Читать онлайн «Танки ленд-лиза в бою». Страница 2

Советская заявка поставила американцев в весьма затруднительное положение. Для ее выполнения им пришлось бы нарушить свои обязательства перед Великобританией и другими странами, сорвать расписание поставок и спешно перепрофилировать предприятия на выпуск недостающей или отсутствующей продукции. Даже полностью изъяв из армии США зенитные орудия всех калибров, советский запрос удалось бы удовлетворить лишь на треть! Ограниченным был и выпуск самолетов (в третьем квартале 1941 года в среднем 1700 в месяц), большая часть которых прямо с конвейера отправлялась в Великобританию. Для производства же запрашиваемого советской стороной высокооктанового бензина требовалось 2–3 года!

Третий момент заключался в утверждении «„харрикейны“ — дрянь», из которого вполне логично вытекал четвертый — «наши лётчики не любят». Оба этих момента имеет смысл рассматривать в комплексе. Слова «„харрикейны“ — дрянь» следует понимать фактически как оценку всего ленд-лиза, то есть как утверждение, что нам поставлялось одно старье, не нужное самим союзникам, а все новейшее и самое лучшее они оставляли себе. Насколько такое заявление справедливо, можно разобраться на примере того же пресловутого «Харрикейна».

Да, безусловно, по состоянию на 1941 год этот истребитель нельзя было считать самым современным. Да, «Спитфайр» был лучше, но их не хватало самим англичанам, а «харрикейнов» они могли поставить много и сделать это быстро. С другой стороны, идеальных самолетов, как, впрочем, и ничего другого, в мире не существует. Английский истребитель, например, по летно-техническим данным уступал советскому Як-1, но существенно превосходил И-15 и И-16, составлявшие львиную долю парка ВВС РККА в 1941 году и около 80 % парка истребительной авиации Северного фронта, куда в основном и поступали «харрикейны». Кроме того, все английские самолеты были оснащены радиостанциями, а по качеству сборки и технической надежности на порядок превосходили советские истребители любого типа. О том, насколько верно утверждение, что человек красит машину, а не машина человека, можно убедиться на примере 151-го крыла британских ВВС, воевавшего на советском Севере.

За два месяца пребывания крыла в СССР погода позволила нормально летать лишь одну неделю. Но и за этот короткий промежуток времени англичане успели отлично показать себя и свои самолёты. Соотношение потерь крыла и потерь противника составило 1: 15.

Ну а вопрос любви или не любви вообще сугубо субъективный. Ясное дело, что «Харрикейн» при первом знакомстве приходился не слишком по душе нашим летчикам: мало того что вся информация в кабине на английском языке, которого не знал никто (в отличие от наших дней в 1930-е годы наиболее изучаемым в СССР иностранным языком был немецкий), так ещё и все единицы измерения не метрические — футы, мили, галлоны и т. д. Алгоритм размещения приборов также не соответствовал принятому на советских самолётах. Абсолютно иной была и вся система эксплуатационного обслуживания самолета. Словом, этот перечень можно продолжать почти до бесконечности. Пересаживаясь с И-16 на «Харрикейн» или с Т-26 на «Валентайн», наши лётчики и танкисты испытывали морально-психологический шок от контакта с техникой, находившейся на более высоком уровне технической культуры, чем отечественная. Примерно такое же ощущение, правда, в меньшей степени (все-таки другое время), испытал каждый современный автомобилист, пересевший с отечественной автомашины на иномарку. Однако шок быстро проходит, втягиваешься, и обратно уже не хочется. Примерно то же самое происходило и во время войны: танкистов и лётчиков, «распробовавших» ленд-лизовскую технику, не особенно тянуло обратно на советскую.

Казалось бы, подтверждение этого можно найти в воспоминаниях ветеранов. Но не тут-то было. Найти объективную оценку ленд-лизовской техники в мемуарной литературе, издававшейся в советское время, попросту невозможно. При этом слово давалось исключительно тем людям, которые сталкивались с импортными машинами случайно, на короткое время. В итоге все сводилось к повторению штампов, описанных выше. С таким подходом можно столкнуться и в современной литературе. Вот несколько типичных примеров.

Вспоминает офицер-танкист Г. С. Шишкин:

«Одно время пришли „валентайны“. Когда узнали, что американские танки к нам прибывают, все начали бегать к зампотеху с жалобами на танк — то одно барахлит, то другое, — начали всякие поводы искать, чтобы пересесть на американский танк. Пришли они к нам… Ой, как посмотрели, что это за танк… Наши-то танки были грубо отделаны внутри, там и окалина, и от сварки могли наплывы сохраниться. А тут влезешь в него — мягкая кожа, золотыми буквами везде написано — „вход“, „выход“, „огонь“. Но бензиновые моторы — горят как свечка. Гусеницы у „валентайнов“ были резинометаллические. Для парада они были хороши, а в условиях боя — чуть-чуть крен, и она слетает. Володька Сомов, про которого я уже говорил, как-то взял кувалду, залез на танк, как врезал по броне, и кувалда вошла миллиметров на двадцать! Оказывается, как нам потом объясняли, у них вязкая броня. Снаряд её пробивает, а осколков нет. Пушка слабенькая. Абсолютно были не приспособлены к этой войне. Потом пожгли эти танки, по-моему, умышленно. Подо мной такой танк сгорел… Нет, воевать на нём плохо. Садишься в него и уже боишься. Никакого сравнения с Т-34».

Характерный пример. Совершенно ясно, что под личиной «американского» танка «Валентайн» скрывался «Стюарт». Так что память подвела ветерана. И не только память, но и логика: сравнивать «Стюарт» с Т-34, мягко говоря, неправильно. Конечно «Стюарт» хуже, поскольку он легкий танк, а Т-34 — средний. Но ведь и Т-60 хуже, чем Т-34, и Т-70! Вот их-то и надо сравнивать с американским легким танком! Но, судя по всему, на этих машинах Г. С. Шишкин не воевал. Весьма сомнительный эпизод с вмятинами на броне от ударов кувалды также оставим на его совести. Броня есть броня, и понятие «вязкая» отнюдь не означает, что она проминается от ударов кувалды. Скорее всего, это не что иное, как солдатская байка, сознательно направленная на принижение боевых качеств иностранной техники.

Не сходятся концы с концами и у А. С. Бурцева, который познакомился с ленд-лизовской техникой в 1-м Саратовском танковом училище:

«Практику вождения и тактику проходили на Т-26 и БТ-7, а стреляли из танков, на которых обучались. Сначала из „матильд“ и „валентайное“, а потом из Т-34. Честно говоря, мы боялись, что нас могут выпустить на иностранных танках: „Матильда“, „Валентайн“, „Шерман“ — это гробы. Правда, броня у них была вязкая и не давала осколков, зато механик-водитель сидел отдельно, и если ты башню повернул, а в это время тебя подбили, то водитель уже никогда из танка не выберется. Наши танки — самые лучшие. Т-34 — замечательный танк».

Такое ощущение, что инструкцию о том, как отвечать на вопросы по ленд-лизовской технике, оба фронтовика получали в одном кабинете. Впрочем, ничего удивительного — штамп есть штамп, его вбили людям в сознание, а как оно было на самом деле, никто и не задумывается. Можно подумать, что из наших танков механики-водители выскакивали легко и просто. Особенно из ИС-2, у которого водительского люка вообще не было! Что касается упомянутых иностранных танков, то утверждение Бурцева в отношении английских машин вызывает недоумение, так как конструкция люков позволяла механику-водителю покинуть их при любом положении башни. Лишь только у «Шермана», в том случае, если ствол орудия находится на люком водителя, открыть его невозможно. Однако делать на этом основании вывод, что импортные машины — «гробы», а «наши танки самые лучшие», несколько скоропалительно. В точно таком же положении мог оказаться и механик-водитель KB, да и как-то не приходилось слышать, что на Т-34 механики-водители, благодаря конструкции своего люка, погибали реже остальных членов экипажа. Кстати сказать, на большинстве отечественных послевоенных танков при расположении ствола пушки над люком механика-водителя последний не может покинуть танк. Правда, несмотря на это, их тоже считают лучшими в мире.

Столь же пренебрежительное отношение к иностранной технике демонстрирует в своих воспоминаниях и маршал Советского Союза И. И. Якубовский:

«Свои боевые машины мы придирчиво сравнивали с поступившими к нам на вооружение несколькими образцами американских и английских танков. Сравнение было явно в нашу пользу. Комфортабельный „Шерман“ был менее маневрен и слабее в огне, имел тонкую броню. „Черчилль“ грешил тем же, кроме того, имел гусеницы, на которых с большим трудом можно было преодолевать даже небольшие подъемы и спуски.

По моему предложению ремонтники наклепали на гусеницы „Черчилля“ шипы. Громоздкая машина несколько улучшила свою проходимость. А сам факт её лёгкой модернизации получил широкую огласку в 65-й армии. Командарм П. И. Батов нередко шутливо замечал при обращении ко мне: дескать, как это ты умудрился нашего союзника „Черчилля“ подковать».