Читать онлайн «Трактат о любви, как ее понимает жуткий зануда». Страница 24

Однако не будем спешить. А обратим лучше внимание на то, что из описанных случаев вовсе не вытекает отсутствие у человека врождённых поведенческих схем или предпочтений. Вспомним, что человек приобрёл современный анатомический облик, и видимо стал по настоящему разумным лишь около 100–200 тыс лет назад, 30–40 тыс лет имеют признаки начала перехода к производящей экономике и зачаткам социальной культуры в нашем понимании этого слова; и только 5–7 тыс лет длится историческая эпоха. Между тем, эволюция приматов начиналась где-то в третичном периоде, около 20–30 млн лет назад, а такие важные инстинкты, как подчинение стадной иерархии, вообще существуют едва ли не столько же, сколько существует жизнь. Разумеется, за столь короткие эволюционные промежутки времени инстинкты не могут исчезнуть — они формируются естественным отбором медленно и постепенно, как и морфологические признаки, и исчезают столь же медленно. А вот специфичные для цивилизаций современного типа поведенческие навыки, типа умения пользоваться вилкой-ложкой, как раз исключительно молоды, и не могут быть инстинктивными, передаваясь лишь через воспитание или подражание. Вот этого-то примера для подражания-то и не было в случае с «Маугли»! К слову, сама возможность столь гибко воспринимать окружающую обстановку в процессе формирования поведения является безусловно врождённой — многорукого осьминога вряд ли можно научить по человечески кушать вилкой с тарелки, хотя это далеко не самое глупое живое существо на Земле.

Я привёл эти рассуждения, имея в виду не доказательство решающего превосходства естественного объяснения перед гуманитарным, а как пример того, что любой поведенческий феномен может быть объяснён с позиций самых разных парадигм, и принятие одной из них, при наличии примерно равной убедительности доводов — это уже больше вопрос внутренней приемлемости (если угодно — веры) для каждого из нас того или иного мировоззрения. И пусть слово «вера» в данном контектсе не смущает приверженцев строгих доказательств — ведь даже в самом строгом исследовании всегда неизбежны какие-то допущения, постулаты, которые мы должны принимать на веру, ибо истинность их возможно доказать лишь косвенно, что всегда оставляет пространство для сомнений. Вот вам исторический пример: Галилею, впервые применившему телескоп для наблюдений небесных светил, долгое время отказывались верить — дескать что истинного можно увидеть сквозь два кривых стекла, поставленные одно за другим? Да, если направить эту бесовскую трубу на наземные объекты, то можно увидеть совершенно правдоподобное изображение людей и других знакомых предметов, но корректно ли полагать опыты на греховной земле доказательством истинности изображений божественных небес? И эти сомнения, строго говоря, правомочны. Ведь универсальность и изотропность законов природы — это всего лишь постулат, то есть — утверждение, принимаемое на веру, и доказываемое косвенно или "от противного". Сходным образом взаимодействуют и дисциплины, изучающие поведение человека. Естественники полагают, что закономерности, изученные на животных, переносить на человека в принципе можно, конечно зная меру. Гуманитарии же в этом сильнейшим образом сомневаются, трактуя любое сомнение (а они, как сказано выше — неизбежны), как доказательство некорректности такого переноса, что можно рассматривать как некую "презумпцию неинстинктивности" (раз инстинктивность строго не доказана, значит — инстинктивность не имеет места). Но поскольку абсолютно строгая уверенность в чём бы то ни было вряд ли может получена в ходе практически возможного исследования поведения человека[11], то доказать с позиций такой презумпции инстинктивность человеческих мотиваций практически невозможно безотносительно к действительному положению дел. Можно сказать, что презумпция неинстинктивности просто запрещает полагать, что инстинкты играют какую-то роль в поведении человека; но правомерно ли запрещать что-либо в науке, не имея на то исчерпывающих оснований? Можно запретить рассматривать проекты "вечного двигателя" — на основании строго доказанного закона сохранения энергии, но в поддержку принципа неинстинктивности аналогичных по строгости доказательств не существует, одна лишь подсознательная убеджённость определённого сорта людей…

Изложение естественнонаучного взгляда на поведение человека — цель данной книги, ибо для её автора подобные взгляды разумеется более приемлемы, а "презумпция неинстинктивности" соответственно — приемлема менее. Хотя автор и отдаёт себе отчёт в том, что возможны и другие объяснения. Но оставим эти самые "другие объяснения" адептам другого мировоззрения.

Как я уже упоминал во введении, существует много определений и пониманий понятия «инстинкт»; однако все они содержат указание на то, что инстинкты содержат те или иные врождённые предпосылки, а также на то, что они влияют на практическое поведение.

Одно из, на мой взгляд наиболее удачных академических определений инстинкта гласит:

ИНСТИНКТ (лат. instinctus — побуждающий) — неприобретённая, характерная для данного вида тенденция или предрасположенность реагировать определённым способом, возникающая при определённых стимульных условиях и при определённых состояниях особи.

Замечу, что сюда входит также врождённая предрасположенность легко воспринимать в ходе воспитания и обучения поведенческие и когнитивные схемы определённого типа, и неохотно воспринимать схемы другого типа. К примеру, дети животноводов, даже контактирующие с животными гораздо чаще, чем с людьми, тем не менее не перенимают поведение животных; на вышеупомянутых «Маугли» они совсем не похожи, ибо видоспецифическое человеческое поведение усваивается ими гораздо охотнее и легче. Чтобы ребёнок усвоил явно чуждое ему поведение, он должен быть лишён примера людей практически полностью, тогда и только тогда этот вакуум будет заполнен столь чужеродным содержимым.

Ещё обращаю внимание на то, что речь идёт именно о тенденции или предрасположенности, норме реакции, но не о каком-то строго фиксированном действии, хотя как частный случай это очень возможно. Другими словами, включившийся инстинкт порождает не поступок, а ЖЕЛАНИЕ что-либо сделать, или какое-нибудь неконкретное чувство, ощущение, настроение, которое может субъективно не осознаваться как потребность именно в поступке (таково к примеру ощущение, что "зачесались кулаки" — человек ощутил желание совершить агрессивный акт), но тем не менее — создаёт эмоциональный настрой, влияющий на принятие решений. Ах, я сегодня в подавленном настроении, и не мог поступить иначе…

Инстинкты, как и морфологические признаки формируются естественным отбором медленно и постепенно, и на более-менее длительных эволюционных промежутках времени «пришлифовываются», и становятся адекватными обстановке, в которой живёт вид. Ну конечно с оговорками на сигнатурность, неизбежным следствием которой является некоторых процент ложных срабатываний даже в стабильной обстановке. Но в общем и среднем в такой обстановке инстинктивное поведение вполне логично и целесообразно. Однако при резкой смене условий существования вида такое поведение начинает выглядеть необъяснимо и загадочно — ведь человеку искренне хочется сделать так, а не иначе, и в силу искренности этого чувства желание воспринимается как «правильное», хотя объективно оно уже не соответствует новой обстановке.

Человечество, «изобретя» бурную социальную эволюцию, радикальнейше ускорило темп изменений среды обитания; инстинкты же за столь стремительными изменениями поспеть никак не могут. К счастью у человека есть способность приспосабливаться к таким изменениям иными средствами, чем коррекцией врождённых программ поведения; однако упомянутые древние консервативные механизмы никуда не делись, и продолжают влиять на наше поведение, хотя их время возможно уже давно ушло.

Можно ли как-то перепрограммировать эти врождённые программы поведения? Перепрограммировать — нет, но можно заблокировать, предложить альтернативную поведенческую линию, которая при определённых условиях, внешней поддержке может заменять врождённые программы. Однако это будет существенно менее устойчивое положение. Как только ослабнет внешняя поддержка этих альтернатив (что происходит в годы войн и смут), или под влиянием внутренних процессов (наркотики, деструктивные процессы в ЦНС), так человек снова возвращается к своему первобытному состоянию. Да и как можно изменить инстинктивные программы, если не знать об их существовании или отрицать его?