021 года (как и в других упомянутых) подобного не зафиксировано. Следовательно, скорее стоит предположить, что правильная датировка первых в истории «неистовых плясок» — как раз 1027 год.

Цикличность массовых размножений насекомых была замечена давно. В середине XIX века Демоле отметил цикличность массовых размножений саранчовых. Чуть позже Кеппен выдвинул гипотезу о связи этих массовых размножений с многолетней динамикой солнечных пятен. Уваров в 1929 году отметил одновременное появление пустынной саранчи в ряде регионов Африки и Азии также в связи с изменением солнечных пятен. Пустынная саранча также одновременно размножалась в 1986–1990 и 2003–2004 гг. в восточном, западном, центральном и южном регионах Африки и Передней Азии. Цикличность размножения наблюдается не только у насекомых, но и у промысловых рыб (трески, сельди, севрюги и др.), у многих грызунов, включая белок и знаменитых леммингов. Последние, похоже, особо быстро размножаются во влажный урожайный год, а на следующий, засушливый, в поисках пищи совершают массовые миграции по огромным территориям, что и породило о них множество легенд. Самые крупные походы леммингов наблюдались в 1918 и в 1938 гг. Наиболее крупные пики численности многих видов животных тоже довольно точно совпадают с периодами повышенной солнечной активности (но некоторые, наоборот, с минимумом).

Вопрос о возможности использования показателей солнечной активности (чисел Вольфа) в качестве одного из критериев для прогнозирования массовых размножений вредных насекомых актуален для сельского хозяйства. Но на деле не так все просто — предсказательность по числам Вольфа здесь достаточно ненадежна, как и в случае прогноза эпидемий по данным Чижевского. Вспышки массового размножения насекомых возникают как в эпохи минимумов, так и в эпохи максимумов, и на разных ветвях динамики солнечной активности (ветви роста и ветви спада). Массовые размножения не только саранчовых, но и других насекомых совершаются не периодически, а циклически, то есть через разные промежутки времени. Одного солнечного цикла «по Чижевскому» здесь для объяснения мало. Для прогнозирования массовых размножений насекомых необходим иной критерий, который находился бы во взаимодействии с погодно-климатическими и трофическими циклами. В настоящее время в роли солнечного фактора предлагается использовать годы резких изменений солнечной активности, так называемые годы солнечных реперов.