Читать онлайн «Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первого века». Страница 15

Вершуэр не употребляет слово «евгеника», однако считает свои доводы по сути евгеническими. Человеконенавистнику выгодно утверждать, что его аргументы основаны на достижениях науки, а не продиктованы низменными чувствами. Нет, впрямую он не призывает истреблять евреев, но ход его мыслей подводит к такому заключению. Заметим, что Вершуэр был наставником нацистского врача-преступника Иосифа Менгеля, занимавшегося «расовыми» исследованиями близнецов.

Вряд ли есть что-либо во Вселенной, чего нельзя было бы вывернуть наизнанку, исказить или использовать во зло. И всегда будет существовать опасность злоупотребления наукой. Еще больше уныния и грусти испытываешь, когда видишь, что продукт больного ума или бесстыдного оппортунизма переведен и распространен переводчиком с английского, который ставит после своего имени «д-р философии».

Французский перевод «Руководства по евгенике и человеческой наследственности» О. Вершуэра был опубликован в оккупированном немцами Париже в 1943 году. Подпись автора на обложке датирована летом 1941. Большая часть этого сочинения содержит известные в то время факты наследственности, статистические данные и т.п. Книга представляет собой популярно написанное введение в генетику человека. Автор отмечает, что его труд был прочитан в рукописи известными евгенистами — Эрвином Бауэром, Эугеном Фишером, Фрицем Ленцем; каждый внес свои предложения[102]. Чтобы сделать книгу приемлемой, Вершуэр явно избегал вкрадчиво откровенного антисемитизма своих более ранних работ. Он утверждал, что евгеника Гальтона и теория расовой чистоты Плетца «полностью совпадают как по содержанию, так и по своим задачам»[103]. Разумеется, он расхваливает «Essai sur rinegalite des races humaines» Гобино, но также и Дарвина, Менделя и Карла Пирсона как пионеров евгенического мышления.

Обвинения, предъявляемые национал-социалистической евгенике, сводятся к следующему: 1) она служила обоснованием для закона о принудительной стерилизации от июля 1933 года; 2) она освятила своим авторитетом нацистскую программу эвтаназии — сентябрь 1939 года; и 3) она подготовила преследование, а затем массовое уничтожение евреев и цыган.

Рассмотрим все три пункта.

1. В 1932 году — до прихода Гитлера к власти — Прусский государственный совет подготовил законопроект, который должен был заложить основу для выборочной стерилизации лиц, страдающих наследственными заболеваниями. Хотя вопрос о стерилизации обсуждался до этого добрых 20 лет, эта законодательная инициатива застала врасплох ведущих немецких евгеников, которые относились к стерилизации критически как к неэффективной мере генетического усовершенствования, а порой и приводящей к обратным результатам[104]. 14 июля 1933 года закон был утвержден германским парламентом, в следующем году вступил в силу, но теперь он разрешал принудительную стерилизацию. Это касалось, в частности, лиц, дети которых рисковали — с высокой степенью вероятности — заполучить физические или психические дефекты, наследственные формы слабоумия, шизофрению, маниакально-депрессивный психоз, эпилепсию, малую хорею Хантингтона (так называемая пляска святого Витга), наследственную слепоту или глухоту, тяжелый наследственный алкоголизм[105]. В тексте закона нет упоминаний о расе. С 1934-го по 1939 год было стерилизовано приблизительно 300—350 тыс. человек[106]. В большинстве случаев речь шла о врожденном слабоумии или шизофрении[107]. В эти же годы стерилизации осуществлялись и в ряде других европейских стран, а также в США, хотя и в меньшем масштабе. Евгенические аргументы при этом существенной роли не играли. В Германии руководствовались скорее другими соображениями: стерилизация рассматривалась как дешевая альтернатива социальному обеспечению[108]. Католическая церковь была против стерилизации, евангелическая поддерживала ее[109].

2. Дебаты вокруг эвтаназии начались после появления книги Карла Биндинга и Альфреда Хоха «Легализация уничтожения жизни, не имеющей ценности», которая вышла в свет в 1920 году. Авторы — юрист и врач — привели чисто экономические доводы в пользу эвтаназии. И если в отношении стерилизации можно было ссылаться — хотя бы в качестве побочного аргумента — на евгенику, то умерщвление по причине отсутствия «ценности» вообще не имело к евгенике никакого отношения: ведь люди, уже изолированные, зачастую подвергнутые стерилизации, заведомо не могли продолжить свой род. Надо отдать должное немецким ученым-евгенистам: они решительно выступили против эвтаназии. Еще в 1926 году Карл П. Бауэр заявил, что если отбор используется как оправдание для убийства людей, «то мы все должны умереть»; евгеник Ганс Люксенбургер в 1931 году призывал к «безусловному уважению жизни человека»; в 1931 году Лотар Лофлер выступил не только против эвтаназии, но и против евгенически обоснованных абортов: «Мы с полным правом отвергаем уничтожение жизни, якобы не имеющей ценности».

Гитлер, однако, считал неизлечимо больных «бесполезными едоками», отнимающими время у больничного персонала и понапрасну занимающими больничные койки[111]. Когда в сентябре 1939 г. он подписал секретный указ о начале национальной программы эвтаназии, это было сделано исключительно для того, чтобы высвободить до 800 000 больничных коек для ожидаемых с театра военных действий раненых[112].

3) Гибель огромного числа евреев — неоспоримый факт; но считать евгеническое движение идейным вдохновителем Холокоста — ошибка. Не подлежит сомнению, что Гитлер, отчасти под влиянием написанного Э. Бауэром, Э. Фишером и Ф. Ленцем руководства по генетике человека, сочувствовал евгенике[113]. Но он ненавидел евреев отнюдь не потому, что евгенисты научили его квалифицировать евреев как умственно неполноценных. Напротив, он считал их опасными соперниками арийской расы, которая должна была стать господствующей. На евреев возлагали вину за поражение Германии в Первой мировой войне и за унижения Версальского договора. Когда стало ясно, что новое поражение ждет Германию в результате Второй мировой войны, месть стала на повестке дня. Что касается цыган и славян, то первые, как и евреи, подлежали уничтожению, а вторых можно было использовать как рабов. Массовые убийства евреев, цыган и множества славян в последний период войны совершались в обстановке строжайшей секретности. Сообщество немецких евгеников к Холокосту не призывало.

Тем не менее неоспорим и тот факт, что некоторые немецкие евгеники позволили втянуть себя в сотрудничество с режимом и внесли свою лепту в легитимизацию ненависти к «расово чуждым» этническим группам. Они, бесспорно, нанесли урон не только жертвам, но и собственной системе ценностей и убеждений.

История интеллектуальной мысли полна примеров идеализма, принимавшего порой самые злокачественные формы. Христианство и социализм обречены вечно нести свой крест — ответственность за Инквизицию и ГУЛАГ. Евгеника — отнюдь не идеология Холокоста, но в одной определенной стране небольшая группа ее представителей — уже успевшая сократиться в интеллектуальном климате менявшейся генетики, — запятнала себя соучастием в преступлениях национал-социализма.

И все же, вопреки расхожему мнению, евгеника не была движущей силой национал-социализма. Скорее это был аргумент, который взяли на вооружение нацистские главари — невзирая на недвусмысленные возражения лидеров международного евгенического движения.

Хотя связь между социальным дарвинизмом и laissez-faire капитализмом, безусловно, существовала, споры о евгенике фактически пересекали классовые границы в Европе и Америке, и связывать их только с правым лагерем исторически неверно. В немалой степени интерес к евгенике был связан с поисками выхода из засилья необузданного капитализма девятнадцатого века. Даже когда Герберт Спенсер в Англии и Уильям Грейам Самнер в Соединенных Штатах попытались оправдать кричащее социальное неравенство, характерное для эпохи, левые не пожелали отказаться от теории естественного отбора. Социалисты не видели никакого противоречия между социальной несправедливостью и естественным отбором. Маркс и Энгельс были убежденными дарвинистами и считали, что теория эволюции и так называемый научный коммунизм — взаимодополняющие друг друга науки; речь шла о двух родственных областях — биологии и социологии. Ленин высмеивал утверждение, будто все люди от рождения имеют одинаковые способности[114]. Карл Пирсон, наиболее авторитетный из учеников Гальтона и лидер британского евгенического движения, был социалистом-фабианцем — как и Сидней Уэбб. Российские генетики даже пытались (безуспешно) в первые годы советской власти моделировать строительство социализма в соответствии с канонами евгеники,