Читать онлайн «Викинги. Мореплаватели, пираты и воины». Страница 18

Сосредоточение древнеанглийских записей на антицерковной направленности рейдов северян представляют собой один из аспектов культурных различий между язычниками-скандинавами и христианами-европейцами в VIII столетии. Даже в Дании, наиболее, если можно так выразиться, передовой из трех скандинавских стран, взаимоотношения основных групп общества и класса элиты значительным образом отличались от тех, чтобы были свойственны Северо-Западной Европе. Отсутствие унитарной церкви и даже общей религии ослабляло перспективы появления единой национальной монархии.

Слабость или нехватка действенных рычагов управления у центральной власти подразумевали произвол со стороны отдельных лиц, племен и кланов как нечто неизбежное и даже само собой разумеющееся. Постоянно набиравшие силы и упрочивавшиеся в положении монархии различных английских королевств обладали способностью предотвращать акты насилия с помощью законов, которые к тому же одобрялись Церковью. Близкие взаимоотношения Церкви и государства ограничивали агрессию таким образом, каким не могла действовать культура викингов. Впоследствии, когда в силу обстоятельств скандинавы стали проникать в относительно мирную по большей части континентальную Европу, неограниченное насилие (вполне повседневное явление в землях северян) нашло привлекательные русла для излияния на более слабых европейцев.

В раннем скандинавском обществе привычным воинским соединением являлось, по сути, все племя. Дальнейшие деление на части принимало форму семьи или клана. В древненорвежском языке для обозначения такой расширенной семьи использовалось слово «этт» (aett). В «Старшей Эдде» описываются Ангантюр и его сыновья, фактически военный отряд (как говорили, берсеркеров), похороненные в общей могиле после поражения и смерти в бою. В культуре, где семья являлась основополагающей боевой единицей, ежедневные тренировки представляли собой, в общем-то, естественное и само собой разумеющееся занятие.

Некровная лояльность базировалась по большей части на основе явления, называемого «экономикой пожалований», основой которой служили взаимоотношения вожака и его сподвижников. Такие связи часто могли оказаться подняты на самый высокий уровень, становясь более привычным явлением, чем родственные. Фактически подобные тенденции приводили к формированию «искусственных кланов». Другой версией некоего псевдоклана могли служить объединения маргинальной безземельной молодежи, добывавшей себе пропитание разбоем и войной. Именно такой элемент, по всей видимости, послужил питательной средой для возникновения скандинавских историй о берсеркерах. В некоторых сагах берсеркеры предстают перед нами в отрядах бродячих разбойников. В раннесредневековом обществе Исландии, где очень и очень многое строилось на семье, земельном держании и четко определенных правах поселенцев, берсеркеры являлись лишенными корней аутсайдерами (см. стр. 98).

В сагах уцелело несколько вариантов клятв, которыми связывались члены «искусственного клана». Одну такую мы находим в «Гислиевой саге», где все описывается в следующих словах:

Бралась длинная дерновина, оба конца которой еще не были оторваны от грунта. Она поднималась копьем с таким длинным древком, что, протянув руку, мужчина едва способен дотянуться до гвоздя, который удерживает наконечник. Те, кто хотел скрепить узы клятвой, смешивали кровь под куском поднятого дерна. Встав на колени, они произносили священные слова клятвы, пожимали друг другу руки и призывали в свидетели богов, обещая мстить один за другого.

Иным искусственным способом расширения семейного отряда служила система воспитанников. Детей еще маленькими или уже подростками отправляли жить в разные семьи. Подобные «командировки» обычно происходили внутри границ клана, а самым распространенным случаем можно назвать передачу племянника на воспитание дяде. В ранних германских языках имелось несколько слов для описания особого рода отношений, установленных такой системой. В семье приемного отца обязанности мальчика могли быть практически такими же, как и у родного сына хозяина — включая обучение воинскому ремеслу.

На раннем этапе эры викингов вся подготовка неизменно зависела от формы клана или псевдоклана. Старшие члены этта передавали знания и обучали боевым приемам младших, как в обычных учебных боях, так и просто путем рассказов о том, как сражались какие-то наиболее заметные персонажи. Примеры из жизни героев и каких-либо выдающихся и бесстрашных воинов способствовали повышению чувства ответственности молодого человека перед военным сообществом.

Особого характера импульсивные жестокость и насилие были свойственны Эгилу Скаллагримсону, которые еще на раннем этапе подстегивал в нем Торд Гранисон. Торд описывается в «Эгиловой саге» как человек молодой, но старше, чем Эгил. Эгил уговорил Торда взять его на ежегодные состязания в долину Белой Реки в Исландии. Когда Эгил поссорился с неким Гримом Хеггсоном, что привело к взрыву в отношениях между этими двумя, именно Торд, который снабдил Эгила нужным снаряжением, поддержал его в стремлении убить Грима. На тот момент Эгил еще не достиг 12 лет от роду. Аналогичный инцидент имел место в жизни Греттира Асмундсона, хотя дело тогда обошлось без убийства, ограничившись угрозами отомстить. Впервые Греттир убил человека в возрасте около 15 лет. Если рассказы эти хотя бы отчасти достоверны, мы с вами можем составить картину общества, где господствовали жестокость и насилие, служившие обычным способом разрешения даже пустяковых противоречий. Естественно, что подростки росли не в стороне от подобных аспектов жизни, где экстремальное поведение корректировалось сравнительно мягкими средствами. Детей мужского пола воспитывали как людей, которым предстоит стать воинами уже в самом недалеком будущем. Полувоенные по природе игры, в которые играли Эгил и Греттир и которые пропитывались духом насилия, позволяли подросткам быстро приучаться пользоваться настоящим оружием. Большое количество древнескандинавских источников, касающихся искусства владения оружием и не скупящихся на подробности, предлагают нам возможность заглянуть внутрь военного сообщества и понять, какую важную роль в жизни викинга-воина играло мастерство бойца.

Когда малые государства Норвегии стали утрачивать независимость (на изломе IX–X веков. — Прим, пер.), для тех, кто не хотел покориться власти династии Харальда Харфагри (Прекрасноволосого), оставалось несколько альтернативных путей. Первым вариантом служило поселение в какой-то другой части Европы, где правили не столь сильные и могучие государи или же государи, которых представлялось бы возможным свергнуть с трона. Для зажиточного землевладельца средней руки с его немалым движимым имуществом более годилась колонизация ненаселенных областей Исландии. Для безземельного воина старая традиция отправляться в набеги в составе сколоченной накануне предприятия малочисленной ватаги постепенно утрачивала привлекательность и даже жизнеспособность. Укрепления Западной Европы позволяли их защитникам отражать нападения любых, кроме самых крупных, армий. Большие же отряды искателей поживы скреплялись воедино присягой верности каким-то особо заметным фигурам вроде Хрольфа Пешехода (иначе Ральф, Ролло, или Роллон, даже Роберт — первый признанный королем франков правитель Нормандии. — Прим, пер.). Образование омсвикингелаг, или искусственного племени йомсвикингов, стало ответом на повышение обороноспособности тех, в чьих землях промышляли скандинавы. Уровень организации и подготовки таких сообществ заметно повысился, что позволяло его членам глубоко проникать на территорию английских королевств.

Согласно более поздним датским источникам, в конце X столетия (вероятно, где-то в 80-е гг.) йомсвикинги укоренились в Вендланде (в Германии. — Прим, пер.) благодаря датскому королю Харальду Синезубому, выгнанному из собственного королевства сыном, Свеном Вилобородым. Крепость Йомсборг, которую, как считается, он основал, находилась, по всей видимости, недалеко от Воллина, в устье Одера. Крепость располагала искусственной гаванью, вход в которую прикрывала башня, расположенная по одну сторону каменной арки с железными воротами. Бухта, если верить самым древним из доживших до наших дней манускриптам, обладала способностью вмещать три корабля, хотя позднее число заметно возросло и достигло 300 или 360 судов. В одном месте говорится, что Харальд научил вендов (племя славян. — Прим, пер.) пиратству, и не исключено, что Йомсборг имел гарнизон из вендов, находившихся под командой датчан; совершенно определенно, в ходе битвы при Свёлде (Svoldr, встречается и написание Svolder — Свулдер. — Прим, пер.) один из кораблей йомсвикингов имел команду полностью из вендов. Однако «Сага о йомсвикингах» утверждает, что Йомсборг представлял собой исключительно крепость викингов, обустроенную приемным отцом Свена Вилобородого, Палнатоки. Как бы там ни было, источники в большинстве своем сходятся на том, что вожаком йомсвикингов в период их звездного часа на закате X столетия являлся эрл Сигвалд, сын короля по имени Струт-Харальд, который правил Сканией на юге Швеции (в ту пору считавшейся частью Дании).