Читать онлайн «Принцессы немецкие – судьбы русские». Страница 18

Она была в отчаянии. Окружающие опасались за ее жизнь. Выручил, как это не раз бывало, Потемкин. Узнав о случившемся, он оставил свою любимую Новороссию и примчался в столицу. В Царское Село явился вдвоем с одним из братьев Орловых, Федором. Екатерина сообщает об этом Гримму: «До той минуты я не выносила человеческого лица; эти же хорошо придумали: они начали реветь вместе со мною – и тогда мне стало легче. Но для этого требовалось немало времени. В силу своей чувствительности я стала существом, бесчувственным ко всему, исключая этого горя; оно усиливалось, поддерживалось воспоминаниями на каждом шагу и при каждом слове. Однако не подумайте, что ради этого ужасного состояния я пренебрегла малейшими делами, которые требовали моего внимания… Я стала существом весьма печальным, говорящим только односложные слова, все меня огорчает, а я ни у кого не люблю вызывать сострадания к себе».

Позволю себе процитировать Казимира Валишевского, не только блистательного знатока эпохи, но и незаурядного психолога: «Один английский оратор, лорд Камельфорд, сказал, что Екатерина возвышала трон своими пороками, как король английский (Георг III) бесчестил его своими добродетелями. Это выражение несколько сильно, но, быть может, согласятся, что пороки, способные проявляться в такой трогательной форме, не заслуживают полного осуждения и презрения».

Пройдет семь лет, и ей придется пережить еще один страшный удар: умрет ее самый верный друг и помощник, Григорий Александрович Потемкин.

Суждения о его смерти были столь же противоречивы, как и отношение к нему при жизни. Большинство придворных едва скрывало ликование. А московский митрополит Платон сказал с горечью: «Древо великое пало: был человек необыкновенный!»

Байрон так написал о смерти Потемкина в «Дон Жуане»:

Большим поэтам дано увидеть главное. Один… Всегда окруженный толпой прихлебателей и врагов, он был одинок. Только Екатерина способна была преодолеть или разделить это одиночество. Кажется, он просто не пережил разрыва с ней.

«Ты да я, а больше никого и нет в Европе, так зачем с ними считаться», – часто говаривал светлейший. Смириться с тем, что потерял право повторить эти слова, он не смог. И она, которая предпочла ему Зубова, вполне обладавшего всеми пороками светлейшего и ни одним из его дарований, обречена была снова почувствовать одиночество и жуткую, удручающую пустоту: рядом с ней остались только посредственности.

Екатерина писала Гримму: «Страшный удар разразился над моей головой. Мой ученик, мой друг, можно сказать, мой идол, князь Потемкин-Таврический – умер… Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца… Им никто не управлял, но сам он удивительно умел управлять другими…»

Она ценит в нем то, что в полной мере свойственно ей самой: умение управлять другими. Когда-то Петр Федорович предостерегал свою крестницу, юную Екатерину Дашкову: «Дитя мое, не забывайте, что несравненно лучше иметь дело с честными и простыми людьми, как я и мои друзья, чем с великими умами, которые используют сок из лимона и бросят потом ненужную для них корку». Похоже, он неплохо разобрался в характере своей супруги. У нее был редкий для правителя дар: она окружала себя людьми выдающимися, не боясь соперничества. Она давала возможность своим приближенным во всей полноте проявить свои таланты, поощряла их всячески, но и взять у каждого умела все, на что тот был способен. В самом деле, «использовала сок лимона» до последней капли.

Но во второй части своего предостережения Петр был совершенно необъективен: она никогда не бросала своих помощников «как ненужную корку». Она умела быть благодарной. Более того, ее награды нередко превышали заслуги награжденных. К Потемкину последнее замечание никак не относится. Она награждала его более чем щедро. Но ведь и он добывал ей (и России!) громкие победы – славу. Кроме того, он был другом, говорящим с ней на одном языке, понимающим с полуслова, – равным.

Потеря «великолепного князя Тавриды» стала для Екатерины не только невосполнимой личной утратой. С нее начался закат великого царствования.

С годами она очень изменилась. И дело не только в потере бесценного помощника и советчика; не только в возрасте, в естественной усталости человека, всю жизнь «работавшего, как лошадь» (ее собственные слова о себе). Главное в том, что она пережила два тяжелейших, разрушительных кризиса: пугачевский бунт и Великую французскую революцию. Первый был разрушителен для страны. Второй – для идеалов Екатерины. Напомню: кризис в переводе с греческого означает суд. А суд над собой – это неизбежный пересмотр отношения к жизни, к долгу, к власти, к себе.

Еще до переворота, до смерти Елизаветы Петровны, она написала:

Я желаю, хочу только блага стране, над которой поставил меня Бог; Он мне в этом свидетель. Свобода, душа всего! Без тебя все мертво! Я хочу повиновения законам, а отнюдь не рабства. Я придерживаюсь общей цели: сделать счастливыми, а не каприза, прихоти или тирании, мешающей этой цели…

Это отрывок не из дневника, не из письма, которое, как она рассчитывала, будет прочитано, быть может, многими. Это записано карандашом на клочке бумаги – для себя. Сокровенная мысль, рожденная в минуту вдохновения. И никто из любителей обвинять ее, будто все ее письма вовсе не искренни, а продуманы так, чтобы коварно ввести в заблуждение и адресата, и потомков, не сможет отнести к этой записке свои упреки. Она убеждает, что мечта о свободе, искренняя, не напоказ, – была. Из дальнейшего мы знаем, что осуществить ее не удалось. Ее освободительные порывы закончились ужесточением крепостного права. Даже ей не по силам было обогнать время. А время свободы для России еще не пришло. И в этом – самая большая драма Екатерины-политика. Русская драма… Но слово «раб» она все-таки упразднила…

Можно ли упрекать ее в том, что, провозгласив принцип разделения властей (законодательной, исполнительной и судебной), заимствованный ею из знаменитой книги Монтескье «О духе законов», она не сумела добиться его осуществления, если мы почти через три столетия не можем этого сделать? Кстати, многие ли помнят, что именно она, самодержавная императрица, первая провозгласила в России этот принцип демократии? Парадокс!

Вообще ее «Наказ» (свод законов, состоящий из 20 глав и 526 статей) вобрал в себя все самое передовое и рациональное, что было к тому времени придумано лучшими умами планеты. В этом главном труде ее жизни она проявила себя человеком просвещенным, мудрым, действующим на основании самых точных знаний о состоянии дел в стране, о сложившихся за века нормах и обычаях, о процессах, происходящих в политике и экономике в тот исторический момент, когда она работала над «Наказом». Созданное ею законодательство действовало в России до 1917 года лишь с незначительными изменениями.

Ей до сих пор вменяют в вину агрессивность международной политики, особенно клеймят за раздел Польши. Кто спорит – деяние, мягко говоря, не самое благородное. Но поступки политика можно оценивать, только исходя из реалий его времени. По поводу первого раздела Польши Екатерина высказалась цинично, но для своего времени вполне резонно: «Если они (Пруссия и Австрия. – И. С.) берут, то почему же и всем не брать».

Вы постарайтесь с самого момента поступления этих провинций под наш скипетр положить конец всем гонениям, притеснениям, несправедливостям, разбоям, убийствам и при судебных исследованиях ужасным пыткам, а также казням и жестоким наказаниям. Одним словом, мы желаем не только, чтобы эти провинции были покорены нами силою оружия, но и чтобы вы привязали сердца этих жителей к нашей империи правлением добрым, порядочным, справедливым, снисходительным,, мягким и гуманным.

Это отрывок из собственноручной записки-наказа губернаторам польских провинций, только что присоединенных к России в результате раздела. И снова ее великодушные внушения остаются невыполненными. Ей не по силам не только обогнать время, но и изменить сущность российского чиновника. А кому это по силам? Недаром они с Бецким мечтали воспитать нового человека. Но даже за 34 года самовластного правления сделать это оказалось невозможно. Что же касается преемников, то на них и вообще надежды мало, а уж ее преемник будет с ожесточением уничтожать все ее начинания. Тоже русская драма, повторяемая из века в век.

Главным в личности Екатерины, признанной (как бы ни осуждали ее за слабости и даже пороки) не только одной из величайших женщин в мировой истории, но и одним из величайших правителей, была искренняя, страстная, самозабвенная любовь к России. Откуда? В этом ее загадка. В самом деле, почему в душе этой девочки из маленького немецкого княжества такой отклик вызвали и заснеженные, не слишком приветливые русские просторы, и древние храмы, и долгие, печальные песни (хотя музыкального слуха не имела и музыки не понимала и не любила).