Читать онлайн «Самое грандиозное шоу на Земле». Страница 30

В отчаянной попытке спасти положение обвинитель указывает на наличие второй камеры в бильярдной, запись с которой показывает через дверной проем все того же крадущегося на цыпочках дворецкого с пистолетом наизготовку. Она ведь закрывает «пробел» в первой записи? Уж теперь-то никаких сомнений в вине дворецкого быть не может. А вот и нет! Адвокат разыгрывает туза: «Мы не знаем, что происходило до или после того, как дворецкий прошел мимо открытой двери в бильярдную. Теперь в видеозаписи два пробела! Господа присяжные, я спокоен за исход этого дела. У стороны обвинения стало еще меньше доказательств против моего подзащитного».

Палеонтологическая летопись — как видеозапись в этом примере. Это бонус, дополнительная информация, нечто, на что мы не имели права рассчитывать при рассмотрении вопроса. Есть масса улик, которые позволяют признать дворецкого виновным, и именно это присяжные и собирались сделать до того, как была найдена запись. Точно так же существует масса доказательств эволюции, основанных на сравнительном изучении современных видов (глава 10) и их географическом распространении (глава 9). Для того, чтобы доказать реальность эволюции, нам не нужны окаменелости — процесс и без них выигран. По меньшей мере нелепо использовать пробелы в ископаемой летописи как свидетельства против эволюции. Я уже говорил: нам очень повезло, что есть хоть какие-то ископаемые.

Вот что было бы действительно сильным аргументом против эволюции, так это обнаружение любой окаменелости в чуждом геологическом слое. Я упоминал об этом в главе 4. Однажды Дж. Б. С. Холдейна спросили, что, по его мнению, могло бы сокрушить теорию эволюции, и он ответил: «Ископаемые кролики в докембрийских слоях». Ни одного такого кролика, ни одной достоверной анахроничной окаменелости до сих пор не найдено. Все известные нам ископаемые — а их много, действительно много, — все без исключения расположены в правильной временной последовательности. Да, имеются пробелы, в которых ископаемые вовсе отсутствуют, но этого и следует ожидать. Однако никогда ни один ископаемый организм не был обнаружен в слое более раннем, чем соответствующий времени, когда он мог появиться в ходе эволюции. Этот факт говорит о многом, и он никоим образом не вытекает из креационистских теорий и не объясняется ими. Как я упомянул в главе 4, хорошая научная теория — это такая теория, которую в принципе опровергнуть можно, но пока не удалось. Опровергнуть теорию эволюции просто: для этого надо найти всего один анахроничный ископаемый организм. Пока, однако, теория эволюции гордо шествует с высоко поднятым знаменем. Скептикам, желающим повергнуть это знамя, следовало бы изо всех сил рыть землю в попытках найти хоть одну неправильную окаменелость. Может, и найдут. Хотите пари?

Самый большой пробел в летописи — и наиболее любимый креационистами — относится к так называемому кембрийскому взрыву. Чуть больше полумиллиарда лет назад, в кембрийскую эпоху, в ископаемой летописи внезапно появляются остатки большинства типов животных (типы — самые крупные подразделения внутри животного царства). Говоря «внезапно», я имею в виду отсутствие таких остатков в докембрийских породах, а не скорость процесса: мы говорим сейчас о промежутке времени примерно в двадцать миллионов лет. Кажется, что двадцать миллионов лет — это немного, когда речь идет о событиях пятисотмиллионолетней давности. Но и тогда за двадцать миллионов лет могло произойти не меньше эволюционных изменений, чем за такой же срок сейчас. И все же перед нами действительно довольно быстрый процесс. Я написал в своей предыдущей книге, что в кембрии многие типы животных появляются в уже очень развитом состоянии[68]. Кажется, будто их просто туда посадили, безо всякой эволюционной истории. Ничего удивительного, что эта видимость внезапности восхищает креационистов.

Последнее предложение показывает, что уже в далеком 1986 году мне хватило здравого смысла, чтобы предугадать симпатию креационистов к кембрийскому взрыву. Увы, на что мне здравого смысла не хватило, так это на то, чтобы предвидеть, как они, ликуя, будут швыряться в меня моими же строчками, аккуратно опуская мои не менее аккуратные объяснения. Однажды я попробовал найти в интернете фразу: «Кажется, будто их просто туда посадили, безо всякой эволюционной истории» — и получил более 1250 результатов. Чтобы проверить свое предположение, что большинство результатов представляет собой цитату, вырванную креационистами из контекста, я ввел в тот же поиск фразу из «Слепого часовщика»: «Эволюционисты всех мастей, однако, полагают, что здесь мы имеем дело с большим пробелом в палеонтологической летописи». Я получил ссылки на 63 веб-страницы. Это в 19,8 раз меньше, чем в предыдущем случае. Предлагаю назвать это соотношение индексом вырывания из контекста (ИВК).

Я обсуждал кембрийский взрыв в нескольких своих книгах, особенно в «Расплетая радугу». Сейчас добавлю один штрих — при помощи плоских червей Platyhelminthes. Этот тип включает паразитических сосальщиков и ленточных червей, имеющих огромное медицинское значение. Мне, однако, куда более симпатичны свободноживущие турбеллярии, которых более четырех тысяч видов: почти столько же, сколько млекопитающих. Некоторые турбеллярии — прекрасные существа. Они широко распространены и в воде, и на суше и, по всей видимости, радуются жизни уже очень давно. Следовательно, можно было бы ожидать наличия достаточно богатой ископаемой летописи. Однако, к несчастью, таких остатков практически нет. Помимо нескольких сомнительных ископаемых следов, не было обнаружено ничего — ни одного окаменелого плоского червя. Все Platyhelminthes, до последнего лентеца, «находятся в уже очень развитом состоянии; кажется, будто их просто туда посадили, безо всякой эволюционной истории». Только в этом случае «туда» — не докембрий, а сегодняшний день. Видите, что это означает — по крайней мере, должно означать — для креационистов? Они уверены, что плоские черви были созданы в ту же неделю, что и все остальные живые существа. Следовательно, на то, чтобы стать окаменелостями, у них было столько же времени, сколько у остальных. Пока животные с костями и панцирями превращались в окаменелости, плоские черви счастливо жили бок о бок с ними, но не оставили в осадочных породах никаких следов. Что же необычного в пробелах в истории существ, которые окаменевают, если вся история плоских червей — один пробел (хотя последние, по утверждению самих же креационистов, существуют столько же, сколько прочие животные)? Если вы используете пробел перед кембрийским взрывом, чтобы утверждать, будто все животные внезапно появились именно тогда и полностью сформировавшимися, будьте добры воспользоваться той же логикой и прийти к выводу, что плоские черви появились в полностью сформированном виде вчера. Однако это противоречит креационистскому тезису о том, что плоские черви были созданы в течение той же недели, что и все остальные животные. Однако и рыбку съесть, и на лошадке покататься в данном случае не получится, и плоские черви не оставляют камня на камне от креационистских утверждений, будто докембрийский пробел в палеонтологической летописи ставит под сомнение факт эволюции.

Турбеллярии. Хотя ископаемые остатки этих червей не обнаружены, существуют они очень давно

Теперь рассмотрим вопрос с эволюционной точки зрения. Почему мы находим так мало докембрийских окаменелостей? Возможно, плоские черви не сохраняются в геологической летописи по тем же причинам, по которым не оставляют окаменевших следов и докембрийские животные[69]. Вероятно, большинство докембрийских животных были мягкотелыми, как плоские черви, и достаточно маленькими, как турбеллярии — и, следовательно, не очень-то годились для фоссилизации (превращения в окаменелость). Затем, примерно полмиллиарда лет назад, произошло что-то, что позволило останкам животных окаменевать. Например, у них появились твердые минеральные скелеты.

Раньше вместо «пробел в ископаемой летописи» говорили: «недостающее звено». Это словосочетание вошло в моду в викторианской Англии и успешно дожило до XX века. Поскольку большинство превратно понимало теорию Дарвина, термин использовался как ругательство — так же, как в наши дни (совершенно незаслуженно) используется слово «неандерталец». В Оксфордском словаре приводится произнесенная Д. Г. Лоуренсом в 1930 году фраза о даме, сообщившей ему, что он-де «смердит» и являет собой «помесь недостающего звена и шимпанзе».

Исходное — и, как мы вскоре убедимся, превратное — значение словосочетания «недостающее звено» базировалось на убеждении, что в теории Дарвина отсутствует критически важное звено между человеком и другими приматами. Вот, например, как используется это словосочетание в еще одной цитате из той же словарной статьи, но на этот раз из викторианской эпохи: «Я слышал разговоры о каком-то „недостающем звене“ между людьми и мартышками». «Отрицатели истории» и в наши времена часто говорят: вы еще не нашли «недостающее звено»! И напоминают о «пилтдаунском человеке». Мы не знаем, кто осуществил эту мистификацию, но ему есть за что ответить[70]. То, что один из первых кандидатов на роль ископаемого обезьяночеловека оказался подделкой, дал возможность «отрицателям истории» игнорировать огромное количество обнаруженных позднее подлинных окаменелостей. Они и до сих пор продолжают этим заниматься. Если бы они взяли на себя труд взглянуть на факты, то узнали бы, что на данный момент мы обладаем большим количеством ископаемых промежуточных звеньев, связывающих современных людей с общим предком человека и шимпанзе, по крайней мере в человеческой ветви. Интересно, что ископаемых, которые связывали бы современных шимпанзе с этим общим предком (который не был ни человеком, ни шимпанзе), пока не обнаружено. Возможно, это следствие того, что шимпанзе живут в лесах, а лес не предоставляет условий для фоссилизации. Если уж кто-то и имеет право в наши дни возмущаться по поводу отсутствия связующих звеньев, то это шимпанзе, а не люди.