Читать онлайн «Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!». Страница 8

Для меня общение с гадюками прошло удачно, без единого укуса. Но не с каждым видом животных мне так везло. Как-то раз в зоопарке на площадке молодняка я фотографировал одну девочку в компании медвежат и львят. Пока я занимался делом, трое львят «гуськом» пробегали мимо и самый крупный из них, размером не меньше метра, так куснул меня за ногу, что я потом несколько недель хромал. Однако знакомые лишь пренебрежительно усмехались — никто не верил, что я хромаю от укуса льва.

Вскоре после этого случилось так, что одна недавно прибывшая в зоопарк морская черепаха — кожистая, массой добрых восемь десятков килограммов — не желала есть. Заведующий отделом распорядился кормить ее насильно. Двое служителей раскрывали ей пасть, а я как можно глубже заталкивал в ее глотку кусочки лошадиного сердца, нарезанного полосками шириной 5-6 сантиметров. Неприятности начались в тот момент, когда мои коллеги отпустили черепаху, а я еще не успел вытащить руку из ее пасти. Я попытался было выдернуть руку, но черепаха оказалась проворнее. Челюстями, окаймленными твердым роговым ободком, она — как большими ножницами — перехватила средний палец моей правой руки и начала погружаться в 6000-литровом аквариуме. Какое-то время я «следовал» за ней, но, почувствовав, что вот-вот утону, заорал не своим голосом. Служители, с трудом схватив ее за заднюю ногу-ласт и вытащив силой, разжали ей челюсти и высвободили мой палец. Боль была до того нестерпимой, что я не верил своим глазам, обнаружив, что палец цел. К счастью, черепаха зажала палец между сочленениями; с тех пор он в том месте в 2 раза шире, чем был. Я утешал себя историей, которая произошла с одной пожилой дамой, в течение ряда лет покупавшей абонемент в зоопарк; она постоянно подкармливала пятнистую гиену кусочками сахара, давая их с ладони. Как-то раз гиена вместе с кусочком сахара ненароком проглотила и безымянный палец своей благодетельницы. Правда, кольцо, бывшее на пальце старушки, она выплюнула.

Детеныши гадюки развиваются в яйце в теле матери. К концу лета самка откладывает 6-12 развитых гадючат в околоплодной оболочке. В момент рождения оболочка лопается, появившийся на свет детеныш в течение получаса линяет, а затем, защищенный ядовитыми железами, начинает самостоятельную жизнь. Второй раз он линяет на следующий год — в мае-июне. Верный признак близкой линьки — молочноватое помутнение змеиных глаз в течение нескольких дней, исчезающее перед линькой. Перед самой линькой гадюки очень беспокойны, они все время ползают, подыскивая твердый пень или камень, с помощью которого можно было бы поддеть кожу вокруг верхней и нижней челюсти. Когда это животному удается, то старая кожа на голове у него распахивается подобно капюшону, и змея вылезает из нее. Есть змеи, которые облюбовывают себе постоянное место линьки. Я замечал, к примеру, как злые ужи сползались со всей округи для линьки к одному определенному камню.

Только что сбросившая кожу змея имеет самую красивую, великолепную окраску — стоит фотографировать их в это время. Помнится, моя гадюка по кличке Хельга перед линькой вся поблекла и даже рисунок ее кожи утратил яркость и четкость; змея мало двигалась, и аппетит у нее пропал. Сброшенная кожа оказалась длиной 23,5 сантиметра. (Во время линьки кожа змеи увеличивается на 1-2 сантиметра по сравнению с длиной животного.)

Наш террариум за лето обогатился двумя новорожденными песчаными гадюками (Vipera ammodytes). В террариуме Миклоша Яниша весной произошло спаривание песчаных гадюк (они зимовали у него в холодном месте — в подвале) и самка принесла 15 детенышей. Новеньких я назвал Сикст и Афра. Сикста легко можно было отличить: во время послеродовой линьки кожа с его головы не сошла, поэтому носовой щиток у него не торчал. При первом кормлении Сикст получил маленького голого мышонка, а Афра — прыткую ящерицу; обоим гадючатам тогда было несколько дней от роду. Через два дня оба детеныша отрыгнули проглоченную после укуса добычу. Гадюки вообще очень легко возвращают проглоченную пищу обратно — достаточно испуга или внезапного охлаждения, чтобы вызвать у них рвотный рефлекс. Такая рвота непосредственно после кормления не страшна, но если это происходит через день-другой, кости, торчащие из полупереваренной жертвы, легко могут травмировать пищевод и гортань гадюки. При этом не исключено заражение ран, которое может стоить гадюке жизни.

Обеих песчаных гадюк осенью я отвез зимовать к их сородичам. В январе температура нашей комнаты доходила до 0°С, и обычных гадюк пришлось переселить в ванную. Здесь, в полумраке и при температуре +5°С, они спокойно пережили зиму. (Разумеется, в это время никто не пользовался — да и не мог пользоваться — ванной комнатой по назначению.) А между тем температура в нашей комнате продолжала падать и достигла минусовой. На это тотчас отреагировал наш аквариум с рыбками — на защитной крышке его образовался лед. Как-то раз, входя в комнату, я сильнее обычного хлопнул дверью и переохлажденную воду в аквариуме вмиг сковало льдом до самого дна. Прозрачный аквариум стал похожим на толстую глыбу искусственного льда, в котором — заживо замурованные — покоились рыбы. В полном отчаянии я бросился на кухню, схватил с плиты тетушки Хильды котел с водой и не раздумывая плеснул кипятку в аквариум. Таяние началось мгновенно. Прежде чем я успел осмыслить все последствия этого приема, рыбки встряхнулись и поплыли какни в чем не бывало. Еще не оправившись от растерянности, я какое-то время наблюдал за ними, но они все до одной были живы, даже стекло аквариума и то не треснуло.

Готовя гадюк к зимовке, необходимо обращать внимание на следующие моменты. Животное по возможности должно находиться в хорошем состоянии; нужно проследить за тем, чтобы оно полностью переварило полученную в последний раз пищу и выделило испражнения. Температура помещения, где вы оставляете гадюк на зиму, не должна быть ниже О°С, но и не выше +4… +6°С, Не оставляйте в террариуме воду в глубокой посуде, чтобы при временном потеплении змеи, начав ползать, не утонули. Наиболее благоприятно для зимовки выстланное сухими листьями и мхом дно террариума.

В середине марта я перенес трех гадюк из ванной в комнату. Змеи изрядно похудели, но были живы, и к концу месяца я уже выставлял их на окно погреться на солнышке. В начале апреля я обнаружил Теклу околевшей. В глотке у нее оказалось несколько желтоватых опухолей в стадии распада. Неделю спустя захворали и Хельга с Паскалем. Они почти все время лежали, были вялые и не проявляли ни малейшего интереса к окружающему. Даже если я дотрагивался до них пинцетом, и то не мог расшевелить; языки они больше не высовывали. Паскаль часто чихал, горло у него покраснело и распухло. Хельга очень похудела, ее окраска сделалась тусклой. Пришлось заняться лечением. Я ввел каждой змее в хвостовой мускул по 0, 2-0, 3 миллиграмма водного раствора 200 000 единиц пенициллина. Во время инъекции я раскачивал гадюк, держа за хвост в левой руке, а правой орудовал шприцем. Обе гадюки безвольно свисали вниз головой и даже не вздрогнули во время укола. На следующий день они несколько ожили, стали высовывать язык, а Паскаль кашлял реже. К вечеру им опять была введена такая же доза пенициллина, но прежний метод впрыскивания оказался неприменим — гадюки оживленно извивались. Заставив их заползти в длинную перчатку так, чтобы наружу торчал только хвост, я и на этот раз левой рукой держал их за хвост, но перчатка мешала им добраться до моей руки. За несколько дней обе гадюки окончательно выздоровели.

Мои скитания по чужим углам близились к концу. Бедная тетушка Хильда на мой «зоопарк» рукой махнула. В комнате разгуливали сони, по вечерам я выпускал полетать ушастую сову, и хозяйку мою больше не волновало, есть ли на спине у вновь приобретенной змеи зигзагообразная полоска. У меня успел пожить даже выдренок, но о нем я расскажу отдельно. Меня призывали на полгода в армию, и перед уходом я нанес первый визит к будущим родственникам — родителям моей невесты Розики. Прибыл я на такси и не с пустыми руками: захватил с собой восемь террариумов. Розика вызвалась, пока я буду в армии, кормить тритонов, лягушек, саламандр и безногих ящериц. Родители невесты в полном изумлении наблюдали, как я в мгновение ока целиком заставил одну комнату террариумами.

К тому времени, как я вернулся из армии, ко мне прибыли гости из Швейцарии — три песчаных гадюки, одна асписовая гадюка и две кошачьи змеи (Telescopus fallax). Временно я разместил их в Институте ветеринарии. В той комнате, где находился террариум, обосновалась художница-график, завалив все помещение рулонами рисунков. Как-то раз один студент, любитель змей, в обеденный перерыв решил поглядеть на вновь прибывших животных и неплотно закрыл крышку террариума. К счастью, первым пришел в комнату я, а не художница. Обомлев, я увидел, что змей в террариуме нет и в помине. То, что я вынужден был после проделать, иначе как высшим классом ловли гадюк и не назовешь. Каждый рулон картона я разворачивал, тряс, стучал по нему. Временами из того или иного свитка вываливалась гадюка. Я поддевал ее длинной линейкой и переносил в террариум. Когда появилась художница, все змеи, за исключением одной кошачьей, были на месте. Меня несколько беспокоила сложившаяся ситуация, но я предпочел промолчать: ведь открой я художнице правду, она разнервничается куда больше, чем я. Пытаясь заглушить тревогу, я внушал себе, что кошачьи змеи могут прокусить лишь очень мелкий предмет, поскольку ядовитые зубы у них посажены далеко в глубине челюсти, и змее не разинуть пасть настолько, чтобы укусить кого-нибудь, скажем, в щиколотку. Кошачья змея — ночное животное, поэтому я неделями ночевал в Институте в надежде поймать беглянку, но напрасно: она так и не объявилась. Потом я придумал для себя еще такой способ успокоения: после окончания работы я убирал туфли художницы из-под стола на шкаф; по моим представлениям, там у змеи было меньше возможности заползти в туфлю. Но никаких неприятностей больше не произошло. Теперь-то я уж могу покаяться; кошачья змея тогда так и пропала бесследно.