Читать онлайн «Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II». Страница 68

90

Н.К. Батюшков в «Речи о влиянии легкой поэзии на язык» (1816) называй «Душеньку» «первым и прелестным цветком легкой поэзии на языке нашем» (Битюшков К.Н. Сочинения. М.: Л.: Academia 1934. С. 364). О влиянии «Душеньки» на становление легкой поэзии в конце XVIII — начале XIX века см.: Зорин А.Л. Незабвенная «Душенька» // Богданович И.Ф. Душенька. Древняя повесть в вольных стихах. Иллюстрации сочинял, рисовал и гравировал Ф.П. Толстой. М.: Ладомир. 2002. С. 15–19.

Д.И. Хвостов оставил свои реальные комментарии в связи со статьей К.Н. Батюшкова «Нечто о поэте и поэзии». Здесь Хвостов не без иронии замечал: «Он (Богданович. — В. П.) был светский человек, любил слышать себе похвалы и искать знакомства с людьми знатными и хорошего тона. <…> Сверх того Богданович очень часто езжал к Княгине Дашковой, к Графу Строганову, Ивану Перфильевичу Елагину, к Министру Финансов Графу Васильеву, сенатору Ржевскому. Державину и <в> многие другие знатные дома, где проводил целые дни, был весел, любезничал с дамами и с ними играл в вист или бостон. По моему мнению, Богданович в столице вел жизнь рассеянную, а не уединенную» (Новое литературное обозрение. 1993. № 5. С. 180. Публикация Е.Э. Ляминой). Заметка Хвостова описывает обшенис Богдановича 1780-х годов и в целом корректирует сентименталистский миф о бескорыстном любителе уединения и муз.

Н.И. Новиков указывал, что фактическим издателем журнала «Невинное упражнение» был Херасков (Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях. М., 1772. С. 237). Вероятно, Новиков имел в виду журнал «Свободные часы», издававшийся одновременно: редактором его был действительно Херасков, занявший явную проекатерининскую позицию. Богданович подчеркнуто не участвовал в этом издании, что позволило исследователям усматривать наличие раскола среди бывших участников «Полезного увеселения». Существовали предположения о том, что журнал «Невинное упражнение» поддерживался группой придворных во главе с Дашковой, недовольных результатами переворота (Берков П.Н. История русской журналистики. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С 143 (примеч.).

20 апреля Павла опять угощали Богдановичем; Порошин записывает: «За ужином Богдановичеву епитафию Ломоносову» (Там же. С. 24).

(Ипполит Богданович.) Душинькины похождения. М.: Изд-во Московского университета, 1778. С. 3. Любопытно, что в перелицованной, обсценной «Душеньке» (авторство неизвестно; в списке Г.Р. Державина автором назван Н. Осипов) травестия Богдановича осуществлялась с учетом этой редакции поэмы Богдановича (упомянуты были и боги, и герои):

Не Ахиллесов гнев и не осаду Трои, —

Еблися боги и еблись герои, —

Но Душеньку пою…

(Под именем Баркова. Эротическая поэзия XVIII — начала XX века. М.: Ладомир, 1994. С. 109.)

Сумароков писал об этом типе бурлеска в «Эпистоле о стихотворстве»: «Стихи, влядеющи высокими делами, / В сем складе пишутся пренизкими словами» (Сумароков А.П. Избр. произведения С. 123).

См. у Майкова в «Елисее, или Раздраженном Вакхе»: «Минерва, может быть то было для игрушки, / Точила девушкам на кружево коклюшки»; «Теперь красавицам пришло не до игрушки:/ Из рук там в руки шли клубки, мотки, коклюшки» (Ироикомическая поэма. С. 133, 139; отмечено М. Шрубой).

Игра Богдановича с семантикой понятия «вольного стиха» была заострена травестийной и откровенно непристойной «Душенькой», анонимный автор которой лишь слегка изменил оригинальный подзаголовок поэмы Богдановича — «Древнее повествование в вольных стихах».

Сценарий, как предполагается, был сочинен А. Ринальди, а вероятным автором музыки был учитель музыки великокняжеской четы, капельмейстер Ф. Арайя (См.: Mooser A. Opéras, intermezzos, ballets, cantates, oratorios joués en Russie durant le XVIIIe siècle. Genève. 1945. P. 36). О театральных вкусах эпохи см. недавно опубликованную по рукописи книгу: Всеволоде кий-Гернгросс В.Н. Театр в России при императрице Елизавете Петровне. СПб.: Гиперион, 2003.

Великая княгиня Елизавета Алексеевна, видимо, и сама подыгрывала лестному сравнению. Одетая в модную греческого типа тунику с небрежной повязкой вместо пояса и с распущенными локонами она ассоциировалась с Психеей и в глазах придворного окружения (Госпожа Виже-Лебрен в России //Древняя и Новая Россия. 1876. № 10. С. 189).

Симптоматично умолчание о грозных событиях начавшегося восстания Пугачева вплоть до 15 октября 1773 года, до окончания свадебных торжеств.

Этот же текст (с другой жанровой дефиницией — «гимн») будет воспроизведен в «Собеседнике» (1783, Ч. 7. С. 182–184): значимость прославления в нем Екатерины оказывалась важнее кажущейся неактуальности отклика на событие семилетней давности.

Богданович не мог не помнить начало ломоносовской «Оды на день брачного сочетания их императорских высочеств Государя Великаго князя Петра Федоровича и Государыни Великия Княгини Екатерины Алексеевны» 1745 года (он использовал мотивы этой оды в своих двух одах на бракосочетания Павла):

Не сад ли вижу я священный

В Едеме вышним насажденный,

Где первый узаконен брак?

(Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 127).

См. о символике сада: Погосян Е.А. Сад как политический символ у Ломоносова Ц Ученые записки Тартуского ун-та. 1992. Т. 882 (Труды по знаковым системам. Т. 24) С. 44–57.

В ответ Вольтер прислал Екатерине стихотворение:

Пчела, как в свете ты полезна!

Ты и страшна, ты и любезна:

Для блага смертных ты живешь:

Ты пищу им, ты свет даешь. (Там же. С. 8.)

Существовало несколько копий с этого бюста, в частности у А.Д. Ланского (на портрете екатерининского фаворита кисти Левицкого, сделанном в 1782 году, Ланской нежно облокачивается на пьедестал этого бюста) и Дашковой (см.: Ровинский Д.А. Подробный словарь русских гравированных портретов. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1887. Т. 2. С. 838. Художник А. Рослин на заднем фоне портрета генерал-фельдмаршала З. Г. Чернышева (1776) изобразил этот бюст Екатерины (см.: Екатерина Великая. Русская культура второй половины XVIII века. Каталог выставки. СПб.: Славия-Интербук, 1993. С. 72).

В «Собеседнике» 1783 года Богданович завершит свою статью «О древнем и новом стихотворении» (печаталась начиная со 2-й части журнала) панегириком культурной деятельности Екатерины. Одной из главных ее заслуг являлось, по мнению автора, создание «комиссии по переводам» (Собеседник. 1783. Ч. 8. С. II)

Чувствительная Елизавета Петровна любила «слезные» сцены трагедий и даже плакала в театре на их представлениях (см.: Клейн Й. Ломоносов и трагедия // 18 век. СПб.: Наука, 2002. Сб. 22. С. 32).

Любопытно, что в редакции 1794 года (вторая редакция полного текста поэмы) вместо политических терминов «тиранств, смертей, измены» появится нейтральный вариант «смертей, скорбей, измены». Политическая ситуация после Французской революции придавала словам-сигналам, прежде лишь отсылающим к топике трагедий, дополнительные смыслы.

Кружок сложился во время путешествия Екатерины в Крым 1787 года. В театральных предприятиях участвовали граф Кобенцель, граф де Сегюр, князь де Линь, граф Строганов, граф Иван Шувалов, тогдашний фаворит Александр Мамонов. Любимые пословицы императрицы, анекдоты, которые она любила, домашние сценки — все это становилось предметом театральных представлений.

Богданович, по поручению Академии наук, собирает пословицы (зачастую перерабатывает или сам сочиняет их). В 1784 году выходит подготовленное им «Собрание русских пословиц». См.: Серман И. 3. Ипполит Богданович и официальная обработка фольклора в 1780-е годы // Русская литература и фольклор. XI–XVIII вв. Л.: Наука, 1970. С. 306–325.

В.Н. Головина писала о процедуре подготовки к первому приему у императрицы: «Третий день после приезда был весь посвящен уборке наших голов и примерке русского платья» (Головина В. Н. Мемуары. С. 110).

Л.В. Пумпянский описывал это явление на примере оды Державина 1779 года «На рождение в севере порфирородного отрока»; «У каждого великого поэта есть своя греческая мифология: у Державина она такова: он делает низшие мифологические существа славянскими, не меняя их греческих имен! Получается особый мифологический мир: русский мороз и Борей, сатиры у костров и пр.» (Пумпянский Л.В. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 87).