Читать онлайн «Машина Уриила». Страница 5

Но углерод 14 неустойчив. Образованный из атома азота, он высвобождает избыточную энергию, полученную некогда от космических лучей, превращаясь вновь в обычный атом азота. Около одного процента всех атомов углерода 14 в пробе через 83 года превращается вновь в нерадиоактивный азот. Так что спустя 5730 лет исходное количество атомов углерода 14 в пробе уменьшается вдвое. Это называется периодом полураспада изотопа. Таким образом, через 11460 лет число атомов углерода 14 уменьшится до четверти. Постоянная скорость полураспада и позволяет использовать измерения величины радиоуглерода для датирования предметов.

Зная исходную долю радиоактивных атомов углерода в том или ином предмете, можно на основе оставшегося количества этих самых атомов вычислить время, за которое углерод 14 перешел в азот. Либби вначале предполагал, что при постоянной скорости бомбардировки Земли космическими лучами в живых организмах будет наблюдаться динамическое равновесие между распадом атомов радиоуглерода и приемом новой их порции. Это равновесие между утечкой радиоуглерода из-за его распада и притоком благодаря созданию его космическими лучами. Живой организм постоянно обменивается своими атомами углерода с такими же атомами окружающей среды, поддерживая тем самым у себя неизменный уровень радиоуглерода. С прекращением данного круговорота, вызванного либо смертью организма, либо, в случае с деревом, образованием молекулами клетчатки годичных колец, содержание атомов радиоуглерода начинает падать. Измеряя в пробе наличие оставшегося радиоактивного углерода, можно определить время прекращения обмена углеродом в пробе с окружающей средой. Данный способ весьма действенен при датировке до 60 тыс. лет, когда еще остается достаточно атомов радиоактивного углерода для проведения точных замеров.

К концу 1960-х годов радиоуглеродным способом удалось датировать многие доисторические места Европы, и в итоге было поставлено под сомнение общепринятое представление о том, что неуклюжие каменные сооружения Западной Европы представляют собой лишь грубые слепки образцов шумерского и египетского зодчества. Эти новые данные радиоуглеродной датировки отодвинули привычные сроки значительно далее рубежа в 3000 лет до н. э., что превышает согласующиеся с построениями Чайлда сроки, но находится в пределах времени возникновения самых первых шумерских городов.

Однако австрийский ученый, профессор Калифорнийского университета Ганс Зюсс не был согласен с привычными допущениями в отношении радиоуглеродной датировки, в частности, с допущением Либби о скорости поглощения радиоактивного углерода. Он полагал, что сжигание угля и нефти (ископаемого топлива) с наступлением Промышленной революции изменило содержание атмосферного радиоуглерода. Ископаемое топливо высвобождает углерод 14, распавшийся миллионы лет назад, уменьшая тем самым содержание углерода 14 и как бы омолаживая предметы, которые подлежат датировке.

К тому же испытания в атмосфере ядерного оружия в годы холодной войны привели к созданию нескольких тонн углерода 14, что также могло изменить получаемый согласно расчетам возраст предметов. Зюсс построил новую кривую поправок для углерода 14, основываясь на том, что в образованном деревом годовом кольце прекращается замещение углерода 14 и тем самым запускаются радиоуглеродные часы. С помощью дендрохронологии, т. е. подсчета годовых колец у дерева, Зюсс сумел точно определить время образования годового кольца и затем измерять содержание у него углерода 14. На основе спилов остистой сосны, старейшего на земле дерева, он построил точную кривую поправок для содержания углерода 14 в атмосфере за последние 10 тыс. лет. Свои кривые поправок для времен холодной войны он подтвердил пробами солодового виски, а для времен Промышленной революции — пробами марочного вина!

Эта новая, весьма точная кривая поправок использовалась для повторной датировки мегалитических каменных сооружений Западной Европы, и оказалось, что они значительно старше шумерских и египетских городов. Тем самым был нанесен сокрушительный удар вышеупомянутым взглядам Гордона Чайлда на предысторию. В итоге, пользуясь словами Колина Ренфру, восприятие предыстории полностью изменилось:

Внезапно и бесповоротно впечатляющие мегалитические могильники Западной Европы оказались старше всех подобных сооружений в мире. Ни одно каменное сооружение не могло соперничать с ними в древности. И что более примечательно, некоторые из этих подземных погребальных помещений с их каменными сводами так хорошо сохранились, что мы можем входить внутрь каменной гробницы, совершенно не изменившейся за прошедшие 5 тысяч лет… И мы вновь стоим перед мучительной загадкой: вот такие внушительные сооружения создали за многие века до пирамид варвары, которым неведом был металл. Перед нами стоит неотложная задача объяснить, как появились эти сооружения, если это не творения переселенцев, носителей ранних ближневосточных цивилизаций.

Как уже говорилось, европейские «варвары» построили гончарное предприятие в Дольни-Вестонице за многие тысячи лет до появления Иерихона, древнейшего города Переднего Востока. В свете новых данных, выявленных в ходе археологических изысканий и подтвержденных новыми научными способами датировки, европейский взгляд на предысторию оказался несостоятельным.

Тут и другие отрасли науки обратили свой взор на болевые вопросы в понимании предыстории, произведя такой же переполох.

Вполне очевидно, что те, кто создал гончарное производство глиняных фигурок в Дольни-Вестонице, должны были владеть языком, чтобы можно было наладить взаимодействие среди множества работников. Никто не знает, когда впервые появился язык, и даже сам механизм выработки столь ключевого для человека навыка вызывает горячие споры. Уильям Ноубл и Айен Дэвидсон из университета Новой Англии утверждают, что все человеческие языки можно отнести, по меньшей мере, к рубежу 32 тысяч лет назад, увязывая это с первым появлением предметов изобразительного искусства, таких, как изваяния и наскальные изображения.

Ноубл и Дэвидсон утверждают, что до тех пор, пока люди не умели использовать знаки для описания действительности, они не могли выработать язык, поскольку сам язык — это развитая форма знакового представления. Поэтому наиболее ранними свидетельствами языка человека служит знаковый язык живописи и ваяния. В своей датировке наиболее раннего использования языка знаков, как выясняется, эти авторы были чересчур осторожны, поскольку многие произведения искусства оказались на несколько тысячелетий старше, чем предполагалось.

Мы располагаем достаточным количеством свидетельств, что человек очень давно стал создавать изображения. Предметы из слоновой кости изготавливались по всей Европе уже 40 тыс. лет назад, а сложным изваяниям в виде человека с львиной головой из мамонтовой кости согласно радиоуглеродной датировке 34–30 тысяч лет. Ко времени работы «предприятия» в Дольни-Вестонице фигурки «Венер» были распространены на территории от восточной Франции до центральной России. Одна такая «Венера», найденная среди золы одного из очагов в Дольни-Вестонице представляла собой большегрудую с широкими бедрами женщину. Предназначение подобных статуэток доподлинно неизвестно, но многие ученые полагают, что это изображение богини чадородия и благополучия.

Несмотря на свою древность, эти «Венеры» юны по сравнению с той, что нашли израильские археологи у сточного озера Биркат-Рам. Камень, своим обликом напоминающий женщину, несет на себе следы доработки человеком более чем 230-тысячелетней давности!

Умение выражать отвлеченные понятия посредством речи явилось, по всей видимости, наиболее важным шагом на всем пути становления человека. Стивен Пинкер, психолингвист Массачусетского Технологического института (МТИ), имеет четкий взгляд на природу языка:

«… люди знают, как говорить, приблизительно в том же смысле, в каком пауки знают, как плести паутину… Язык не в большей степени является продуктом культуры, чем прямохождение».

Пожалуй, самый выдающийся сторонник взгляда на язык как на врожденную, а не приобретаемую через культуру способность, сотрудник МТИ Ноам Хомский. В 1957 году он бросил вызов утвердившемуся представлению бихевиористов, издав книгу «Синтаксические структуры». Бихевиористы считали, что в человеческом сознании существует лишь то, что создано личным опытом. Хомский же утверждал, что если многие наши высказывания представляют каждый раз новый набор слов, то наш мозг должен содержать некую программу, способную собирать бесконечное количество высказываний из ограниченного словаря, а потому они отнюдь не создаются нашим опытом. Он отмечал, что дети быстро усваивают грамматические построения без обязательного обучения и способны истолковывать новые высказывания еще задолго до двухлетнего возраста. Поэтому дети от природы снабжены общим грамматическим руководством для всех языков. Хомский назвал его «универсальной грамматикой».