Читать онлайн «Рассказ предка. Путешествие к заре жизни.». Страница 9

Рассказ Фермера

Аграрная революция началась после окончания последнего ледникового периода, приблизительно 10 000 лет назад, в так называемом «плодородном полумесяце» между Тигром и Евфратом. Это колыбель человеческой цивилизации, невосстановимые реликвии которой в Багдадском музее были разрушены в 2003 году перед равнодушным взором американских интервентов, приоритеты которых принудили их защищать вместо этого Министерство нефтяной промышленности. Сельское хозяйство также возникло, вероятно, независимо в Китае и вдоль берегов Нила и совершенно независимо в Новом Свете. Интересным примером может служить еще одна независимая колыбель сельскохозяйственной цивилизации в удивительно изолированном внутреннем горном районе Новой Гвинеи. Аграрная революция датируется началом нового каменного века, неолитом.

Переход от кочевых охотников-собирателей к оседлому сельскохозяйственному образу жизни может символизировать первое появление у людей понятия дома. Современники первых фермеров в других частях мира были неисправимыми охотниками-собирателями, которые кочевали более или менее непрерывно. Действительно, образ жизни охотника-собирателя (к «охотникам» можно причислить и рыбаков) не исчез. Он все еще практикуется в различных районах мира: австралийскими аборигенами, южноафриканскими туземцами (неправильно называемыми «бушменами»), различными племенами американских туземцев (названный «индейцами» после навигационной ошибки), и инуитами Арктики (которые предпочитают не называть себя эскимосами). Охотники-собиратели обычно не выращивают растений и не держат домашний скот. Сейчас обнаружены практически все промежуточные звенья между чистыми охотниками-собирателями и чистыми земледельцами или пастухами. Но ранее, чем приблизительно 10 000 лет назад все человеческие поселения были охотниками-собирателями. Скоро, вероятно, не останется ни одного. Не вымершие будут «цивилизованы» – или развращены, в зависимости от Вашей точки зрения.

Колин Тудж (Colin Tudge) в своей небольшой книге «Неандертальцы, бандиты и фермеры: то, как сельское хозяйство действительно начиналось» соглашается с Джаредом Даймондом (Jared Diamond) («Третий шимпанзе»), что переход к сельскому хозяйству от охоты и собирательства ни в коем случае не был усовершенствованием, как мы с нашим ретроспективным взглядом в прошлое могли бы полагать. Аграрная революция, на их взгляд, не увеличивает человеческое счастье. Сельское хозяйство прокармливало большие поселения, чем жизненный уклад охотников-собирателей, который оно заменило, но не очевидно, что улучшило здоровье или счастье. Фактически большие поселения, как правило, таят более опасные болезни, по веским эволюционным причинам (паразит менее заинтересован, чтобы продлить жизнь своего хозяина, если он может легко найти и заразить новые жертвы).

Однако наша ситуация с охотниками-собирателями не была утопией. В последнее время стало модным расценивать охотников-собирателей и примитивные (Повсюду в этой книге я использую «примитивный» в техническом смысле, что означает «более схожий с предковой структурой». Никакая неполноценность не подразумевается.) сельскохозяйственные общества как живущих в большем «равновесии» с природой, чем мы. Это, вероятно, ошибка. У них, возможно, было больше знаний о дикой природе, просто потому, что они жили и выживали в ней. Но так же, как мы, они, кажется, использовали свои знания, чтобы эксплуатировать (и часто сверхэксплуатировать) окружающую среду для улучшения своих возможностей в то время. Джаред Даймонд подчеркивал подрыв запасов природных ресурсов ранними земледельцами, приводящий к экологическому краху и упадку их общества. Далекие от того, чтобы быть в равновесии с природой, предсельскохозяйственные охотники-собиратели были, вероятно, ответственны за масштабные исчезновения многих животных на земном шаре. Именно до аграрной революции колонизация отдаленных областей народами охотников-собирателей подозрительно часто сопровождается в археологической летописи вымиранием многих (по-видимому, приятных на вкус) птиц и млекопитающих.

Мы склонны расценивать «городской» как антитезу «сельскому», но в более отдаленной перспективе, которую должна принять на вооружение эта книга, городские обитатели должны рассматриваться вместе с фермерами в противоположность охотникам-собирателям. Почти вся пища для городов поставляется из находящихся в собственности, обработанных земель: в древние времена – из областей вокруг городов, сейчас – отовсюду в мире она транспортируется и продается через посредников, прежде чем быть потребленной. Аграрная революция вскоре привела к специализации. Гончары, ткачи и кузнецы продавали свое мастерство за пищу, которую выращивали другие. До аграрной революции продукты не выращивались на находящихся в собственности землях, а захватывались или собирались на бесхозных общественных землях. Пастушество, пасение животных на общинной земле, вероятно, было промежуточной стадией.

Были ли эти изменения к лучшему или худшему, аграрная революция не была, по-видимому, внезапным событием. Земледелие не было ночным озарением гения, неолитическим аналогом Репы Таунсенда. Поначалу охотники на диких животных на открытой и ничейной территории, возможно, охраняли охотничьи угодья от конкурирующих охотников или охраняли сами стада, неотступно следуя за ними. Эта деятельность закономерно переросла в пасение животных, затем в их кормление, и, наконец, в содержание их в загоне и одомашнивание. Я смею утверждать, что ни одно из этих изменений не могло казаться революционным, когда оно происходило.

Тем временем сами животные эволюционировали, становясь «одомашненными» в результате применения зачаточных форм искусственной селекции. Дарвиновские последствия сказывались на животных постепенно. Без какого-либо продуманного намерения выводить новые породы «для» домашних нужд наши предки неосторожно изменили давление отбора на животных. В генофондах стад больше не было награды за быстроту или другие навыки выживания в дикой природе. Последующие поколения домашних животных стали более ручными, менее способными постоять за себя, более склонными пышно расти и толстеть в изнеживающих домашних условиях. Заманчивы параллели с приручением социальными муравьями и термитами тлей – «скот», и грибов – «сельскохозяйственные культуры». Мы услышим об этом в «Рассказе Муравья-Листореза», когда путешественники-муравьи присоединятся к нам на Свидании 26.

В отличие от современных селекционеров растений и животных, наши основоположники аграрной революции сознательно не занимались искусственным отбором для получения желаемых признаков. Я сомневаюсь, понимали ли они, что, для увеличения производства молока Вы должны скрестить высокопродуктивных коров с быками, рожденными от других высокопродуктивных коров, и отбраковывать низкопродуктивных телят. Некоторое представление о случайных генетических последствиях приручения дает интересная российская работа с черно-бурыми лисицами.

Д.К.Беляев и его коллеги содержали в неволе черно-бурых лисиц Vulpes vulpes и намеревались методично сделать их ручными. Они достигли сенсационных успехов. Скрещивая самых ручных лисиц каждого поколения, Беляев за 20 лет вывел лисиц, которые вели себя как бордер-колли, активно ища человеческую компанию и виляя хвостами при встрече. Это не очень удивительно, хотя поразительна скорость, с которой это случилось. Менее ожидаемыми были побочные продукты отбора на приручаемость. Эти генетически прирученные лисы не только вели себя как колли, они стали похожи на колли. Они имели черно-белую шерсть и белую переднюю часть и морду. Вместо острых ушей, характерных для дикой лисы, они развили «симпатичные» болтающиеся уши. Их репродуктивный гормональный баланс изменился, и они приобрели способность к размножению круглый год вместо определенных сезонов. Вероятно, в связи с их пониженной агрессией они, как обнаружилось, содержали более высокие уровни неврального химически активного серотонина. Потребовалось всего 20 лет, чтобы превратить лисиц в «собак» искусственной селекцией (Археолог из Канады Сьюзан Крокфорд (Susan Crockford) приписывала такие превращения изменению уровней двух гормонов щитовидной железы.).

Я поместил «собак» в кавычки, потому что наши домашние собаки не происходят от лис, они происходят от волков. Кстати, известное предположение Конрада Лоренца (Konrad Lorenz), что только некоторые породы собак (его любимцы, такие как чау-чау) получены от волков, а остальные от шакалов, как теперь известно, является неправильным. Он подкреплял свою теорию проницательными историями об их характере и поведении. Но молекулярная таксономия взяла верх над человеческой интуицией, и молекулярное свидетельства ясно указывают, что все современные породы собак происходят от серого волка Canis lupus. Следующими самыми близкими родственниками собак (и волков) являются койоты и «шакалы» Симьена (которые, как теперь кажется, должны быть названы волками Симьена). Настоящие шакалы (золотистые, с полосатыми боками и черной спиной) являются более отдаленными родственниками собак, хотя они все еще принадлежат к семейству псовых.