Читать онлайн «Другое человечество. Здесь кто-то побывал до нас...». Страница 30

А вот у гоминидов межплеменная система знакового и звукового оповещения перестает быть лишь базовой системой передачи простейшей «однобитовой» информации. Рождается типологически иной язык общения – причем мы говорим не только о речи как таковой, но о первобытном искусстве, религиозно-магической символике, наскальной живописи и многом-многом другом. Это становится постепенно основой для дальнейшего развития человеческого сознания, воображения и творчества.

До этой стадии некие явления вызывали у живого существа «выброс» некого голосового флажка, обозначавшего, например, «Опасность!», «На помощь!», «Я чрезвычайно разъярен!» и т. д., причем каждый из них требовал однозначной реакции – бегства, нападения, поедания пищи и т. д. Здесь происходит скачок вперед, прорыв в концептуализации смыслов. Начинается «именование» вещей и явлений, за концептуализацией смыслов следует концептуализация языка общения как такового.

Мы намеренно оставляем в стороне вопрос, почему вообще мог произойти такой скачок, поскольку на сегодняшнем этапе наших знаний мы можем строить лишь предположения с большей или меньшей вероятностью. Возможно, что это было связано с фундаментальными изменениями в лобных долях головного мозга. Так или иначе, гоминиды пересекают границу, по одну сторону которой лежит некое «долигвистическое» состояние, по другую – бесконечное именование всех вещей, явлений и состояний этого мира, которые ничем нельзя остановить, поскольку, по существу, происходит выстраивание концепции Вселенной в сознании человека через лингвистические термины.

У нас нет никаких подтверждений тому, что этот процесс произошел единомоментно или в краткие сроки. Он в равной степени мог занять как десятки, так и сотни, а возможно, и миллионы лет. Очевидно, что некие искры уже долго летали в воздухе, пока труд человеческого сознания не высек огонь – современную человеческую речь.

Когда начались первые прорывы перехода гоминидов от системы звуковой коммуникации к членораздельной речи? В равной степени мы можем предположить, что любой из Homo мог обладать речью, хотя никаких доказательств этому нет. Впрочем, нет доказательств и обратному.

Сложная лингвистическая деятельность дает интересный эффект: она дает ощущение значимости собственного эго, интенсивное ощущение обладания памятью и возможностью рассуждать о будущем.

Вероятно, что именно речевая активность кроманьонцев давали им возможности стратегического планирования, группового обсуждения своего будущего: охоты, защиты, уничтожения врагов, совместного возведения жилищ и т. д. Как следствие, это повлияло и на победу кроманьонцев над неандертальцами, причем неважно, была ли это победа физическая или биологическая.

Открываются бесконечные возможности для сохранения и передачи опыта. По существу, создается копилка человеческого опыта, с каждым новым поколением слои знаний напластовываются друг на друга, большую роль начинает играть не только опыт практической деятельности, такой, как, скажем, охоты, строительства, защиты от стихийных бедствий, но и опыта мистических видений – так формируются и концептуализируются мифологические представления и анимистические верования.

Развитие речи дает и некие «побочные эффекты», например, установлено, что речевые центры связаны с центрами, контролирующими движения правой руки. Прямохождение высвобождает руки, которые начинают активно использоваться для коммуникаций и простейших значимых жестов, как у современных бабуинов и орангутанов. Постепенно жесты сопровождаются звуками, вероятно, первоначально лишь дублировавшими жесты, а затем приобретающими самостоятельное значение.

Логика этого процесса очевидна, но лишь в том случае, если взять за отправную точку тот факт, что именно речь и язык являются наиболее типичными формами общения между гоминидами. Однако, несмотря на высокоразвитую организацию, например, орангутанов и шимпанзе, у них не только не развивается речь, но вообще количественно объем звуков со временем не возрастает. Действительно, обезьяну можно научить произносить членораздельные звуки или слова, а также сопоставлять эти слова с некоторыми действиями. Например, она научится просить пищу, выражать свое неудовольствие ее вкусом. Известно, что обезьяна способна выучить чуть более сотни слов. Однако здесь по-прежнему оказывается не преодолен самый главный разрыв между языком обезьян и человека – выражение абстрактных понятий. Вряд ли мы можем заподозрить обезьяну в способности обличения в слова, т. е. осознания, не только каких-то философских категорий, но даже логических цепочек действия. Обезьяна не может планировать через язык или выражать свои планы языком.

Как раз именно речевые способности человека демонстрируют кардинальный разрыв между человеком и его предполагаемыми родственниками в животном мире.

Развитие речевых функций не повышает собственно внутренней организации общества, поскольку такая организация у животных, например, существует на уровне благоприобретенных инстинктов. Так, стае волков не надо «договариваться» о преследовании своей жертвы и направлении атаки. Равно как и стаду бизонов нет необходимости общаться между собой во время передвижения по саванне – внутренняя организация заложена на уровне инстинктов и рефлексов, причем она работает безошибочно.

Развитие второй сигнальной системы имело влияние на физические способности человека. Известно, что даже хорошо тренированный спортсмен способен использовать свои физические силы лишь на 50–60 %, в ту пору как обычный человек порой не преодолевает и 40 % барьера. Таким образом, большая часть физических потенций организма оказывается нереализованной как раз из-за развития речи, которая тормозит некоторые другие функции. Хорошо известны случаи, когда в критических ситуациях, например, в случае пожара, наводнения, угрозы своим детям даже слабый человек проявлял неожиданную для него физическую силу, некие скрытые резервы организма. В обычном же состоянии он оказывается не способен выполнить даже половину этой нагрузки.

Такого «торможения» физических функций у обезьян не происходит, они обладают всей полнотой своего потенциала. Мы можем предположить, что речь как функция была нехарактерна для человека, она возникла как вынужденная защитная реакция.

Существует интересное наблюдение над обезьянами, которые овладевали навыками произнесения слов. Во-первых, они начинали обучать этим навыкам своих детенышей. Во-вторых, они изгонялись другими особями, не прошедшими обучения. Второй аспект для нас крайне интересен – «поумневшие» обезьяны уже не воспринимаются своим же сообществом и превращаются в изгоев. Речь превращается в некий разделительный фактор, хотя морфология остается неизменной.

Должно же быть какое-то одно общее объяснение тому, как появилось прямохождение, отпал волосяной покров, изменилось строение некоторых органов человека. Если мы признаем эволюционное развитие человека, то, как следствие, стоит согласиться с тем, что была какая-то фаза в развитии гоминидов, когда все это и произошло. Может быть, мы что-то упускаем? Какой-то очень существенный отрезок развития человека, ускользающий от нашего взора?

Где все это могло происходить – может быть, в воде, а человек в течение какого-то времени был водным обитателем? Сколь неожиданным ни покажется это предположение, оно может оказаться крайне продуктивным.

По одному из предположений, предки людей не только селились близко к воде, но и провели часть своей истории в воде – так появилось прямохождение

Итак, предположим, что существовала некая водная или акватическая фаза формирования человека. Предполагается, что в течение определенного времени прямые предки человека проводили большую часть своей жизни в воде, в неглубоких водоемах и реках, а может, просто селились по берегам рек, и их существование оказывалось тесно связано с водой. Среди сторонников этой теории, разумеется, также нет согласия по самым ключевым вопросам. Например, кто жил в воде – какой-то вид Homo или еще человекообразные обезьяны, возможно, даже предки австралопитеков? Как много времени этот гоминид проводил в воде? Как его жизненный цикл был связан с водой, с рождением детей, со сном, с социальной организацией стада и т. д.?

Поводом к рождению акватических теорий явился ряд «гидрогенных» особенностей человека, например, наличие реликтовых перепонок между пальцами рук, отсутствующих у обезьян, способность к плаванию, что также недоступно для подавляющего большинства обезьян. Человек, как известно, может даже рожать своих детей в воде – новорожденный при этом не делает сразу первый вдох и поэтому не захлебывается. Может быть, это память о тех временах, когда человек частично обитал в воде или по берегам водоемов?