Читать онлайн «Род человеческий». Страница 22

Такое поведение иногда называют «инстинктивным». К сожалению, это слово и, даже более того, сам термин «инстинкт» слишком часто употребляли в самых разных, подчас запутанных значениях. Но об этом мы еще поговорим.

Нашим следующим шагом будет сравнение только что рассмотренного типа поведения с поведением, зависящим от индивидуального опыта. Под «опытом» здесь не обязательно подразумевать только сознательный опыт, мы имеем в виду и те определенные условия, с которыми сталкивается каждый индивидуум в течение всей жизни, особенно в детстве. Из всего многообразия групп животных млекопитающие обладают наибольшей гибкостью поведения (и, как мы уже отмечали, имеют самый крупный относительный размер мозга). Несомненно, и в поведении млекопитающих немало врожденного элемента (вспомним вылизывание шерсти у домашней кошки). Но, как показывает внимательное изучение, поведение, кажущееся с первого взгляда несомненно врожденным (или инстинктивным), на самом деле в значительной степени зависит от научения.

Это удалось доказать Као в его известных опытах с ловлей мышей кошками. Као изучал поведение котят, которые в ранние периоды жизни находились в разных условиях: одни воспитывались вместе с мышами или крысами, другие сразу по окончании кормления молоком матери росли отдельно, а третьи воспитывались вместе с матерью и видели, как та раз в несколько дней убивала мышь или крысу. Из тех котят, что росли с крысой или мышью, только трое (из восемнадцати) убили животное и ни один не убил животное того вида, вместе с которым он рос. Из двадцати котят, воспитанных отдельно, убили животных девять, а из двадцати одного, видевших, как убивает мать, — восемнадцать.

Этот пример особенно показателен, так как большинство людей, несомненно, считают ловлю мышей кошками проявлением инстинкта. В самом деле, у некоторых кошек склонность к ловле мышей очень сильна: даже в первой группе мышей убивали три кошки. На основании этого Джон Б. С. Холдейн предложил разводить кошек по признаку склонности к убийству, чтобы получить породу, которая убивала бы, даже не имея родительского примера, и соответственно по признаку «пацифизма», чтобы получить породу, которую никогда нельзя будет склонить к убийству. Это предложение объясняется тем фактом, что опыты Као еще раз подтвердили взаимодействие окружающей среды и наследственности, которое мы подробно анализировали в предыдущих главах.

И хотя аналогичные опыты с кошками, кроме Као, никто не проводил, можно утверждать, что его работы показывают не только важность обучения у млекопитающих, но также сложную взаимосвязь врожденного элемента и элемента научения в поведении. В доказательство можно привести и другие примеры. Самки крыс, воспитанные в клетках без материала для гнезда или других предметов, которые можно было бы переносить, не в состоянии нормально ухаживать за своим потомством. Следовательно, то, что принято называть «материнским инстинктом», даже у крыс частично зависит от научения в раннем возрасте. Или возьмем пример совсем другого рода: птицы определенных видов, вскормленные человеком, относятся к людям как к своим родителям — они повсюду следуют за ними и совершенно не обращают внимания на взрослых особей собственного вида. Этот феномен, получивший название реакции следования, обусловлен, видимо, тем, что в раннем периоде развития в течение какого-то короткого времени нервная система особенно гибка, и то, что птенец видит в этот период, довольно долго, возможно даже постоянно, воздействует на его дальнейшее поведение.

Каково же значение этих исследований для человека? Прежде всего генетически фиксированные формы поведения у человека играют подчиненную роль. Строим ли мы дом, общаемся ли со своими друзьями — мы действуем теми способами, которым, сознательно или нет, были обучены. Наш набор невыученных возможностей (чихание, слюноотделение, моргание и т. д.) ограничен рефлекторным уровнем. Сюда же иногда относят и улыбку трех-шестимесячного ребенка, который таким образом реагирует на окружающих, но ведь ее можно вызвать и простой картонной моделью человеческого лица! Правда, это, как и плач, уже несколько более сложный случай, чем обычный рефлекс. Но все наши сложные действия — а сюда относятся взаимоотношения влюбленных, воспитание детей и даже привычка к определенной пище — в огромной степени зависят от индивидуального опыта. Человеческие поступки, будучи продуктом общественных и культурных условий, в большой степени варьируют от одного сообщества к другому в отличие от довольно однообразных форм поведения всех особей какого-нибудь одного вида, рыб, например, или птиц (брачные игры, гнездостроительство и т. д.).

Преобладание элемента научения в поведении человека, как мы уже видели, связано с огромной массой мозговой ткани, не находящейся под непосредственным влиянием импульсов со стороны органов чувств. Эта масса нервных клеток в целом не содержит наследственно детерминированных структурных образований, обусловливающих вполне определенные формы поведения. Каждый нормальный человек обладает определенным нервным потенциалом, который позволяет ему развить такие сложные формы поведения, как речь. Но только в процессе развития человека формируется характер его поведения как результат постепенных медленных приспособительных изменений. Развитие поведения зависит от того, чтó ребенок видит, слышит и чувствует, а также от того, насколько активно он сам воздействует на окружение. Для наиболее успешного научения необходимы постоянные действия, носящие самый разнообразный характер.

Следовательно, стадии развития поведения ребенка не только важны, но и необычайно трудны для изучения. Ни для кого не ново, что на формирование характера и способностей человека особое влияние оказывают ранняя тренировка и опыт. Не секрет, что определенный род занятий доступнее молодым; например, большинство людей легче усваивают иностранный язык в детстве. Но только недавно исследователям удалось показать, каким образом условия, в которых протекало детство ребенка, сказываются на его дальнейшем поведении.

Проводились самые различные опыты, среди них — изучение способов, при помощи которых люди учатся узнавать предметы по внешнему виду. Такого рода опыты ставились в Германии в 1932 г. Ученые изучали людей слепых от рождения, которые после операции обрели зрение. Позднее исследования проводились на лабораторных животных.

Ранее полагали, что люди обладают врожденной способностью к распознаванию по крайней мере простых форм, таких, например, как квадраты или круги, — даже самый маленький ребенок «мгновенно» и без труда определит разницу между ними. Однако это предположение оказалось ошибочным.

Человек слепой от рождения (из-за врожденной катаракты), впервые увидев окружающий его мир предметов и красок, в состоянии сообщить только о смешанной массе света и цветов. Назвать предмет он еще не может, как бы тот ни был знаком ему из прошлого опыта, приобретенного путем осязания, обоняния и т. д. Формы вообще нельзя «узнать»: чтобы отличить квадрат от треугольника или круга, приходится считать углы, и то, что выучено сегодня, назавтра уже забыто. Если подопытному, уже изучившему цвета, показать апельсин, цвет он, возможно, назовет сразу, а вот определить в этом предмете апельсин он не сможет, пока не потрогает его.

Здоровый человек узнает предметы, которые он видит (или слышит), даже когда их внешний вид меняется в зависимости от расстояния, угла зрения и т. д. У излеченных больных, которые только-только привыкают видеть, это обобщенное восприятие совершенно отсутствует. Известен, например, такой случай: мужчина, уже научившийся определять квадрат из белого картона, не смог узнать его, когда ему показали другую сторону, выкрашенную в желтый цвет. Объекты, названия которых были выучены в одном окружении, не узнаются, стоит выделить их на другом фоне или при другом освещении. Хотя здоровый взрослый человек никогда не сделает подобных ошибок, тем не менее и ему свойственны заблуждения; недаром же мы в начале книги говорили, что есть люди, которые утверждают, будто все китайцы «на одно лицо», до тех пор пока не убедятся, что на деле это совсем не так.

В конечном итоге прозревший человек после долгих и упорных трудов может даже научиться читать, но это мучительный и тяжелый опыт.

В чем же общебиологическое значение приведенных фактов. Прежде всего в том, что все поведение человека, даже самые простые его реакции, есть продукт научения: на протяжении весьма длительного периода беспомощного младенчества и еще более длительной детской зависимости в результате приспособительных изменений в гибкой центральной нервной системе устанавливаются все основные формы поведения.