Читать онлайн «Пламя над Персеполем». Страница 16

На рыночной площади, если верить археологии, торговали в основном изделиями местного ремесла. Александр побывал и там. В одном углу рынка он заметил группу девушек, тесно сбившихся и, конечно, щебетавших, как стайка ласточек. Ему объяснили, что их родители слишком бедны, чтобы собрать приданое для свадьбы, и девушки будут проданы. Таков был древний обычай, параллели которому можно найти и во временах, не столь от нас отдаленных.

В более почтенной нищете и неподалеку от города проживали философы, о которых владыка Таксилы с излишней, может быть, поспешностью сообщил Александру. Падкий до всего нового и удивительного, Александр призвал своего штатного мудрена Онесикрита, ученого-дилетанта и киника, и велел ему пригласить во дворец неизвестных мыслителей. До нас дошел обстоятельный отчет о том, как исполнил это поручение Онесикрит. Философы приняли его довольно прохладно. Один из них не без иронии предложил Онесикриту раздеться (вероятно, они и сами были голые, как положено святым людям в Индии) и затем приблизиться к ним с должным смирением. Другой спросил напрямик: «Зачем Александр пришел издалека?», явно желая сказать, что никто не звал его сюда. Словом, с Онесикритом обошлись не очень любезно. Тогда за дело взялся князь Таксилы. Только после его уговоров одни философ явился, наконец, к Александру и преподал ему урок местной мудрости. Он бросил на землю ссохшуюся жесткую шкуру и наступил на ее край, отчего другие края поднялись. Он обошел шкуру со всех сторон, но, с какого бы края ни наступал на нее, результат был тот же, пока философ не встал посредине шкуры. Тогда она распрямилась и нее края оказались прижатыми к земле. Это поучительное действо должно было показать Александру, что империей следует управлять из центра, а не забираться на окраины вроде Таксилы. Нет, не такого приема ожидал гордый пришелец с Запада у мудрецов Пенджаба.

Эти и другие впечатлении вносили приятное разнообразие в монотонный церемониал приемов и официальных пиров. Но пребывание Александра в Таксиле имело далеко идущие последствия, что подтверждается вещественными доказательствами. До его прихода культура Таксилы, как и ее архитектура, вряд ли могла поразить воображение. И вот сюда является целая армия, несущая в походных сумах добычу со всей Азин. По стопам этой армии, как увидим далее, шли беженцы — мастера, художники разгромленной Персидской империи, искавшие новых заказов и новых покровителей на золотом Востоке. И не случайно мы находим здесь предметы роскоши, изощренного ремесла лишь начиная со времени Александра и его преемников. В одном из городских домов, мимо которого проходил, может быть, завоеватель, археологи нашли кувшин, содержащий 1107 серебряных монет, а также несколько украшений из золота и серебра. Среди монет, большей частью местных, продолговатых или, как их еще называют, типа «вогнутый брусок», был персидский сикль[26] с изображением Великого царя, вооруженного луком и стрелами и скачущего на коне по своей империи, затем две монеты Александра Македонского и одна Филиппа Аридея, приблизительно 317 г. до п. э. В том же слое обнаружен еще один клад продолговатых серебряных монет, золотые и серебряные бусы и подвески и две превосходные греко-персидские геммы; на обеих вырезан лев, терзающий оленя. Все это прямые последствия кампании 326 г. до н. э.

Но для одной важной перемены время еще не наступило. Прошла армия, у которой впереди много было боев и маршей, прошло время, но не сделано было ничего, чтобы изменить облик Таксилы, приблизив его к западному пониманию города. Археологией установлено, что Таксила, как и Пушкалавати, сохраняла свой прежний вид вплоть до появления здесь бактрийских греков из-за Гиндукуша около 180 г. до н. э. И тогда, опять же как в Пушкалавати, произошли перемены коренные и необратимые. В нескольких сотнях ярдов от старого города выросла вдруг новая Таксила с эллинистическим прямолинейным расположением улиц. Очевидно, Пушкалавати-Шайхан обрела себе двойника в Таксиле-Сиркапе.

Если не проявлять излишнего педантизма и не вдаваться в подробности, сходство их покажется бесспорным. В наши дни посетитель Сиркапа войдет в северные ворота и увидит перед собой прямую и широкую главную улицу. На восток и на запад тянутся каменные укреплении, тоже прямые, шириною в 20 футов, с квадратными башнями над выступающим по всей длине стен основанием, сделанным для того, чтобы воспрепятствовать подкопу. На восточном краю стена поворачивает под прямым углом к югу, она продолжается по прямой и снабжена башнями, расположенными на близком, но неравном расстоянии одна от другой. Достигнув южной оконечности, стена поднимается на скалистые вершины Хатхиала и, следуя за изгибами гряды, идет на запад. Спустившись к подножию гряды, стена идет под углом на север по руслу ручья, протекающего с внешней ее стороны. Невдалеке от юго-западного угла обнаружены запасные ворота.

По данным раскопок внутри укреплений, нижний (северный) город состоял из рядов узких прямых улочек или переулков, расходящихся под углом 90 градусов от главной улицы. В промежутках между ними шириной в 35–40 ярдов находились жилые кварталы — скопления довольно больших домов с внутренними дворами — подобные вытянутым островам (рис. 21), По обе стороны главной улицы располагались двумя линиями торговые помещения. Кое-где линия прерывалась культовыми памятниками — ступами, а на одном участке, в центре огороженного пространства, стоял ступообразный храм. Как и в Чарсаде-Шайхане, пространство это достигало в поперечнике 50 ярдов, превышая обычную ширину острова-квартала. На главной улице, ближе к центру, размещено большое здание с двумя соединенными дворами, на каждом из которых было возвышение или помост, что напомнило археологам, копавшим здесь, архитектурную подробность такого же рода в значительно более поздних дворцах эпохи Моголов, и потому они определили это здание как царский дворец. Однако сооружение, подобное этому, так называемый Махал, поставленный у подножия акрополя тех времен — Хатхиала, удален от шумного городского центра и с большим основанием может претендовать на царские привилегии.

Этот укрепленный город, очаг культуры западного типа, основан, по мнению Дж. Маршалла, бактрийскими греками в первой половине II в. до н. э., хотя большую часть своих находок здесь он датировал временем, когда парфяне, пришельцы с северо-запада, овладели этой областью, что произошло в I в. н. э., вероятно вскоре после 19 г. Теоретически одно не противоречит другому. Разумно предположить, что эллинистическая планировка городов была продолжена саками или скифами, которые появились в Пенджабе в начале I в. до н. э., а затем их преемниками, парфянами, в следующем столетии. Скифы, да и парфяне[27], были главным образом подражателями; их монеты чеканили мастера-греки, более того — у них даже сохранились македонские названия месяцев. И допустимо, что реконструкцию Таксилы, равно как и Пушкалавати, они вели по греческому образцу.

Тем не менее в скифо-парфянский период городская территория Таксилы претерпевала своеобразные изменения. Город значительно передвинулся в южном направлении вдоль постоянной оси север-юг. Глубокие раскопы, заложенные Дж. Маршаллом как раз внутри северных каменных укреплений, обнаружили семь последовательных слоев. Нижний и самый древний оказался довольно хаотичным. Он, вероятно, относится ко времени, предшествующему бактрийским грекам, которые появляются здесь только после 180 г. до н. э., и представляет собою, как можно видеть, остатки пригорода ранней Таксилы, лежавшей в трех четвертях мили отсюда, в местности, называемой Бхир-Маунд. Шестой и пятый слои идентифицированы с периодом бактрийских греков, первых, кто вел застройку по определенной системе. Полагают также, что четвертым и третьим слоями представлены так называемые скифы или, возможно, ветвь юечжи[28], которые, не имея определенного военно-политического плана и, быть может, не одержав даже полной победы, вторглись около 130 г. до н. э. в Бактрийское царство к северу от Гиндукуша, проникли в низовья Инда и оттуда, постоянно меняя маршрут, достигли в 80 г. до н. э. Пенджаба, где столетием позже оказались под властью парфян. Впрочем, подробности нам все еще далеко не ясны. Из двух верхних слоев Маршалла ранний определенно признан парфянским, а поздний частично совпадает с появлением здесь кушай, пришедших из Афганистана и Ирана во второй половине I в. н. э.

Пока что все хорошо. Толкование периодов жизни Таксилы можно признать в основном правильным по отношению к ее северной части, ограниченной остатками каменной стены. Однако расширенное значение, которое придает Дж. Маршалл своим раскопкам, несколько умеряется данными археологических работ 1944 г. В 566 ярдах южнее северной стены была заложена длинная широкая траншея в глубину до естественного грунта. И здесь, внутри городских стен, не оказалось и признака трех ранних слоев из семи, установленных Маршаллом. Слои начинаются с четвертого, датированного первой половиной или серединой I в. до н. э. Вот когда, а не за сто лет до того, и греко-бактрийское время, как полагал Маршалл, город был окружен каменной стеной, тянувшейся более чем на три мили. Ее возвели эллинизированные скифы или скифо-парфяне, которые правили здесь в тот период. Эти строители приняли греческую планировку потому, что их реконструкция производилась частью на территории первичного эллинистического города, так же как это было в Шайхане. Длинная главная улица, например, заканчивается не прямо, у северных ворот, а в стороне от них, видимо оттого, что новое сторожевое укрепление было предусмотрительно поставлено сбоку, а не поперек прежней городской оси. Но все-таки, где именно лежал этот новый эллинистический город и где находились оборонительные сооружения, которые, несомненно, у него были?