Читать онлайн «Ступени эволюции интеллекта». Страница 9

Гнездовые паразиты имеют массу полезных приспособлений. Если у самки уже созрело яйцо, но подходящее гнездо еще не найдено, она способна задержать кладку. А в это время яйцо уже начинает развиваться; оказавшись в гнезде, оно по уровню своего развития соответствует яйцам с суточным насиживанием. Это дает кукушонку значительные преимущества перед «сводными» братьями и сестрами. Может случиться, что самка так и не найдет подходящего гнезда, тогда яйцо откладывается в первое попавшееся. Так постепенно и расширяется круг птиц, на которых паразитируют кукушки.

Гнездовые паразиты – редчайшее исключение. Большинство высших животных слывут вполне добропорядочными родителями. Семьи у животных чаще всего бывают двух типов: моногамные, т. е. парные, и полигамные, где один самец владеет целым «гаремом». Примеры многоженства общеизвестны. Гораздо реже встречается полиандрия – многомужество. Чтобы стало понятно, как полиандрия могла возникнуть, расскажем о нескольких видах переходных форм от парной семьи к многомужеству.

Необычные семьи часто встречаются у куликов. В дружной семье бекасовидного веретенника полагается, чтобы самец помогал самке насиживать яйца, и он не отлынивает от этой обязанности. Однако «дежурство» у веретенников распределено весьма своеобразно. Самка насиживает первую половину срока, а затем покидает супруга, предоставив ему право довести начатое дело до конца и воспитать малышей.

Нечто похожее наблюдается у кулика воробья. Когда самка полностью закончит яйцекладку, высиживать яйца садится самец, а она строит новое примитивное гнездышко, откладывает туда тоже четыре яйца и теперь уже насиживает сама. К числу куликов, строящих сразу два гнезда (для себя и самки), относятся и наши песчанки. При жизни на два дома недолго и до греха, поэтому неудивительно, что у некоторых самочек появляются новые мужья или возлюбленные.

Явно любвеобильным сердцем отличаются самочки небольшой птички – пятнистой трехперстки, большую часть года проводящие в Индии, Бирме, Таиланде, но весной, в период размножения, прилетающие к нам на Дальний Восток. В отличие от других птиц самочки трехперстки одеты значительно ярче и наряднее самцов. Они полностью берут на себя инициативу по созданию семьи и усиленно ухаживают за довольно инертными самцами, вкладывая в этот процесс массу энергии. Добившись в конце концов благосклонности и почувствовав себя матерью, самочка поспешно роет в земле небольшую ямку и, отложив в нее четыре яйца, оставляет их на попечение отца. Тому ничего не остается, как заняться насиживанием.

Между тем самочка времени даром не теряет. Порвав «супружеские узы», она отправляется на поиски новых кавалеров. Найдя холостого самца, легкомысленная особа приложит все силы, чтобы покорить его сердце, а затем бросит и эту новую семью. За лето она успевает до 4 раз сочетаться законным браком, но даже с четвертым супругом жить не останется.

Приведенные примеры – еще не многомужество, а всего лишь непостоянство в браке, непостоянство семьи. Настоящая полиандрия обнаружена пока лишь у тасманийской нелетающей курочки. Эта интересная птица – близкая родственница коростелей, лысух и султанских курочек. Живут длинноногие тасманийки на болотах, а гнезда в виде кучек камыша сооружают на земле недалеко от воды. Почему-то среди курочек обнаруживается большой избыток самцов. Видимо, в этом и кроется причина, почему у тасманийских курочек часто возникают брачные трио, состоящие из двух самцов и одной самки. Общим гнездовым участком единолично владеет самка. На своей суверенной территории она выделяет каждому самцу собственный участок, помогает соорудить нехитрые гнезда, откладывает в каждое до семи яиц, а в период насиживания приходит подменять «наседок», чтобы те имели возможность покормиться и немножко размяться. Самка свободно передвигается по всему своему участку, но самцы, если хотят обойтись без драк и конфликтов, вынуждены оставаться на своей половине. Как и в случае многомужества у тибетских народов, оба супруга обычно бывают кровными братьями.

Нормальное питание – одно из необходимейших условий жизни. Особенно трудно обеспечить себя пищей хищникам. Многим из них приходится долго и упорно овладевать охотничьими приемами, использовать для этого разные приспособления. Большинство хищников, если им не придется пройти такой школы, непременно погибнут с голода, и только немногие способны обойтись без специального обучения. Головастики бесхвостых амфибий питаются растительной пищей, пока не настанет время совершить метаморфоз и в один счастливый день выйти на берег. Теперь они хищники и должны ежедневно охотиться, так как особых жировых запасов не имеют. К счастью, умение охотиться у амфибий врожденное. Поупражнявшись 2–3 дня быстро открывать рот и поворачиваться в сторону добычи, малыши ловят первую дичь. Сначала они часто промахиваются и упускают добычу, но постепенно дело налаживается.

Многие компоненты пищевого поведения кажутся произвольными, но у животных и они бывают генетически запрограммированы, в том числе и аппетит. Пустынные амфибии могут питаться только в короткие периоды, когда выпадают дожди, и потому вынуждены запасать много жира. Североамериканские лопатоноги в пустынях Мексики и Техаса с наступлением сухой погоды зарываются в землю и впадают в спячку на целых 10 месяцев. Природа здесь сурова. Следующая весна может пройти без дождей, и продолжительность спячки увеличится еще на год. Секрет выносливости – полноценное питание. Главная пища лопатоногов – термиты. Эта дичь высококалорийная и питательная. Насекомые выходят из своих убежищ лишь по ночам после сильного дождя. Лопатоног за один присест может съесть огромное количество корма: до 55 % собственной массы. Один-единственный обед обеспечит его энергетическими ресурсами больше чем на год. Лопатоногу многочисленному, чтобы накопить жирку на целый год, требуется не меньше 7 обедов, а пустынным жабам – 11–22.

На редкость экзотические способы выкармливания детей приходится изобретать их родителям. Детенышам большинства животных не годится пища, которой довольствуются взрослые. Малышам необходимо диетпитание, полноценные и легко перевариваемые пищевые вещества. Молоко – самая распространенная детская еда. На ней растут детеныши и крохотных животных (мышек и землероек), и таких огромных зверей, как бегемоты, слоны и киты. Их выкармливают своим молоком заботливые мамы. Сложнее живется животным, лишенным молочных желез. Амфибии бросают своих детей на произвол судьбы, а если изредка решаются заняться выкармливанием, то изобретают что-нибудь неординарное. Естественно, что решать подобные проблемы вменяется в обязанность папам.

Крохотная ринодерма Дарвина – во всех отношениях странная лягушка. Живут ринодермы в воде, а икру откладывают на берегу во влажный мох. Мать никакого внимания своим детям не уделяет. Отец, напротив, остается охранять кладку, но его интерес к икре на первый взгляд выглядит каким-то гастрономическим. Внимательно присмотревшись к икринкам, добрый папочка отбирает одну-две покрупнее и запихивает их себе в рот. Можно подумать, что он решил пообедать своими малолетними детьми. Но нет, ничего нехорошего отец не замышляет. Икринки отправляются не в желудок, а в горловой мешок крохотной лягушки. Там, как в инкубаторе, икринки продолжают свое развитие.

Горловой мешок заботливого папы невелик. Сначала здесь могут поместиться не больше двух икринок. Постепенно мешок растягивается, и отец добавляет туда все новые и новые икринки. На 10–15-е сутки уже вся кладка находится в «инкубаторе». Выклюнувшиеся из икринок личинки снабжены желточным мешком с солидным запасом пищи. Это позволяет им вести беззаботную жизнь, свободно плавать в своем тесном помещении, а может быть, и резвиться. Но вот пищевые ресурсы исчерпаны, и юным личинкам ничего не остается, как прижаться к стенке своей «детской комнаты» и прирасти к ней сначала хвостом, а затем и спинкой. В результате внутри мешка образуются два слоя личинок, лежащих брюшками друг к другу. Кожа на спине и хвосте у них имеет особое строение, что позволяет извлекать из крови отца кислород и прочие необходимые для развития питательные вещества.

Тесно упакованные, как сигареты в пачке, проводят головастики свою юность. Здесь же они претерпевают метаморфоз, превращаясь из гадких головастиков в очаровательных лягушат. Когда произойдет полная редукция хвоста, дети теряют связь с родительским телом. Отцовская поддержка им больше не нужна, и лягушата, так же как попали сюда, поодиночке, в разное время расстаются со своим кормильцем, выскакивая из его рта и поспешно скрываясь в глубине водоема. Видимо, малыши опасаются (и не без оснований), что теперь папочка действительно проявит к ним гастрономический интерес, а потому и не считают целесообразным поддерживать дальнейшие родственные отношения.